УКРАЛ ЛОШАДЬ
Много лет назад был я студентом Харьковского университета и жил в общежитии на улице Отакара Яроша. А неподалеку на Новгородской жил мой двоюродный брат. Понятно, что я там дневал и ночевал. Само собой, знал всех молодых людей во дворе. Одним из них был Костя по прозвищу Цыган. Почему такое прозвище, спросите вы? Да потому что он был похож именно на цыгана: невысокий, жилистый, смуглый, с крупными белыми зубами, темными глазами и уж точно другой породы, чем два его родных брата. Соседи поговоривали, что настоящим отцом Кости был цыган. Тогда мне поверить в это было трудно, у них была самая обычная семья. Это сейчас я понимаю, что в жизни всякое бывает.
В отличие от хрестоматийных цыган Костя жил оседло, любил читать, был не то кандидатом, не то мастером по авиамодельному спорту, успешно заканчивал авиационный институт. Госэкзамены и защита диплома были у него в начале июня. В Харькове в это время уже тепло, но еще не жарко. А уж вечера иначе как роскошными и назвать трудно. Именно таким вечером Костя и его одногруппники обмывали защиту в знаменитой харьковской шашлычной, которая располагалась сразу за стеной ипподрома. Днем там прямо из окна можно было наблюдать за забегами, но и вечером тоже было совсем неплохо. Водка была холодной, мясо – горячим, цены – разумными, настроение - отличным. Уже собирались расходиться, когда в зале вдруг появилась старая цыганка с красным платком на голове, в длинной до полу юбке с оборкой и переднике. Она подошла к столику, где сидел Костя, положила ему руки на плечи, развернула к себе, посмотрела в глаза и сказала:
- Эй, чаво, что ты здесь сидишь? Ты же наш! Приезжай в табор! Там тебя ждут! - и исчезла.
А Костя тут же встал из-за стола, пробрался в какое-то подсобное помещение, открыл окно и мягко спрыгнул на территорию ипподрома. По запаху нашел конюшню. Пожарным ломиком сорвал с ворот замок. В конюшне было темно, но свет Косте был не нужен. Он отлично видел в темноте. Прошелся по стойлам, выбрал себе лошадь ...
С лошадьми Костя имел дело только раз в жизни, когда в колхозе перед вторым курсом его послали помогать конюху. Конюх нарадоваться не мог на нового помощника. Лошади его любили и слушались. Верхом ездил так, как будто практиковался в этом с раннего детства. Седлать и запрягать научился в пять минут. Был у него, видно, талант к лошадному делу, но модели самолетов тогда интересовали его больше.
Сейчас все это пригодилось. Костя дал лошади предусмотрительно захваченный из шашлычной сахар, подстелил вальтрап, поставил на него седло, затянул подпруги, надел уздечку. Тихо вывел лошадь из конюшни, птицей взлетел в седло, дал лошади разгон побольше, перемахнул через ограду и очутился на совершенно пустой площади Первого мая. Шагом добрался до парка Горького, ловя на себе удивленные взгляды редких прохожих, а там пустил лошадь рысью. Миновал Лесопарк и примерно через час выехал в район Пятихаток, заметил большой костер в стороне от леса, поскакал на него и очутился в таборе.
Похоже, его действительно ждали. Мальчишки увели лошадь, здоровенный цыган со сплошь золотыми зубами поднес ему чашку вина. Спели величальную: «К нам приехал наш любимый Кость Сергеич дорогой...». Усадили за стол. Собственно, это был не стол, а расстеленные на сене клеенки, но такое количество деликатесов сразу Костя видел впервые в жизни. А вина было совсем мало: несколько бутылок сухого. Мужчины и женщины сидели отдельно. Вокруг стола крутились полуголые и совсем голые дети. Наяривал таборный оркестрик. Народ ел, пел и плясал. Говорили на цыганском, но кое-что и на русском. Из отрывочных фраз Костя понял, что в таборе сватают невесту, празднуют это событие уже второй день подряд и будет праздновать третий. Голода Костя не чувствовал: он и так много съел в шашлычной, петь по-цыгански он тогда не умел, вошел было в танец, но в последний момент сдрейфил. Решил для смелости добавить и потянулся за бутылкой, но та непонятно как увернулась от его пальцев. После третьей попытки мужчины засмеялись, но не зло и не обидно. Косте только и осталось, что сидеть, смотреть и слушать. Вдруг ему пришло в голову, что из своих 22-х лет он ни единого дня не жил собственной жизнью. Книги ему давала мама, в авиамодельный кружок его привел отец, а в секцию настольного тенниса – братья. Нет, никто его не принуждал, и у него самого никогда не возникало чувство протеста. Просто он не знал, что есть табор, звездное небо над ним, лошади, пасущиеся в стороне, и люди, среди которых ему было просто и легко. А теперь он узнал. И ненавистная прежде кличка «Цыган» в тот же момент стала простым подтверждением факта. Вместе с этой мыслью на Костю снизошел покой, он пошел на опушку леса, подстелил себе под голову сена и уснул.
Разбудили его громкие голоса. Поверх кустов Костя увидел серые фуражки с красными околышами и понял, что там милиция. Из доносящихся слов он различал только «паспорт» и «прописка». Первым делом, Костя отметил, что слово «лошадь» пока вроде не звучало. Потом он представил себе, что его обнаруживают, выясняют его личность и пишут в институт, что был задержан без документов в цыганском таборе. Вроде бы не преступление, но ректорат может посмотреть и по-другому. И конечно, не исключено, что всплывет кража лошади. Костя испугался.
Тем временем милиционеры проследовали в самую большую ярко-желтую палатку вместе со вчерашним цыганом, остальные сгрудились вокруг, стало тише. Костя бесшумно отполз по-пластунски, поднялся и тихо пошел в противоположную табору сторону. Потом переключился на бег и, не отдыхая, добежал до Чайковки, куда ходил автобус. Через час с небольшим был дома.
Дома, конечно, был переполох, но с появлением живого и здорового Кости все успокоились и даже не очень расспрашивали. Дня два он просто валялся в постели, совершенно равнодушный ко всему окружающему. Не почувствовал никакой тревоги даже когда прочитал в газете, что из конюшен ипподрома украли дорогущую лошадь, которая предназначалась в подарок какому-то арабскому принцу, и что злоумышленников ищет милиция. По распределению он не поехал, продал все свои модели, купил гитару и уже через полгода играл и пел в ресторане. Вскоре его заметили и пригласили в цыганский ансамбль, который гастролировал по всему Союзу. Один раз я его встретил в Харькове, когда навещал брата, а второй – совершенно случайно уже в Донецке.
Я пригласил Костю к моим родителям. Мы сидели на балконе пятого этажа, потягивали свежее пиво с пересохшей и очень соленой таранкой, которую я выпросил у мамы.
- Как дела, – спрашивал я его, - не жалеешь?
- Нет, не жалею, - отвечал Костя, - все нормально, но по-другому. Тебе не понять, ты не цыган.
Мне бросилась в глаза Костина массивная золотая печатка с грифоном на накладке. Через много лет я увидел похожую в витрине дорогого ювелирного магазина на 5-й авеню в Нью-Йорке и сразу вспомнил Костю. Вместо цены на бирке было написано: «Цена по запросу». К счастью, у меня была с собой камера, и это кольцо можно увидеть на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ. Костя перехватил мой взгляд и со значением сказал:
- Настоящее золото, фуфла не держим.
- Хорошо зарабатываешь?
- Нет, не очень. Но знаешь..., - Костя замялся, потом блеснул белыми зубами и продолжил, - когда распинали Иисуса Христа, мимо проходили цыгане и украли один гвоздь. Бог Отец это заметил и с тех пор разрешил нам иногда воровать.
Чтобы не мыть лишний раз посуду, я подал таранку на писчей бумаге. Бумажных тарелок тогда не было и в помине. Костя взял один из листов и начал делать самолетик. Я тоже любил пускать с балкона бумажные самолетики. У меня они пролетали метров 30-40. Но Костин качнул крыльями, как бы оседлал ветер, перелетел парк и на середине реки исчез из виду.