На заре моего безоблачного детства наша семья получила двухкомнатную
квартиру. Для семьи из четырех человек в середине 70-х это было едва ли
не пределом мечтаний. В то время, когда большинство семей, несмотря на
грядущий коммунизм, все еще прозябало в коммуналках, это было весьма
круто – у мамы с папой своя комната, у меня с братаном – своя. По такому
поводу мой отец подарил мне трёхколёсный велосипед, на котором я,
охреневая от свободы пространства гонял по квартире, аки рэйсер на
«шестёрке». Несмотря на то, что скорость на поворотах я не сбрасывал,
всё равно умудрялся в них вписываться. И после таких заездов меня было
очень трудно уложить спать: ночью я тихонько вставал и продолжал гонять
на велике. Смирившись с тем, что меня унять бесполезно, отец смазал все
колеса, дабы они не скрипели и не мешали спать по ночам. Чем бы дитя ни
тешилось, лишь бы спать не мешало.
А вот теперь ближе к делу. Хрущёвка, в которой мы получили хату,
принадлежала пассажирскому автопредприятию. И почти все, кто в ней жил,
были его работниками. Соответственно, все друг друга знали и ходили в
гости практически без стука. Наша квартира располагалась на первом этаже
посередине. И в часы пик создавалось ощущение, будто живешь в проходном
дворе: подъездная дверь постоянно хлопала, кто-то шаркал по ступеням….
Причем слышимость была шикарная. И у меня появилось новое развлечение:
смотреть на всё происходящее в подъезде через глазок. Прикольно – ты
всех видишь, а тебя никто.
И вот однажды наступил случай. Тёмной зимней ночью, я, вдоволь
накатавшись по хате на нескрипящем велике, притащил из кухни табуретку в
коридор. И, встав на неё, начал наблюдение за опустевшим ночным
подъездом. И тут в мои младенческие уши ворвались звуки запирающейся
где-то на верхних этажах двери и шаги на лестнице. Времени было тогда
около 4-х утра. Тем временем шаги приближались, поскольку человек
спускался вниз. И тут в моём глазке появляется наш сосед дядя Толя. Судя
по всему, в этот ранний час он шёл на дежурный автобус, чтобы уехать на
работу. Как я уже говорил, что акустика была офигенная и было очень
трудно понять, откуда идёт звук. Я, намаявшись от скукоты и
многочасового созерцания через глазок пустого подъезда, говорю ему:
- Здрасте….
Дядя Толя остановился на секунду. Потом в нерешительности двинулся
дальше. Я ему опять:
- А куда Вы идёте?...
Дядя Толя, наконец, поняв, что вопрос адресован именно ему,
поозиравшись, ответил в никуда:
- На работу….
- А что Вы там будете делать?
Сосед, видимо, не мог понять, то ли с ним общается внутренний голос, то
ли не стоило накануне вечером так прикладываться к рюмке. Отвечает,
немного подумав:
- В рейс же мне сегодня на автобусе….
Я продолжаю его интриговать:
- А я Вас знаю. Вы – дядя Толя.
Дядя Толя, как следует охерев, продолжает вращать башней всё ещё в
надежде увидеть источник голоса:
- Ну да…. Толя я…
- А я знаю номер Вашего автобуса!
- Да ну…
- 00-13НСФ!
Тогда я действительно не осознавал, до какого состояния я его довёл, и
продолжал из всё того же "ниоткуда" засыпать бедного дядю Толю потоком
информации о нём самом: как зовут его жену, детей, из какой от квартиры
и т. д. И, самое интересное, он отвечал мне, все еще озираясь по
сторонам. А я просто жаждал общения.
…Пообщавшись со своим «внутренним голосом», дядя Толя, вконец отойдя от
похмелья, рванул на работу. И там, после обеда, сдавая смену, в курилке
пооткровенничал на эту тему. Мой папка, проржавшись, объяснил ему всю
«кухню», поскольку в это время он сквозь сон всё слышал. А над дядей
Толей потом долго весь гараж смеялся