Он, главное, в такой передел никогда не попадал.
Был случай тоже.
1993, думается.
Ехали однажды по делу. Нас трое, билеты в купе, поезд на Украину.
Разместились в купе, приходит пара: мужик и женщина. Мужик глянул, в
купе - одни мужики, говорит: "О! Я тут остаюсь, а ты иди."
Билеты у них в разные вагоны были.
Знакомимся, вроде мужик простой, нормальный, едет в Запорожье, по
каким-то вопросам. В общем намечается обычная поездка с водкой-пивом,
скукой дорожной.
Грамм после 200, не знаю, у дяди обрывается крыша, включается бычок,
растопыриваются пальцы и начинается пурга. После получасовой пурги он
получает в бубен от одного из нас и решает, что пора ему спать и
засыпает. Мы успокаиваемся и продолжаем потихонечку пить и обсуждать
дядю. Всё спокойно, часа три.
Дядя валится с верхней полки, хорошо на краю стола лежит какая-то книга
и спасает дядю от разбития башки. Дядя включает бычка, растопыривает
пальцы и так далее.
Спокойно, часа три.
Так мы и ехали: он просыпался, выпивал, бузил, в бубен и спать. Ночью
дядя опять упал с верхней полки, сел на полу и спросил: "Мужики, а
сейчас-то за что?", он думал, что его по обыкновению били, не понял
спросонья, что просто упал. То есть понятие о некоторых приличиях у него
всё же было и он, вероятно, понимал что где-то он грань перешёл, в
смысле он как бы признал, что раньше-то было за что. Но... Видимо
славянская пассионарность не поддавалась контролю и дядя был буен
иногда. Иногда он был вполне себе собеседник, минут пятнадцать или
двадцать, потом начиналось.
В общем, мы с нетерпением ожидали прибытия нашего поезда в Запорожье.
И это наконец свершилось.
Дядя в изрядном подпитии, после неаккуратного опохмелья покидает поезд,
я, в общем, тоже не совсем трезв выхожу на платформу покурить. Стоим,
прощаемся, довольно дружелюбно даже, как ни странно, после того что нас
связывало почти сутки. Дядя трогает себя за карман и начинает орать на
всё Запорожье: "Где мой лопатник?" Нда... Люди смотрят почему-то на
меня. Пытаюсь улыбаться и думаю: "А может его просто потушить и всё
закончится?" Но говорю: "Посмотри в дипломате."
И он нашёл свой кошелёк в дипломате. Всё разрешилось спокойно.
Но!
Знаете, что меня поразило наглухо? Что меня могло ещё удивить в наших с
Юрой (так его звали) отношениях?
А то, что на прощанье он мне сказал: "Я фигею, не понимаю, Димон! Все,
вроде, - нормальные мужики и всё вроде должно было быть путём. Но Я в
такой передел никогда не попадал!"
"А уж я-то как фигею!",- подумал я.