Все началось с того, что тесть моего брата начал готовиться к смерти.
Как он считал, по весьма обоснованным причинам. Годы уже не те – за
полтинник перевалило. Времена смутные – начало девяностых. Кто в то
время в России жил, помнят. Ну и не перспективное финансовое положение
тоже. В общем, все к одному. А хотелось, когда эта с косой придет, чтобы
все по-человечески, без эксцессов. Прикупил гробик – по размеру и учетом
физиологических изменений. Памятник, заказал, правда пока без даты
смерти, но зато с фоткой и именем и фамилией выгравированными красивым
каллиграфическим шрифтом. Свез это все в сарай на дачу и оставил до
худших времен. Чуть не написал до лучших. Через год решил проверить
инвентарь, ну и пыль стряхнуть.
Громче мата никто и не слышал. Если и шла в тот момент за ним смерть,
явно на полпути развернулась. Ну, а что? Гроб повело, и он в шести
местах дал трещину, а гранитная крошка с памятника покинула свою форму,
чем напрочь изуродовала и шрифт и фотографию. Сначала он ринулся в
ритуальное бюро, где ему этот товар впарили. Устроил там скандал, но два
добрых молодца быстренько вывели его под белы рученьки на улицу и тыкая
кулаками в спину, объяснили, что гроб надо было хранить не в сарае, а в
земле – как-то предписано инструкцией. Тесть брата урок учел и прежде
чем разбираться из-за памятника, подобрал кой-какую литературу – что где
и как хранится должно. Вчитался, разобрался с технологиями и сказал – я
сделаю все сам. Вот же упертый мужик.
Работа закипела. Дача превратилась в столярный цех. Дощечка к дощечке,
все отполировано и подогнано своими руками. Гроб получился такой, что
тесть на досуге в него частенько ложился и отдыхал. Дальше был памятник.
Монументальный. Технологию тесть видимо упер у японцев. Они доты с
дзотами мастаки были строить еще до второй мировой. Первую заготовку
испытывал кувалдой – расплющил напрочь, а памятнику хоть бы хны. И видно
своим громыханием, опять спугнул косую. Она в той деревне, где дача
была, вообще-то частенько ошивалась, а тут не дошла, заглянула к
соседям.
Прибежала кума, типа кум помер, продай гроб. Чем уж она его убеждала, не
знаю. Но отдал задаром, по-родственному. В горе ведь помогать надо.
Кума хоронили, вся деревня с гроба глаз не спускала. Помянуть не успели,
а у тестя у калитки очередь. В деревне-то почитай одни старики со
старухами остались, то-то костлявой приволье. Разве откажешь – своим.
Делал за копейки, чтоб на материал хватало. Но как его подставили,
помнил. И между делом резьбой научился покрывать, в лакировке стал
мастак. Не гробы, а шедевры.
Короче, через какое-то время к нему братки из райцентра подвалили. Не,
не мзду требовать. Одного из ихних завалили. Заплатили за гроб баксами,
не торгуясь. Ну и пошло поехало, все ведь помнят, сколько тогда братвы
было. А сколько осталось?
Так это я к чему? Тесть-то этот до сих пор живой. Свой ритуальный цех у
него. Каждый день почитай себе новый гроб делает, все краше и краше. Да
только не берет его костлявая, может у них контракт?