Когда я учился в школе, в нашем городе построили кукольный театр. Раньше
как-то без него обходились, а тут раз и построили. И режиссер приехал из
Москвы, говорили, что лучший ученик Образцова. Вот. Только народ наш
тогда какой-то инертный был. В театр то, не очень торопился. Все больше
по кино ходил.
И тогда, наш новый кукольный театр, отнехерделать, сам пошел в народ.
Начал он со школ, давал там небольшие спектакли. Наша школа, ближе всех
была к театру, поэтому, логично, начали с нас. И вот, после очередного
представления в актовом зале, режиссер этот знаменитый, зашел к нам на
урок, попросил минуточку внимания, и сказал, что ему нужны дети,
участвовать в некоторых новых спектаклях. И выбрал трех девочек и одного
мальчика, поговорил с ними коротко, и ушел. Девочек то он ничего выбрал,
отличниц почти, а вот с мальчиком, казалось нам, промахнулся. Мальчик
был невысокого роста, щупленький такой, невзрачный, казалось, вообще
ниочем. И еще учился на три с минусом. Но, был там один нюанс. Он, на
тот момент, входил в самую авторитетную школьную организованную
преступную группировку. Конечно, не главарем входил, но так, типа его
правой руки.
И закрутилась, понеслась. Пацана этого как подменили. Не то чтобы он
банду свою бросил, но стал пропадать в кукольном театре. Репетиции,
спектакли почти каждый день. Что он там делал, мы не знали. А он не
говорил. Стеснялся нас, наверное. Пришло время, и эта группа из девочек
и мальчика стала на уроки приносить бумажки из театра, типа
освобождения, от режиссера. «Уважаемый директор. Прошу отпустить
артистов на утренний спектакль». Отпускали, без базара. Мы, конечно, им
тихо завидовали.
Так прошел год, два. Все постепенно поуспокоились, попривыкли, и все
подзабылось. Кукольный театр заматерел, перестал гастролировать по
школам. Наоборот, школы выстроились в длинную очередь на спектакли.
Пришла как-то, и наша очередь, школой идти. Билетов тогда уже всем не
хватало, зал в театре небольшой был. В наш день, даже банду школьную не
всю взяли, так половинку, от силы.
Ну, пришли, расселись чинно, ждем начала. Банда сначала хотела
приземлиться на галерке, но, видя, что их правая рука занял место в
третьем ряду, нехотя расселась вокруг. Спектакль начался. Интересный
такой, актуальный, по тем временам. Про Мальчиша-Кибальчиша. Смотрим. И
вот наступает самый трагический момент. Нехорошие буржуины вяжут по
рукам и ногам Мальчиша. И приговаривают при этом, что сейчас его на
ленточки порежут, если военную тайну не услышат вовремя.
В это время наша правая рука главаря, он же внешне, ничем не
замечательный мальчик, неторопясь, повязывает на шее красный галстук,
встает с места, и громким, хорошо поставленным голосом говорит на весь
зал, типа: «Ну, что же вы пионеры, вашу мать, сидите и молчите? А?
Сейчас же прикончат нашего Мальчиша буржуины. Надо ж ему помочь». Ну и
дальше, в том же духе.
Сказать, что мы охерели, это еще мало будет. Вся банда сразу съехала под
стулья. Это был настоящий шухер. Самое смешное, что не только мы ничего
не поняли, но и наших учителей, видимо, никто не предупредил. Первой
снялась с места наша любимая учительница русского языка и литературы.
Она бежала по проходу, откуда-то сзади, и кричала: «Роберт, Роберт,
успокойся, это же театр». Да, забыл сказать. Робертом этого пацана
звали.
Дальше была небольшая схватка. Наш бандюган уже пошел вперед, спасать
Мальчиша. Училка его догнала, сгребла в охапку, и повалила в проходе. Но
Роберт легко выбрался из-под нее и все-таки ушел на сцену, продолжая по
ходу громко уговаривать остальных несмелых пионеров. Пыльная учительница
тяжело поднялась, и, не смея его больше преследовать, охала на весь зал.
Потом, плюхнулась рядом со мной, на его пустое место, и в полном ужасе
продолжала громким шепотом призывать остальных детей к спокойствию, и
непротивлению злу насилием.
Тем временем, Роберт вышел на середину сцены, и сказал: «Ну что,
пионеры, кто поможет мне спасти Мальчиша? ». Банда переглядывалась и
ерзала на сиденьях, «Нет», - хрипела между ними учительница. Все
принималось нами за чистую монету.
Но, что там было дальше. Да, уж. Этого, вообще, никто не ждал. Там, не
только наша училка в свои туфли нассала, но и я, по-моему, ей туда успел
сикнуть.
Вдруг, с первого ряда, как зомби, молча, поднимаются наши три, почти
отличницы, и вслед за Робертом, медленно, гуськом идут на сцену. Выходят
и строятся там с ним в одну шеренгу.
Мы орали им «Ура» и плакали от восторга. Проникновение в спектакль было
полным. А они, вдруг, сверху стали читать нам стихи, типа, что мы все
станем Мальчишами, а некоторые, которым больше повезет, еще и
Кибальчишами.
Нет, ну потом-то дошло. Что так было задумано. Режиссером. И до нас
дошло, и до училки нашей. Бля, сколько лет уже прошло, а я до сих пор,
как вспомню, так вздрогну. Больше никогда такого в театре не видел.
Видать, и, правда, сильный был режиссер. Или я был такой
впечатлительный.