ТРИ СЧАСТЛИВЫХ ДНЯ
Эта история не для девочек.
Ну, просто они ничего из нее не поймут и скажут: «Фи...»
Моя жена, когда прочитала, сказала: «О Боже, пообещай, что мы нашего
туда ни за что не отдадим".
Не служившим мальчикам тоже читать не стоит, для них это абракадабра,
пусть радуются своей сохранившейся способности – смеяться в цирке...
Итак: Мы – юные, начинающие деды Советской Армии, пережив самые
беспросветные времена своей службы, тщательно готовились стать реальными
дедами для вновь призванных зеленых пацанов.
С замиранием сердца мы наблюдали, как вальяжно призывники выгружались из
автобуса и нагло сплевывая - продвигались к казарме карантина.
Увиденное привело нас в легкую панику: очень уж они крупные и наглые,
как же мы будем ими командовать...?
Хорошо было нашим дедам - они вон все, какие волчары матерые, а мы...
Как бы самим не пришлось летать до дембеля и быть на посылках у этих
дерзких «салабонов».
Очень бы не хотелось.
Забегая несколько вперед: Как-то в редкие минуты разговоров по душам,
когда мы - «деды» пребывали в благостном настроении, а «салабоны» все
дела уже переделали, у меня с «молодыми» возникла полемика.
Салабоны:
- Грубас, но ведь между нами не такая уж большая разница. Почему нельзя
обойтись без этой ужасной дедовщины? Через день ходить в наряд, а по
ночам вместо сна шуршать то там то сям, ведь это же сдохнуть можно...
Вот если бы вы - «деды», я конечно извиняюсь, не «охреневали» от
безделья, а распределили работу и наряды на всех, а не только на
молодых, то воцарилась бы справедливость, а не эти тюремные пережитки.
Вы же сильные и благородные люди, так остановите же волну насилия.
Прекратите эту жестокую традицию... Вы же сами испытали ее на своей
шкуре... Это было бы по-братски.
Я почесал репу и сказал:
- Видите ли, ребята, спасибо конечно на добром слове, но если честно, то
мы не такие уж и сильные и не такие благородные, как вы о нас думаете.
Конечно же, мы смогли бы похоронить дедовщину на себе, но мы слабые люди
и хотим попользоваться плодами своего каторжного труда. Это все равно,
что вскарабкаться с лыжами на высокую гору, постоять и так же пешком
спуститься обратно...
Я лично, например, в прошлом году более двухсот раз был в нарядах... и
как-то они с тех пор мне разонравились, так что теперь вы как-нибудь
без меня... это не касается боевых дежурств, от них нам никуда, но тоже
хотелось бы пореже.
Но ваша идея остановить дедовщину мне очень нравится.
Давайте поступим так: когда придет ваше время становиться «дедами», вы
вполне можете осуществить эту идею: побрататься со своими «салабонами» и
ходить вместе с ними на водопой, как на картинках из книжек свидетелей
Иеговы...
Не забудьте написать мне, как у вас это получилось, я наверняка буду
гордиться вами...
Так вот возвращаясь назад: сидим мы со своими тревожными мыслями на
лавочке у бани и ждем призывников...
Наконец, они вышли, но уже переодетые в военную форму.
Их было не узнать: худые, скукоженные, лопоухие. Форма на них
топорщится, даже как будто и ростом стали меньше.
У нас отлегло от сердца – «салабоны» как «салабоны».
Прошла их первая "летательная" неделя после карантина в общей казарме:
мы присматривались к ним - их глаза бы не видели нас.
Вот получили они маленькое боевое задание: до отбоя выкопать какие-то
ямы на спортгородке.
Наступил вечер и мы решили сходить проконтролировать процесс.
Я и еще шестеро тайных аудиторов незаметно подкрались к «салагам»... и
застали следующую картину: трое сельских парней, стоя по шею в ямах,
долбят лопатами каменистый грунт, а один самый здоровый, лежит в
сторонке и курит.
Те трое взывали к совести товарища:
- Артур, ну давай покопай, хоть чуть-чуть, ведь мы же не успеем до
отбоя. Деды скоро проверять придут.
Артур:
- Вы трактористы-колхозники, вот вы и копайте.
Я и лопата – это вещи диаметрально противоположные.
Копатели:
- Артур, ну помоги нам, на четверых же задачу поставили...
Артур:
- Я бы с удовольствием, но в своей жизни ничего тяжелее пачки денег в
руки не брал, а вы мне лопату предлагаете.
Нам как-то сразу всем захотелось выйти из кустов и «навешать колбасок»
этому «счетчику денег».
Но Соловей предложил:
- Хотите, мы очень жестоко накажем этого "говнистого" пацанчика, даже не
прикасаясь к нему? Если точнее, то он сам себя накажет...
Все выразили сомнение: «Как это не прикасаясь? Что, скажем: ай-ай-ай,
как не стыдно «шланговать»?
Но Соловей был парень непростой, имел до армии две «ходки» и был
исключительным психологом.
Он даже мог в разговоре с офицерами между делом незаметно переходить на
«ТЫ» и так же незаметно возвращаться обратно... вот это бывало шоу.
Короче мы ему поверили, и Соловей открыл свой замысел.
Когда мы вылезли из кустов, Артур сразу прыгнул в яму и за неимением в
руках лопаты, пытался углубить яму когтями...
Не сказав ни слова, мы удалились.
В казарме после отбоя, Соловей подозвал перепуганного Артура и ласково
спросил:
- Воин, а тебя, кстати, как зовут?
- Артур.
- Артур!!? Да ты че!!? У меня брат Артур! Артурчик, а ты родом откуда?
- Из Москвы.
- Из Москвы!!? Ну мужик!!! Мы очень уважаем москвичей, тебе повезло.
Будешь жить как сыр за пазухой... Мы сразу поняли, что ты классный
парень и конкретно отличаешься от остальных «пленных» твоего призыва.
Нечего тебе делать среди "салабонов". Подтягивайся к нам в «каптерку»,
чайку попьем, на гитаре полабаем...
Артурчик не верил своему счастью: три счастливых дня он был с нами на
равных. Мы даже разрешили ему "гонять" его же призыв.
У него в этом деле открылся какой-то садистский талант:
- Ноябрь 88 отбой!!! Эй, уроды!!! До утра будете у меня отбиваться!!!
"Душары" подъем!!!
Утром его товарищи пришивали ему подворотничок, заправляли его койку,
даже сигаретку с фильтром ему искали (таких заданий и мы себе не
позволяли...) На второй день Артурчик получил в подарок кожаный ремень,
«ушился» и уже ничем по внешнему виду от нас не отличался, он даже
признался, что написал домой о том, как ему сказочно повезло со
службой...
Но на третий день, идя на ужин вместе с нами позади поющей роты,
Артурчик «спалил лягушачью кожу» - стал делать подножки нашему товарищу
– полтора метра ростом, по кличке Батя. Тут уж мы не выдержали и Соловей
согласился, что спектакль подошел к своему неизбежному драматическому
финалу...
После ужина, у нас у всех наступила «ретроградная амнезия» - мы напрочь
забыли последние три дня, в которых Артурчик был королем, даже имя его
забыли, для нас он опять стал просто: «Эй, боец, сюда иди!».
Как-то, через год после армии, я встретил на улице одного своего бывшего
«салабона», он мне искренне обрадовался (чем я, кстати, горжусь...) Мы
зашли в кафе, поболтали, я спросил: «Как там поживает наша часть?», и
он мне к слову сказал:
- А ты помнишь, был такой москвич моего призыва, Артурчик?
- Помню, конечно.
- Так вот, до самого дембеля, он у нас остался «вечным салабоном».
- То есть как?
- Мы его так все два года и гоняли... А ты бы лично смог забыть, если бы
бегал ему искать сигаретку, заправлял койку и подшивал воротничок? Пусть
даже три дня всего.
- .......
- Вот и мы не смогли... Жестоко вы с ним тогда... ну да он сам
виноват...