Крыса
Я служил в Германии, в то самое время, когда она объединилась. Восточная социалистическая Германия (ГДР) – исчезла, её поглотила ФРГ. Все это произошло очень быстро, так быстро, что какое-то время в Западной Германии, в Натовском блоке одновременно существовали и базы советской армии, и базы НАТО.
Стали быстро собираться все наши советские воинские части, для того чтобы вернуться на Родину. В нашей части в пехотном полку, и в нашем развед взводе тоже началась подготовка к выводу войск.
Стали проверять продуктовый боекомплект нашего подразделения. Вскрыли опечатанный внушительный ящик с сухпайком. Оказалось он разграблен, исчезло: 80% тушенки, 90% всяких консервированных каш. Их кто-то скушал. Банок там не было! Каптёра (тот, кто отвечает за имущество взвода) отдали под трибунал, казнить не казнят, но посадят на пару лет. Меня поставили на каптёрку, заниматься всяким взводным барахлом. Должность это блатная, я мог днем и ночью сидеть в этом маленьком полуподвальном помещении и ничего там не делать, чем я и благополучно занимался. Нас, конечно, шугали, нельзя вот так просто не ночевать в расположении вместе со всеми, поэтому приходилось всячески хитрить и изворачиваться. Например, я просил кого-то из друзей закрывать меня снаружи в каптёрке на ночь, а утром открывать, лишь бы не спать в расположении. Это было весело, пока…
Однажды я закрылся таким вот образом, и полночи пытался пожарить сырую картошку. Картошка у меня была, соль была, а вот приспособления, чтобы её пожарить не было. А жрать хотелось очень сильно! Пробовал сырую, но нет, это есть нельзя, даже если очень голоден. Вдруг увидел утюг. Эврика, можно пожарить картошку на утюге! Включил утюг на всю мощность, нарезал тонкими кружками картошку и стал ждать. Час жду, два жду, пробую, сырая… Так и не дождался уснул прямо на куче шинелей, а картошка осталась жариться на утюге.
Сплю и как-то тепло на груди у меня, что-то такое прямо горячее, открываю глаза…
- АААА, – кричу от ужаса, у меня на груди, свернувшись калачиком, спала крыса!
Животное от моего крика тоже испугалось и подпрыгнув зубами вцепилось мне в шею! Тут я заорал еще громче, и крыса так как следует и не укусив, бросилась бежать. Быстро очухавшись, кинул в её сторону молоток, но не попал.
Больше я там не ночевал. Несколько раз находил её гнезда с маленькими полуслепыми крысятами. Детенышей убивал, гнезда уничтожал. Много она испортила всякого имущества. Раз пять встречал её, но прибить не успевал, быстрая гадина. Мне кажется, я мог бы узнать в лицо эту крысу, настолько она мне была уже знакома. Тем временем вывод войск шел вовсю. Все имущество в итоге погрузили в вагоны. Катерка опустела, в ней хранился только какой-то инвентарь.
- Алёшин сбегай за лопатами, – приказал лейтенант Салпогаров.
- Есть товарищ лейтенант, – ответил я и медленно побрел в каптёрку.
Открыл дверь, вошел, взял лопату. Уже на выходе что-то мелькнуло в углу, остановился и обернулся. В углу сидела она, крыса! Я её узнал сразу, эту морду я видел много раз, надкушенное кем-то левое крысиное ухо, облезлый грязно-розовый хвост. Я сделал несколько резких больших шагов. Бежать ей было некуда, бетонная коробка подвала, теперь тут нет имущества, просто каменный куб с дверью, которая была закрыта. Оказавшись над ней, я лишь на мгновение взглянул в её маленькие черные глазки, показавшиеся мне грустными, и с силой опустил лопату. Разрубил её на две неравные части. Советские войска покидали Германию.