Собрались мы недавно прежней компанией, по невеселому поводу, съездить на кладбище, помянуть тех, кого уже с нет с нами. Поехали. В машине со мной старый товарищ, не виделись долго, по дороге болтаем, вспоминаем, ну и спрашиваю. А ты как вообще, там же, тем же?
Работал он на местном телевидении. Не знаю кем. Но давно. Да, говорит, пока там.
И тут из меня полилось. Слушай, у вас там новая ведущая новостей завелась, как звать, не помню, молодая совсем. Ну, просто невозможно стало телевизор смотреть, лыбится в экран по поводу и без. И про Фукусиму в тридцать два зуба, и про Сирию, и даже про проблемы ЖКХ.
Нельзя же так, надо как-то себя сдерживать. Куда смотрит ваше руководство. Давай, скажи уже ты хотя бы ей, что это некрасиво.
А он в ответ. Ты что дурак, где я, а где она. Я восьмой оператор, держу за ноги седьмого, когда он, свешиваясь с потолка, снимает ее в более выгодном ракурсе. Короче, это невозможно, потому что ты никогда ничего не понимал в субординации. И в телевидении. В общем, отстань от меня, смотри лучше на дорогу.
Чем кончилось. Когда через двое суток смог включить телевизор, сразу поставил новости, глянуть, что еще приключилось в городе, пока я отсутствовал. На экране была она, та самая ведущая, но читала уже с каменным лицом, на котором ни один лишний мускул не дергался.
Как раз рассказывала про то, что вчера у нас закончились гастроли цирка из Самары, и на посадку опоздали клоуны, которые ушли выяснять у дежурного, почему к поезду вместо вагона со слонами, прицепили вагон заключенных из Саратова.