СіМА, НАРЫСУЙ ИМ ЛЕНИНА!
«Он знал, что вертится Земля, но у него была семья. »
Е. Евтушенко. «Карьера»
Эта история тоже из моего детства, но уже начала 50-х и уже на
Крещатике, № 44: нас там поселили в малонаселенной коммуналке по Личному
Указанию товарища Сталина. Однако история - тоже про Семена, но уже не
близнеца-огольца (№ 9 от 12.07.03), а очень даже взрослого мущщыны.
Но сначала - о соцреализме, главной движущей силе этой скромной истории.
Ведь именно он в свое, советское время, был поставлен на вооружение
искусства, и, по Духу и Букве официальной идеологии, основным
направлением изобразительного искусства стало иконографическое -
запечатление Б-жьего Лика ВОВы (Великого Октябрьского Вождя) во всех
исторических, всенародных или бытовых ситуациях. Портреты Вождя
заполонили стены домов, зданий, сооружений, а 85 тысяч только крупных
его истуканов покрыли всю территорию несчастной страны, без них не
остались даже места непроходимые и недоступные. Потому, в частности,
главной целью советского альпинизма стала доставка бюстов ВОВы на самые
высокие вершины планеты Земля, а высшую точку Советского Союза назвали
пиком Ленина.
В конце концов, Великий Вождь, Самый Мудрый и Прозорливый, наметивший
гениальный путь - как накормить и осчастливить все человечество,
сделался кормильцем лишь для крайне небольшой и очень специфической
части его - адептов Учения и халтурщиков от искусства. Последние так и
называли его в своем кругу - Кормильцем.
Настоящие, уважающие себя Художники, такой работы старательно чурались.
Это считалось столь же зазорным, как партийность в среде ученых -
признанием профессиональной несостоятельности. Однако жизнь есть жизнь,
и Мэтрам приходилось браться за Великий Образ, когда припирали
обстоятельства, начальство или супруга.
Обстоятельства - большая нужда подобающего звания, к которому уже
полагались нехилые льготы, как-то: 4-е Управление Минздрава, козырные
путевки, литерные пайки, загрантурпоездки или даже командировки,
квартиры и прочие пряники. Начальству же нужно было постоянно
демонстрировать свою все возрастающую преданность Делу и повышать статус
Верного Ленинца (в отличие от нас, неверных). Наконец, супруга как
распорядитель семейного бюджета. Хотя расхожее обывательское мнение
рядовых советских людей считало ее сказочно богатой, на самом деле ей
тоже приходилось изрядно крутиться, каждая тысяча рублей (долларов 100
по тем временам) была у нее на счету.
И эта, ох уж отнюдь не святая троица - обстоятельства, начальство да
супруга - и становилась дьявольским искушением для многих Мэтров, и мне
самому пришлось как-то стать свидетелем падения одного из них.
... Талантливый художник еврейской национальности, т.е. еврей Семен Г.
обитал в трущобе на чердаке нашего дома моего детства, бедственно
переживая последние годы сталинщины. За высокую оценку его творчества на
Западе решением общего собрания Союза художников Украины он был позорно
изгнан из Союза с клеймом безродного космополита. С полным запретом
живописания каких бы то ни было картин - как антисоветских. А тут
заполыхало и «дело врачей», Семен уже приготовился к явке с повинной и
по этому делу, чтобы не упустить льгот, положенных каждому советскому
человеку за чистосердечное признание в антисоветской деятельности.
Была у него и супруга Рахиль, упомянутой национальности, т.е. еврейка,
на руках которой, кроме него, было еще и два сына той же
национальности,- студент-силикатчик (а в будущем - известный
искусствовед) и мой одноклассник из киевской школы № 11, что на Сенном
рынке (в будущем - известный скульптор). Эта самая супруга когда-то была
альтисткой, но после жуткого ревматизма, приобретенного в шефских
поездках с концертами для оленеводов Чукотки да шахтеров Воркуты, о
скрипке могла только ностальгически вспоминать.
Так вот эта самая супруга, под угрозой голодомора, уже как инвалид,
устроилась надомницей в художественную артель инвалидов, а Мэтр вместо
нее тайно расписывал платки в специально отгороженной части чердака,
якобы «мастерской жены». Когда кто-то нежданно туда заходил, Семен
отскакивал от очередного платка как нашкодивший школьник, и, обтирая
руки, смущенно бормотал, дескать, случайно забрел к жене, угодил рукой в
краску... Вот...
И тут возникала Рахиль, сохранившая от лучших времен только голос,
зычный, как альт, с которым пришлось расстаться, и выступала страстно,
как Ульянов в свое время с броневика:
- Нет, вы только посмотрите на этого шлемазла! Как не стыдно лгать людям
в глаза! Ты, с твоим талантом расписываешь платки в артели инвалидов!
Сема, посмотри как мы живем! Тебе уже вообще не в чем выйти, а мальчики
носят ботинки по очереди. И мы просто голодаем. Ты же мужчина, глава
семьи, сделай хоть что-нибудь: или расписывай хотя бы пять платков в
месяц, а не три, или, нарысуй, Им, наконец, хотя бы одного Ленина!
В конце концов Семен сдался. И нарисовал эпохальное полотно «Ленин в
Смольном над спящим матросом». Факт картины инспирировала жена.
Содержание и композицию - Жизнь. Натурщиком для матроса послужил старший
сын художника, ,- студент-силикатчик (а в будущем - известный
искусствовед). По ночам он был вынужден подрабатывать грузчиком, а днем
- отсыпатья. Для Ленина натурщик не понадобился, он и так, как Вечно
Живой, стоял в каждом глазу любого советского человека.
Сразу после обнародования шедевра наш бедный художник стал богатым.
Заслуженным. Народным. Рассчитались с долгами. Сделали ремонт. Союз
художников принял его обратно в свои чистые ряды и, в порядке извинения,
что ли, помог с мебелью. Купили одежду, еду, посуду. И зажили как люди.
Рахиль впервые в жизни побывала в Москве, где вместе с сыновьями и
свечкой отстояла многочасовую очередь в Мавзолей. И туда ее подвигли не
Высокие Мотивы, по которым народ стоял в Главной Очереди страны, а
искренняя признательность Ильичу - как у той непривередливой старушки,
причитавшей в храме: «Да будет Господь вознагражден сторицей за все его
милости ко мне! »
... Бедный же Семен не выдержал испытания славой - деньги, покупки,
президиумы. Заказы на портреты членов Политбюро... Времени не осталось
даже на платки - этого, пусть небольшого, но стабильного источника
семейного бюджета. В общем, художник вскорости умер. Он и до этого не
блистал здоровьем, но пока его угнетали, организм боролся и закалился,
выработав еврейский иммунитет от всего, и болезней - тоже. Когда же он
вышел из борьбы за существование, то утратил стержень и смысл жизни,
благополучия он уже не вынес.
Картина же «Ленин в Смольном над спящим матросом» много лет украшала
стены Госсовета ГДР, а после ликвидации вместе с ГДР этого учреждения,
ей, как шедевру мирового искусства, простили сюжет и перевесили в
Дрезденскую галерею. Впрочем, другие полотна с нашего чердака попали на
многие международные выставки и аукционы. Таким образом, восстановилась
историческая справедливость, попранная в свое время решением общего
собрания Союза художников Украины: Семена облыжно обвинили в преклонении
перед Западом! Да ведь не он преклонился перед Западом, а Запад - перед
ним!
Жена пережила мужа лет на 30. Старший сын, силикатчик-искусствовед,
женился на украинке из Харькова и уехал к жене. Младший стал
скульптором, но ему не удалось жениться на украинке из Харькова, он
эмигрировал в Израиль и лишь там нашел себе украинку из Харькова, не
хуже, чем у брата.
... Эх, доживи Семен до наших дней - он бы порадовал истинных ценителей
живописи реалистического направления парой подобных современных картин,
написанных - маслом «Путин в Лефортово над спящим Гусинским», и Салом -
«Кучма в морге над усопшим Гонгадзе». Думаю, Семен сумел бы передать на
их мудрых Ликах ленинскую теплую, добрую и глубокую Заботу о своих
гражданах.
© Алик, сосед Семена.