История №948726

Лет пятнадцать тому слышал эту историю на встрече с Евгением Евтушенко из его уст. Кто постарше, помнит (я, вообще-то, достаточно, смутно, поэтому мои извинения за очевидные знатокам неточности, буду благодарен за поправки и уточнения): в советские времена практиковались всяческие межреспубликанские (можно назвать и межнациональными) бравурные мероприятия, типа "поезда дружбы", "дни национальных культур" и проч. В середине семидесятых десант известных московских поэтов высадился в Тбилиси в рамках подобного события - то ли дней русско-грузинской литературы, то ли ещё чего-то в таком же духе. После нескольких дней парадных выступлений, встреч с культурной общественностью и трудящимися грузинской столицы, перед отбытием звёздной делегации восвояси и перед традиционным "отходняком" - по грузински обильным прощальным застольем, именуемым в программе - "торжественный банкет по случаю успешного завершения... и т. д." состоялась о заключительная формальная часть мероприятия: награждение дипломами, званиями, памятными медалями... И самая заключительная: доклад одного из генералов советской поэтической армии. В тот раз это был секретарь московской литературной организации знаменитый поэт Наровчатов. В своей вдохновенной речи он особо отметил значительный вклад грузинской поэзии... в борьбу с тлетворным влиянием... подчеркнул прогрессивный путь развития... тенденции... а главное, яркий всепобеждающий оптимизм, советской литературы её веру в торжество коммунизма... Наконец, через полтора часа прозвучало спасительное долгожданное: "Вопросы есть?" Какие, к чёрту вопросы! И банкетного зала Союза писателей Грузии уже тянуло одуряющими запахами шашлыков... Но тут из зала прозвучало громкое: "Есть!" и с места поднялся седой человек, очень известный грузинский поэт (фамилию, к сожалению, не запомнил)... "Скажи, Наровчатов, ты оптимист?" Евтушенко, пересказывая его прямую речь, имитировал грузинский акцент, поэтому, конечно же, впечатление было ярче и выразительней, чем печатный текст. "Ну как может быть иначе! - гордо ответил Наровчатов, - Конечно, как и каждый советский поэт, и вообще, как любой советский человек, я оптимист!" "Тогда, скажи, Наровчатов, почему Байрон был молодой, красивый и талантливый, и был пессимист. А ты старый, уродливый и бездарный - и оптимист?"