Наступающая антиалкогольная кампания вызвала в моей памяти
соответствующий жизненный эпизод. Тогда тоже была очередная борьба
против пьянства, и по сему случаю в столовой напротив нашего
студенческого общежития справляли «безалкогольную» свадьбу.
Договоренность с парткомом-профкомом была такая – на свадьбу эти
организации выделяют помещение и какие-то там деньги (невестой была
студентка нашего института), а за это - спиртное на мероприятии как бы
не пьют.
Мы с приятелем смотрели на свадьбу из окна общаги, поскольку со стороны
невесты нас не пригласили, а жениха мы вообще не знали – даже в лицо. Но
один из приглашенных, наш общий друг, где-то уже во второй половине
свадьбы зашел за нами, провел в столовую и усадил за стол, в закуток.
Здесь мы, как и все остальные, пили из чайника, наливая в чашки,
какой-то дрянной красный портвейн - такова была договоренность с
партийно-профсоюзными властями: вроде как все пьют чай.
При Советской власти все привыкли соблюдать правила игры и поэтому
действительно посасывали мелкими глотками всю эту гадость из чашечек, да
еще и пряники туда макали. Понимающие люди меня поддержат – это самый
действенный способ схватить глубокий кайф.
Изрядно набравшись, пошли с дружком в туалет. А там стоит, покачиваясь –
сильно покачиваясь! - паренек. Ему явно плохо. А одет не то, что мы,
нищие студенты, - костюмчик, белая рубашечка, галстучек чуть ли не
французский. Мы с Саней переглянулись: надо выручать парня. Взяли его
под ручки, потащили к себе в общагу. Положили бедняжку на кровать,
пытаемся взять у него интервью - кто он вообще такой, но тот ни гу-гу.
Утром встаю – парень еще спит. Не стал будить, выхожу на улицу. Там
натуральный кипеж – все, включая милицию, ищут пропавшего со свадьбы
жениха.
Я, конечно, понял, где он находится – но далеко не сразу.