Ехал как-то поездом Уфа - Москва. В купе оказался один, но не
надолго. На самой первой же остановке подсел мужик огромных размеров, с
наивным и добродушным лицом. Игорь (познакомились) опоздал на поезд и
пришлось играть в догонялки на такси. Под выставленный Игорем вискарь и
домашнюю закуску завязался разговор. В основном я слушал, сосед оказался
балагуром и всю дорогу рассказывал забавные истории, приключившиеся с
ним или его друзьями. И про белок, которых он просто обожал. Особенно
жившую у него на даче в Подмосковье белку по кличке Фисташка. Раз, выйдя
на крыльцо, Игорь застал её за тем, что она пила остатки пива из бокала
на дворовом столике. Зверёк оказался не из пугливых и даже угостился
предложенными фисташками. Так кличка и прицепилась за ней. Со временем,
она приучилась появляться, когда стучали бокалом о бутылку и кричали:
"Фисташка, к пиву!". И это пушистохвостое неслось с кроны какого-нибудь
дерева. Конечно, она не на голос реагировала, на звук, но выглядело
забавно. Пиво ей не наливали, нефиг алкачкой делать, а угощали кедровыми
орешками, присланными роднёй из Сибири...
Игоря жизнь помотала... Даже в молодости на Тибете полтора года в
буддийском монастыре провёл. Но об этом как-нибудь в следующий раз. О
религии другая его история.
Есть в Башкирии одна деревушка с интересным названием - Ира,
расположенная на трассе Уфа - Оренбург. Население там чуть больше 500
человек. В равной пропорции живут там башкиры и русские. Никаких
межнациональных и религиозных распрей там не наблюдалось испокон веков.
Но случилось противостояние служителей культа, сеятелей опиума для
народа. В деревне церковь и мечеть находились аккурат друг против друга,
через дорогу. И неизвестно, кому первому показалось (дьякону, по
совместительству и звонарю, или муэдзину), что он тише к своей пастве
обращается, чем "конкурент" из храма напротив. И понеслась... С
колокольни стала звучать громыхающая какафония, мало напоминающая
перезвон колоколов, а с минарета - визг с воем, а не призыв к молитве.
Они даже фиги стали с верхотуры храмов друг другу показывать. Муэдзин
понял, что одним голосом против колоколов не попрёшь и затащил в минарет
магнитофон с колонками и стал визжать на всю округу через микрофон,
озадачив тем самым дьякона. У того закипела голова: чего бы на
колокольню пристроить, для усиления звона?
И фиг его знает, чем бы это противостояние закончилось, если б не
жители деревушки, собравшиеся на один из коммунистических праздников.
Старики да старухи в жителях-то, по старинке отмечали все праздники,
что мусульманские, что православные, что партийные. Выпив по сто грамм
за Ильича, они вызвали служителей на ковёр и заявили им прямо в лоб:
если не перестанут богохульничать и нарушать своим "соревнованием"
общественную тишину, то по этому самому лбу и получат. И хорошо получат.
А там, наверху, за облаками, это одобрят. И как бабка пошептала - всё
вернулось на круги своя. Вновь с минарета стал литься завораживающий
голос муэдзина, с призывом к молитве, под малиновый перезвон колоколов
православной церквушки...