Воспитание Коллектива,-ом (нужное подчеркнуть))) Служба в армии, как и у
любого, вспоминается с содроганием и ностальгией. Данную особенность
отмечал ещё, кажется, Густав Юнг, как защитную реакцию мозга – со
временем все воспоминания по мере возможности обрастают позитивом. Не
минуло это и меня.
Уральская часть внутренних войск, как и всё в войсках МВД, кроме
Дзержинки, богом забытое. Батальон срочников, в бригадном полку
названный «дикой дивизией». Контуженные не на словах командиры, памятник
ребятам, погибшим в Чечне, раз в год командировки, о которых мечтает
половина батальона и боится вторая (укорачивают срок службы, некоторые
части тела, а иногда жизнь). Остаток спецвзвода. В наличии химики,
снайперские расчёты, сапёр, просто ребята для спортрот. Остальные
осваивали профессии водителя БДРМ или «шишиги», кинолога, просто
стрелка, строителей гаражей для штабных. Когда спрашивали, почему нас
дразнят «спецназ» (ну не создаём мы такое впечатление), мы объясняли:
- Если в роте «запал», то имеют не «спецвас», а «спецнас», чтобы
передалось потом по цепочке.
… После очередного полевого выхода мы вернулись в часть «на встречу со
счастьем». Один боец, оставшись без присмотра, рванул в самоход и где-то
засыпался по криминальной стороне. Так или иначе, милиционеров привело к
нам в часть. Так как он был из нашей роты… Никто не раздевался до конца,
все проверили свои вещи в КХО, а ночью прозвучала команда «Рота! Учебная
тревога! Третий взвод – ста-ановись!»
… Марш бросок! Это когда после «противник предпринял атаку на наше
подразделение… уничтожить… отразить…» звучит «в общем, побегать сегодня
надо». Это когда по спине Ниагара, а по копчику черенок от лопаты. Это
когда ты готов отдать всё за возможность упасть и за силы не сделать
такую глупость. Это когда круги вокруг штаба кажутся длинными, а ноги
короткими. Это когда куча колобков (шлем-каска, старые броники и зимние
комбинезоны) ритмично выдыхают пары хуже паровоза. А вместо отдыха -
скупые улыбки дежурного офицера, сквозь сплёвывания, и «упор лёжа
при-и…отставить!».
Ротный снайпер бегал выносливее всех. Хоть ему и было по рангу положено
залёживать в засаде и учить матчасть, но он бегал со всеми. Во-первых,
так принято. Во-вторых – завтра тебя «запалят» и из-за тебя будут
носится все (а кротким нравом он не отличался). Вот и теперь впереди
маячила его слегка сутулая фигура. Рядом с ним споткнулся один из
«черпаков». Обычно не успевали перепрыгнуть и обойти, поэтому он
становился виновником кучи-малы и очередного запала ротным (та-ак! Чё
лежим! Кружок добавить!). А вставать тяжелее, чем бежать. Ох, не люблю я
это воспитание коллективом с тех пор!...
- Подъём, солдат!
- Бли-ин… не могу…
- Не можешь - научим! … - снайпер рывком вставил ему «стояка» и пинком
придал скорость. – Не хочешь! Заставим! Бегом! – потащил его за руку. Я
подхватил с другой стороны.
- Молоток! Дай мне! Его калаш!
- Оружие! Не! Отдают! – стараясь не сбить дыхание, выдавил я.
- Опять молоток. Давай. Подсумки.
За секунду он сдёрнул с него всё болтающееся перекинул мне подсумок,
взял вещмешок. Потом, уже в роте, он подал мне руку и пожал её: «Наш
боец».
- Не могу…- стонал наш «гарнир», почти взвизгивая - Я сейчас… ПУКНУ!
Даже в шуме бега его реплику услышали все. Наивно, конечно, но …
постепенно начали гоготать! Ночью это выглядело зловеще: клацанье
перекрещивающихся от бега «калашей», прожекторы освещают бегущих в
клубах пара, и равномерный, с эхом, выдох-ржач тридцати глоток. Будто
кузнецы ковали звуком на уличной кузне с частотой частопадающего
молотка. Это было лучше речёвки, строевой песни или метронома.
- Што за-аржали! Ве-есело всем стало-о, да? – раздалось на очередном
пробеге мимо дежурного. Постепенно вошли в резонанс все. Ритм удалось
наладить под гогот, бег улучшился. Даже «умирающие» на какое-то время
приосанились…
Постепенно все забыли этот случай, хотя ещё недельку все шутили
всевозможные скабрезности, парень не знал куда деется, просился в
наряды. Никто не смог потом объяснить, что в этом смешного, но, как
говорится, фантазия домыслила.
Этот «дежурный капитан» так и не стал майором. Зато, при очередном
сезоне дембелей он нашёл свою машину в сугробе. Да ещё и залитую сладким
шампанским. Воспитал себе коллектив.