В одном из еврейских театров для увеличения сборов и сокращения времени
решили поставить «Фауста» и «Бориса Годуновича» одновременно.
Трям-трям, действие первое. Занавесочка открывается снизу вверх. На
сцене одухотворенный Фауст:
- Какой печаль меня тревожит, какой тоска мне сердце гложет. Мой
Маргаритка где-то бродит, наверно, он мне изменяет... Ой, где-то
пипснула калитка – наверно, это Маргаритка! Маргаритка, это ви?
- Нет, это ми, Мепистопель.
- Прочь-прочь, коварный искусатель, меня пришел ты соблезнуть и в ад
свой мрачный замануть!
- Пойдем в мой мрачный подземелье.
Обнявшись, уходят.
Трям-трям, антракт.
Трям-трям, действие второе. Занавесочка открывается сверху вниз. На
сцене Борис Годунович.
- Азохн вэй, товарищи бояре!
За сценой слышится длинное еврейское ругательство.
- Кто так сказав?
- Это я, юродивый. Мой мальчик отнял у меня копеечку. Я его поил-кормил
– а он на папу – топ ножкой! Я ему висшее образование – а он на маму
«старая сука»! Чтоб не говорил так больше!
- А где боярин Шуйский? Почему я не вижу его среди здесь?
- Не среди здесь, а среди тут.
- Ах боже мой, какая разница? Принесите мне мой мраморный телефончик!
Алё, девушка, это комукактер? Соедините меня на том кончике с боярином
Шуйским. Где? По цехам? Сами вы поц и хам! Кто говорит? Царь.
- Не слышно, повторите, пожалуйста.
- Царь!
- По буквам, пожалуйста.
- Циля, Абрам, Рончик, мягкий кончик. Почему мягкий? Девушка, 80 лет – и
ви хотите, чтобы был твердый?