У одного моего кореша есть тесть. Большой оригинал и не любитель взять
на грудь. Также есть теща. Недавно они переехали на ПМЖ в деревню.
Еще есть у них в деревне, вернее был, кабан.
Кабана звали Боря. Вот о нем с тестем и пойдет базар.
Надумала теща бить Борю, дело было, не помнится, к какому-то празднику.
Наверное, очччень крупному. Типа всенародное гулянье. Ну, не к день
рождению «беларусбаши» и не вождя всех времен и народов, это точно.
Тесть у кореша человек душевный, и надо сказать, мягкий. А потому,
убийство любимого Борьки событие для него, равносильно убийству
возлюбленного друга, это, если бы ему сказали, что с завтрашнего дня ему
нельзя пить. Это как будто у него отняли самое дорогое - самогонный
аппарат.
Но, приказ есть приказ, и не подчинение смерти подобно. Принял тесть на
грудь сотку, подумал, принял вторую. Похорошело.
А надо сказать Борян был не из каких то там щеглов весом в 40 кг.
Это был матерый кабанище выращенный и взлелеянный заботливой тещиной
рукой весом килограммов так, вообщем - до фига.
Это был своего рода хозяин подворья, гордость (хотел сказать по инерции
- нации) своих опекунов и кормильцев, для которых он должен в скором
времени стать, обычным беларуским: салом, ветчиной, и «пальцем пиханной
колбасой».
Но. Не будем сморкаться в жилетку, а будем следить за ходом событий.
Тесть, взял полагающуюся для этого случая: веревку, вострый ножик, и
решительность вместе со слезой, по скорой, очень скорому расставанию с
любимым (опять, блин чуть не сказанул, зятем) животным, которого кормил
чуть не с рук.
Надо сказать, что это было его первым крупным грехом, взятым на душу. До
этого он, конечно, помогал, ну там за ноги держал, еще чего - то там
делал, а чтобы таааак…. Никогда.
Но, полный решимости, наш тесть подошел к Борису, поставил ему че - то
там похавать, глупое животное нагнулось, радуясь халяве (а кто же не
любит халявку - хавку). Тем временем, привязал веревку за ногу, животное
- ноль реакции. Зажмурившись, чик его под сердце. Свин постоял, и как
подкошенный упал. Все. Дело сделано. Можно потрошить. Печень отдельно и
так далее.
Но, что это. Свин вскакивает. Видно у свина очень здоровое свинячье
сердце.
И полно решимости удалиться от убийцы в сторону леса. Тесть, охреневший,
но не протрезвевший, хватает нашего Борюсика за веревку (она у него
привязана к ноге) и шоу началось.
По полю несется недорезанная свинья, за ним одной рукой вцепившись в
веревку, матерясь и требуя остановки «гадского папы», другой рукой
размахивая вострым ножиком в воздухе, пытаясь зацепить уже ненавистное
теперь животное, на пузе бороздил беларуский унавоженный чернозем
вперемежку с суглинкой, наш тесть.
Кабанище, очумевшее, от обиды и несправедливости, а также не желавшее
стать колбасой и праздником на столе, бежало галопом, как казак по
Европе.
Но тесть был тоже не из слабых, сын полесья, в нем проснулся настоящий
партизанский дух, этакая термоядерная смесь партизана и московского
киллера.
На ходу, не сбавляя бешеного темпа, тесть вспорол таки брюхо экс -
любимой свиноте брюхо. Свинья продолжая движение, роняя и разбрасывая
вместе с кишками, печенью кровью и еще хрен знает чем остатки сил,
волочила за собой обосранного с ног до головы, всего в кишках, крови, но
не отпускавшего веревки тестя.
Финал. Кабан, все - таки сдался, заколотый многочисленными ударами
тестя, колбаса была «напихана пальцем», сало, ветчина, свежанина
приготовлена.
Но воспоминания о поединке свиньи и тестя долго еще вспоминала вся
деревня.
Не жадничай, всегда бери себе в помощники сотоварищей.
Аллигатор.