Сейчас стали часто опубликовывать разные мнения про то, как жилось в СССР, то пожалуй, добавлю и своё.
Можете говорить, что это ностальгия старого человека о прошедшей молодости, но ведь плохого при нём мне не было. Родился в захолустье, выучился в университете на радиофизика, честно отслужил в армии, на работе резко сделал карьеру: через три года – главный инженер, а ещё через три года начальник достаточно серьёзного узла связи. И в дальнейшем работа была в радость, по выбранной с детства специальности, связанное с радиотехникой.
Также первоначально был под неусыпным наблюдением КГБ, и без всяких последствий, наоборот, мы с ними неплохо дружили. А как я понял впоследствии, под их «колпаком» я был со студенчества, ведь тогда я много контактировал с иностранцами, выходцами из Индии. Хотя Владивосток тогда был закрытым городом, но для некоторых стран разрешалось там их присутствие: это Вьетнам, Индонезия и Индия, граждан из этих стран, особенно моряков можно было часто видеть гуляющими по улицам города. А к индийцам было особое предпочтение, это были в большинстве курсанты, которые обучались в СССР, будущие офицеры морского флота. Многие были со своими жёнами и явно не из бедных семей, в основном из мелкой буржуазии. Почти два года наша комната общалась с некоторыми индийскими курсантами, вели мы себя наверное правильно (кстати, о КГБ мы даже не задумывались и никто с нами из этих органов не общался), а ведь попытки мелких провокаций были, но мы не велись на это, перекладывали все эти недоразумения на незнание местного менталитета. К тому же эти контакты, откровенно говоря, нам самим уже начали надоедать, ну слишком уж разным был у нас менталитет, общего почти ничего не было.
А вот некоторые зарисовки из прошлой жизни в СССР.
По окончании третьего курса, я вписался в команду, которая ехала в Анадырь в составе студенческого строительного отряда, дали возможность досрочно сдать экзамены, и сдал их весьма даже неплохо. И если все потом поехали в Анадырь, то я к себе домой под крылышко родителей, так как я знал, что подзаработать можно и дома. Мой отец тогда был управляющим отделения в совхозе (а совхоз в области был на хорошем счету) и сразу попросил его пристроить меня куда-нибудь, но лучше всего бы на трактор, он обещал подумать. Но ему ничего не надо было делать, всё само по себе разрешилось: в первом же походе в местный клуб встретил бывшего одноклассника, разговорились о жизни, а он сразу быка за рога, дескать окажи услугу, а именно: поработать пару дней на его тракторе, ему срочно нужно в город съездить. Я ответил согласием, но нужно с начальством договориться, то есть с моим отцом, на что мой одноклассник сказал, что проблем не будет. Я только спросил, чем то хоть занимаешься.
-Сою культивирую.
- Где?
-Пояснил, какое поле, ну здесь, то я прекрасно разбирался, где что находится.
-Только за трактором ухаживать не буду, только заправка, да воду с маслом проверять буду.
- Да и не надо!
Так, работа сама меня нашла, ведь потом ко мне в очередь стали становиться и мне пришлось поработать на тракторах самых различных марках. А просили меня поработать не только мои знакомые ребята, но и старшее поколение, которые смущаясь, просили за них поработать, с целью взять себе небольшой отгул. Ведь в селе летом напряжённая страда и особо погулять не получается, а я стал для них палочкой – выручалочкой, тем более что с техникой я был на «ты». А за всё лето было у меня два или три дня выходных и то дождь в этом был «виноват».
В этих подменах запомнилось несколько моментов.
- Один, когда подменял тракториста прикреплённого к дояркам, он с утра до вечера был к ним просто привязан, особо нельзя никуда отлучиться. Просил меня подменить его максимум на пять дней, вышел же он только через неделю, смущаясь, сказал, что решил просто отдохнуть, и я его прекрасно понял. Ведь надо было утром в четыре часа подняться (тут уже меня мать будила), завести трактор, он стоял у дома, на звуки мотора просыпались доярки, выехать на места их сбора, а затем везти на утреннюю дойку к паромной переправе. Там доярок, на другую сторону реки перевозил уже паромщик, я же оставался на берегу и ждал окончания дойки. Где-то после семи часов утра к переправе подъезжал молоковоз, его тоже переправляли на другую сторону. К девяти часам доярки возвращались с дойки, некоторые были с двадцатилитровыми бидонами, их я отвозил на ферму. Там они отдавали своё молоко телятницам, которые ухаживали за телятами, не давно родившихся от своих коров. Далее развозил доярок по домам и в принципе с десяти часов был свободен… Да, но в два часа дня дневная дойка, тут правда не все доярки уже ездили, и к четырем часам вроде бы свободен, но к семи часам вечера - очередная вечерняя дойка, и только к десяти часам вечера свободен. Куда там клуб, кино или танцы, на боковую и спать! Утром опять подъём и так целую неделю, показавшейся вечностью.
И другой интересный момент, наверное только при в СССР это могло быть. Уже в конце июля было: даёт мне отец задание цеплять специально подготовленный прицеп под перевозку зерна, три пацана в придачу и ехать на поле к комбайнам, которые начинали пробовать молотить ячмень и дал адрес поля. Подъехал я к полю, в самом деле, работают два комбайна, часто останавливаются, занимаются регулировкой, подождал. Высыпали в тележку по два бункера зерна и я отправился на зерновой двор. Разгрузился под навесом, мои мальчишки смели остатки зерна, собрался выезжать, а тут непонятные крики от них, глянул на них, а они кувыркаются на нашей кучке зерна, подпрыгивают и выкрикивают: - «Мы первые, мы первые!» Я спрашиваю:- что случилось? В ответ - ведь мы самые первые в этом году привезли с поля первое зерно! Я улыбнулся, а ведь это действительно так! А вечером, улыбаясь, мне отец говорит, что на него обиделся Сашка П., его так все называли, хотя это был достаточно степенный мужик. Он заявил отцу: зачем за первым зерном послали какого-то пацана, можно было и по серьёзнее мужика найти. Нашли пацана, двадцать первый год мне уже шёл. Вот такое отношение было тогда к труду, за честь считалось первым привезти с поля первый урожай, разве сейчас такое есть.
Вот так неделю я со своими мальчишками возил с поля ячмень, потом пошла уже пшеница, и в начале августа отец мне вручил трактор Беларусь с волокушей, с тем, чтобы я сталкивал солому с убранных после комбайна полей. Тем самым обеспечить фронт работ для тракторов занятых на вспашке зяби. А солому нужно было убрать так, чтобы её затем можно было сложить в скирды, а тогда стоял засушливый год, с заготовкой сена появились проблемы, и солома должна была выручить зимой животноводов. А до этого её часто просто сжигали тут же на поле. Я с удовольствием стал работать, применяя при этом конечно и различную смекалку, что резко сказалось на выработке, и я делал почти по три нормы за световой день. Ну, и работал я не восемь часов, а все двенадцать, и так каждый день.
А где-то через неделю, я не мог пошевелить головой, была сильная боль в шее, ведь мне постоянно при работе приходилось глядеть назад. Когда я пожаловался своим коллегам, те смеясь, сказали – терпи, это наша профессиональная болезнь, потом, дескать, пройдёт, так оно и стало, но голова часто побаливала.
Так как я всё-таки не успевал подготовить поля под вспашку для всех тракторов, то мне дали в помощь напарника, и мы уже вдвоём начали сволакивать солому с полей. Оно, конечно, стало сподручнее, можно в два раза больше затолкать в кучу соломы, но особого прироста очищенных от соломы полей не прибавлялось. Потому, что мой напарник – взрослый мужик прямо заявил: «Что на дядю я работать не буду», свои положенные семь часов отработал и домой. Дескать, перевыполнили свою норму на 20 %, и хватить, а иначе экономист пересчитает нормы выработки и добавит ещё. И я оставался один, а мне хотелось подзаработать хоть немного, и тогда я стал отдельно сам работать на полях, занимающих малую площадь, таких тоже хватало в достатке. Так я и проработал до последнего, вплоть до дня отъезда на учёбу. А отец, будучи управляющим отделения совхоза всю кухню в бухгалтерии знал и вёл свою бухгалтерию, и получилось так, что я уже месяц как продолжал обучение в университете, а он все ещё закрывал наряды на меня, что якобы я работаю у них. А ведь сразу оплатить мою работу было нельзя – срезали бы. Конечно, особым секретом для окружающих это не являлось, но ведь воровства не было, а это главное. Вот такие были нюансы жизни при СССР.
И кстати, за весь этот летний период я заработал чуть больше тысячи рублей, немногим меньше, чем мои друзья, съездившие на заработки в Анадырь, а по тем временам это были приличные деньги.