Матвей Грин еще в предвоенной Москве был известен, уважаем и любим. Журналист, фельетонист, писавший для всех мастеров эстрады от Аркадия Райкина до сегодняшних молодых, он просидел в сталинских лагерях четырнадцать (!) лет своей жизни. Борис Брунов всегда говорил: «Если на гастролях к нам на улице кидается человек, значит, либо со мной на флоте воевал, либо с Матвеем сидел!» Спасли Грина от верной смерти, по его словам, две вещи: работа в лагерном театре и природные, ничем не истребимые оптимизм и чувство юмора.
Однажды «театр за колючей проволокой», которым руководил Грин, пригнали выступать в очередную зону и на ночь разместили в женском бараке.
Страшно хотелось есть, и Грин попросил коменданта барака отвести его к титану, чтоб хоть кипятку попить. Та не отказала, повела его к нагревателю, у которого всю ночь дежурили две женщины. Дали они Грину кипяточку, и он отправился обратно на нары. По дороге комендантша, тоже из зеков, оглянулась и нашептала Грину: «Зря вы ушли, не поговорив с этими тетками. Вам как писателю очень бы интересно было…» «А что за тетки такие?!» — спросил Грин. «Да уж такие… Одна жена Буденного, другая — жена Колчака!»