СОСЕДИ
Этот дом в деревне купили мои родители в конце 80-х, когда продажа таких
домов еще не была прописана в законе и сопровождалась невероятными
сложностями. Так, в договоре купли-продажи этого здания значилось, что
наша семья сколько-то раз в году должна безвозмездно поработать на
местный совхоз. И, как сейчас ни покажется удивительным, этот пункт до
поры до времени строго выполнялся. Ближе к концу лета в наш дом приходил
бригадир и требовал, чтобы мы шли на колхозные поля на прополку
какой-нибудь там брюквы. И мы шли, а куда денешься? В общем, я этот дом
сразу возненавидел, но мать, которая была сама родом из деревни, души в
нем не чаяла и жила летом здесь безвыездно.
Сейчас я нечасто приезжаю сюда – только чтобы поддерживать в доме какой
ни на есть порядок и, главное, походить в местный лес по грибы. Иду я
обычно пешком, до леса здесь недалеко.
Первый мой сосед на пути к лесу – Борисыч, немолодой мужик моих лет. Его
дом ему достался по наследству, сам он живет в Москве, а сюда приезжает,
поскольку обожает рыбалку и облазил все местные водоемы. А еще он любит
шахматы и, когда мы оба в деревне, обязательно приходит ко мне с
шахматной доской. Играть я с ним не люблю, поскольку у меня железный
первый разряд, а он – слабенький любитель. Не интересно. Он это видит,
поэтому стимулирует меня бутылкой и свежевыловленной или вяленой рыбкой.
Второй и последний сосед на пути к лесу – Дима. Молодой мордоворот, по
поведению напоминает новых русских из 90-х. Он купил этот участок на
краю деревни и построил здесь небольшой, но комфортабельный дом всего
лет пять назад. Приезжает только на выходные, и тоже, как и мы с
Борисычем, не всегда. Приезжает один, хотя у него есть жена. Я видел ее
как-то – мы вместе с ней ждали на улице продуктовую машину. Молодая
фигуристая телка, прямо как будто вчера с шеста слезла. Жаловалась, что
здесь ей скучно и хрен она когда сюда еще приедет. Она с тех пор и не
приезжала.
У Димы с Борисычем конфликт на почве бензопилы и разницы в распорядке
дня. Борисыч утром любит поспать, поскольку ходит на ночную рыбалку. А
Дима встает рано, сразу берется за мощную бензопилу (это почище
перфоратора в городе) и начинает обкашивать свой здоровенный участок
соток в пятьдесят. Непонятно, зачем ему столько – он ничего не
выращивает, и на участке сплошной газон, как на футбольном поле. Но,
сколько Борисыч Диму ни уговаривал, чтобы тот косил после обеда, бычок
на просьбы мужика не реагировал. А еще Борисыч соседу определенно
завидовал – тот тоже ходил на рыбалку и всегда возвращался с очень
богатым уловом. Паренек этим уловом не то, чтобы, как все рыбаки,
демонстративно гордился, но особо его и не прятал. И Борисыч не мог
понять, откуда сосед привозит столько рыбы. Эту тайну раскрыл я.
А на самом выходе из деревни торчит машина с надписью «ДПС». Правда,
регулярно она тут стояла в прошлые годы, сейчас же появляется нечасто.
Ни для кого в деревне давно не секрет, что это не гаишники. Служба
Госкомнарка следит за единственной прямой дорогой в Москву из Кимр –
неофициальной столицы Московского (в широком смысле) региона по
производству и распространению наркотиков. Иногда и вправду тут
случались перехваты, и даже со стрельбой.
Возвращаясь из леса, я обычно заходил на берег лесного озера,
находившегося в километре от трассы. Изредка тут купался, но больше
привлекали меня сюда две яблони, оставшиеся от садика-огородика у
избушки лесника, теперь уже разрушенной и заросшей. Яблони плодоносили
непонятного сорта, но очень сочными плодами, которые после грибной
вылазки казались особенно вкусными.
Но в последние пару лет это место, на берегу озера у яблонь, оказывалось
слишком часто занятым. В первый раз я вообще этому крайне удивился, но
со временем привык. Именно сюда Дима на своем «лендкрузере» прибывал
порыбачить. И не один. Рядом с его машиной обязательно находился
мотоцикл. На нем приезжала, как выяснилось, недурственная такая девица с
большой спортивной сумкой на багажнике. Поскольку озеро мне было по
дороге, я, возвращаясь в разное время, за пару лет изучил их режим дня,
который редко нарушался. Видимо, Борис приезжал сюда сразу после
сенокоса. И первые часа два они проводили в «лендкрузере». Надо
полагать, любили друг друга. После этого он разматывал удочки и
принимался за рыбалку. Она разводила костер, раскладывала закуску.
Дальнейшее мне неизвестно, но надо полагать они еще с пойманного улова
ушицу варили. В общем, романтика – сказочная. Прямо скажу, я этому Диме
завидовал нечеловечески. Ко всему я еще и яблочком с лесникового сада
теперь не мог побаловаться.
Рассказал в конце прошлого года об увиденном Борису. Тот переспросил
только: «Где, где он рыбу ловит?» и ушел в себя.
Приехал я в этом году в деревню в начале июня. Дом Димы выглядел
совершенно заброшенным, что меня поразило. Видимо, подумал я, он в этом
году решил прибыть попозже. Уже через десять минут ко мне заявился
Борисыч с шахматной доской и своим стандартным продуктовым пайком.
- Видел? – кивнул он в сторону Диминой усадьбы. – Больше не жужжит. –
Борисыч имел в виду бензопилу.
- Рано радуешься, - говорю, - скоро хозяин наверняка приедет.
- Очень сомневаюсь! - загоготал он.
По его рассказу, спецназ взял Диму с девицей прямо у того самого озера.
На месте передачи наркотиков. Девушка приезжала из Кимр с сумкой
свежевыловленной рыбы, фаршированной героином. Потом Борис имитировал
рыбную ловлю и вполне открыто, на глазах, можно сказать, у
наркополицейских, транспортировал их куда-то там в Москву.
- Когда ты мне про то озеро рассказал, я сразу уши навострил: ведь там
давно рыбешка не водится. Вода отравлена то ли болотным газом, то ли еще
каким-то дерьмом. А так бы их хрен кто раскрыл.
- Ты что этим хочешь сказать?..
- А то, что теперь не жужжит. Ну, сыграем партейку?..
Я потом сходил к тому озеру, думал, в конце лета хоть яблочек поем. Но
деревья оказались поломаны – видимо, спецназ постарался во время захвата
или засады.
Эх, все у нас как-то не по-человечески…