Владивосток, ранняя ночь. Я подходил к отелю Версаль, чтобы встретить
там знакомого форингера, и наткнулся у входа на странную компанию.
Черноволосая симпатичная девушка, разгоряченная до готовности к
реактивному взлёту, слегка покачивалась и что-то жарко втолковывала на
американском английском четырём отечественным студиозусам.
Парни уже даже не покачивались - они громоздились как накренившиеся
истуканы с острова Пасхи, которые будут стоять до тех пор, пока просто
не рухнут. Её пламенную английскую речь они слушали именно с этим
выражением лиц. Парней как будто только что шарахнули по голове бутылкой
водки, а может и двумя – на глаз оценить было трудно.
Моего знакомого в холле ещё не наблюдалось, поэтому я вышел на свежий
воздух, с удовольствием прислушиваясь к замечательному звучному говору
американской девушки. С первых секунд мне стало понятно, что главная
причина ступора этих парней –
полный коллапс мозга при попытке понять, что она говорит.
У девушки явно были итальянские корни. Со скоростью четырёхствольного
зенитного пулемёта она обрушивала на них неисчерпаемые запасы
забористого молодёжного сленга и темперамента. Я понимал с пятого на
десятое, хотя до этой встречи верил, что офигенно знаю язык.
Что же касается парней, по их физиономиям было очевидно - из всего
сказанного девушкой они лучше всего поняли четыре наиболее часто
повторявшихся слова – «стрип-бар», «фак» с герундием и без, и «мани».
С последним у них был напряг – по их переговорам на русском я понял так,
что мани накрылись ещё в ресторане отеля.
Вообще-то девушка пыталась им объяснить, что она потрясена, сколько они
угрохали на неё в этот вечер, что она понимает - это для них целое
состояние, и что не их вина, если в этой стране меньше зарабатывают и
такие цены в ресторанах, что она уверена - в будущем они заработают кучу
денег, а на втором курсе это сделать сложно и в её собственной стране,
что она знает - в России парни платят за девушек, и противоположное
предложение от девушки может быть принято ими как оскорбление, но ей
очень хочется провести эту ночь с ними, и поэтому дальше она будет
платить за всё сама.
Это «всё» включало в её речи такие пункты и обещания, что я парням
по-хорошему позавидовал. Для неё ночь только начиналась.
Любой мужчина в подобной ситуации языкового барьера медленно повторял бы
что-нибудь попроще, например "я плачу за всё", и подкреплял бы жестами.
Но девушке было важно донести всю эту речевую конструкцию именно в таком
виде и именно в такой последовательности, чтобы парни не обиделись и не
отказались.
Вдобавок она выражалась в шутливо-неформальной манере, чтобы не
получилось так же нудно, как у меня сейчас в пересказе.
А ещё её обуревали рождавшиеся на глазах планы, которыми она надеялась
их заманить. Самый могучий и более трезвый мозг вскипел бы, пытаясь всё
это выразить на том английском, который парням был ещё
доступен после весёлой вечеринки.
Внимательно её выслушав, после непродолжительного совещания один из
парней разродился наконец обалденной фразой:
«стрип-клуб ноу - ноу мани, ви гоу хоум». Другой тут же встал в
оппозицию и на примерно таком же английском объяснил, что двум из них
уже действительно пора баиньки, а вот он с приятелем с огромным
удовольствием посидит ещё с ней в баре. Но не больше чем на полчаса!
Отчаявшись, девушка выхватила свою записную книжку и принялась её
перелистывать. Наконец она нашла нужную фразу. Я уверен, что у неё
абсолютный музыкальный слух. Близко к оригиналу, особенно удачно схватив
саму интонацию, она воскликнула на весь прилегающий участок Светланской
улицы:
«Да пойдёмте же блять наконец в бар, я вам там устрою!»
Захлопнув книжку, она с чувством добавила уже от себя, тоже по-русски
– «Заепали уже…»
Парни нерешительно переглянулись, и один из них сказал другому –
«Звони Толяну, может взаймы даст».