Ранним утром в дверь позвонили.
- Кто?
- Э, жЭнсчина, это же я, твой Миша!
Ага, дворник, наш. На самом деле, конечно, никакой он не Миша, а, скорее всего, какой-нибудь там Мадрахим или даже Машраб, но имя своё он уже давно русифицировал...
- Миша, что случилось?
На секунду дверной глазок затмил луч его зуба золотого. Я приоткрыла дверь:
- Пусти меня к себе пожить немножко. А то жить совсем негде, да!
- Но я не могу! - и я стала мысленно подбирать, как мне казалось, понятные ему аргументы, почему именно я не могу, хотя, откровенно говоря, с какой стати, я должна вообще объяснять ему это?
Но тут он меня словно опередил, приведя свой, весьма неожиданный, но убедительнейший аргумент:
- А у меня жена, знаешь кто?
- Миша, если честно, мне вообще по фигу...
- Ты так говоришь, потому что не знаешь! А она уже русский почти! Регистрацию сделаль! Но, главное, она у меня косметолоХ! Она тебе такую броВ сделает, будешь самый красивый во дворе!
Ну, жЭнсчина, дорогой, ну, дай нам кроВ за броВ!
если уж быть совсем откровенной, то у Миши супротив меня есть и ещё один аргумент. Железный!
- Жэнсчина, да у тебя целый комната пустой, совсем пустой! Только книга там живёт! А у менЭ семья хочет тоже в Москва! У менЭ жЭна, дочки, а у тебя кто? Пушкин?
Сразу почувствовала себя почти профессором Преображенским. Помните, да?
" — Довольно! Я понял! Вам известно, что постановлением от 12 сего августа моя квартира освобождена от каких бы то ни было уплотнений и переселений?
— Известно, — ответил Швондер, — но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живете в семи комнатах.
— Я один живу и работаю в семи комнатах, — ответил Филипп Филиппович, — и желал бы иметь восьмую. Она мне необходима под библиотеку..."
Библиотеки - вот что нас губит!!!