Юмористические истории

Блин, когда меня совсем мелкого водили по всяким новогодним ёлкам, то представления обычно всегда заканчивались вопросом Деда Мороза: "Ну что, дети, простим бабу Ягу/Кощея/Карабаса-Барабаса и т.д?". (Нужное подчеркнуть)
И я всегда орал: "НЕТ!". Потому что надоело, каждый год одно и то же: прощать их, а они через год опять пакостят.
И один раз всё-таки удалось завести толпу, чтобы не прощать бабу Ягу, но актёры всё равно выкрутились, и её опять простили.
И тогда я понял, что общественное мнение на политические решения не влияет.

В работе фотокорреспондента бывают взлёты, бывают падения, а бывают и анекдоты.

В конце восьмидесятых, начале девяностых, будучи аспирантом, я подрабатывал фотографом в клубе завода "Арсенал". (ИСТОРИЯ №1445477)

1991 год, весна. (год запомните, это важно)

Звонит Колька- приятель мой, редактор заводской газеты-

- Лёнь, ты завтра не сильно занят?

- Не, а что?

- Слушай, у меня фотограф заболел, а тут такое мероприятие - у нас очень заслуженный мужик на пенсию уходит - профком повелел непременно поместить информацию в раздел- "Наши ветераны". Статья у меня уже готова, дядька действительно замечательный, но без фото не пойдёт. Подмогни, а?

- Да без проблем, пропуск у меня есть, скажи куда и когда.

Приехал. На заводе строго, оборонка- всю аппаратуру проверили, спасибо, плёнки не засветили. Прошли в цех. Там народу - половина администрации завода. Чествуют некоего Шедько Ивана Игнатьевича - шестьдесят лет отмечает, из них- сорок восемь лет проработал на заводе, в этом цеху.

- Дорогой Иван Игнатьевич! Сейчас уже даже некому вспомнить, что вы пришли в наш цех в сорок третьем году, в блокаду, и за эти годы, начиная простым разнорабочим (подай- принеси) стали слесарем- инструментальщиком высшего разряда - на всём заводе нет мастера с квалификацией выше Вашей. Золотые руки - это не каждому дано!

Мне Колька на ухо -

- Правда, мужик замечательный, двенадцатилетним пацаном, голодным, по две смены пахал, тут и ночевали в цеху. Ну пошли снимать, работать надо.

Скромный такой пожилой дядечка с добрыми глазами, две медали у него на пиджаке - как говорили, юбилейных тоже куча, но он их не признавал, носил только "За оборону Ленинграда", и "За победу над Германией". Усы у него седые, улыбается. Ехидно. Весёлый, видать.

- Что говорить, так сложилось в нашем поколении. Дай Бог вашему тоже прожить и поработать достойно.

Выбрали несколько мест, ракурсами поиграли, со светом поколдовали - в цеху темновато, красиво кадр не выйдет. А оно же- в газету. Прикрепил вспышку. Раз сняли, два сняли - Игнатьевич - с живым таким матюжком, глаза прищурив-

- Ё...б твою мать, фотограф, я и так вижу плохо, ты меня вообще без глаз оставить на х..й хочешь? Я хоть и пенсионер теперь, но думаю ещё потрудиться, а как, бля, со штангелем без глаз?

Хрипловато так говорит. Но по доброму.

Цех- в хохот. Любили его там, уважали. Действительно, мужик славный.

Мне неудобно, но я же не виноват, что темно в цеху?

Ладно, отсняли. Фото в тираж нужно было дать завтра. Я не спал, до утра проявлял и печатал. Следил только за качеством - в газету же пойдёт?

Колька тоже не спавши, радостно хватает отпечатки -

- Зае...ись, красиво сделал! С уважением - ну Игнатич заслужил же?

Фото пошло в тираж. Выбран был самый приличный кадр - где он стоит рядом с гидравлическим прессом, и скромная улыбка украшает седые усы.

Этот тираж вошёл в историю Арсенала.

Над этим кадром хохотали все, кто его увидел.

Скромный, добрый, заслуженный слесарь. С замечательной биографией.

Яркий заголовок - "Наши ветераны"

И точно под ним- при свете фотовспышки- яркое клеймо на старинном гидравлическом прессе - "Станкостроительные заводы Круппа, 1891 год".

Кстати, мне говорили, что Игнатьевич, когда увидел, хохотал громче всех - и оставил себе эту газету на память.

Месть, как говорили мудрые мафиози (знаете в чем отличие мудрости от ума? Был бы умный – не был бы мудрым) – месть — это блюдо, которое подается холодным.
Но – это там, не в России. У нас блюдо, точнее месть, подается или сразу – кипящим (в состоянии аффекта), или не подается вообще. Если сразу сдачи не дал – ты не пацан. Потому, как – потом – это смешно и натужно. Типа – сходил домой, набрался смелости, и вернулся раздать обидчикам мзды.
Мзда – она сочна и ароматна, лишь в горячем виде. Самая нежная, но остывшая баранина – вяжет рот и вязнет на зубах. А холодные блюда, на бывшей одной шестой суши мирового океана, считаются так себе по наслаждению едой. Холодец, или сало – это скорее закуски. А закуски они для чего? Для разжигания аппетита, а не для сытости. Так что все эти холодные закуски и салатики – оставляем, как баловство.
Веня, несмотря на зрелые года и состоявшуюся доходность – был человек не мелочный и не мстительный. Даже подворовывающих сотрудников он особо не щемил, помятую свое СССР-ное прошлое – тащи с завода каждый гвоздь – ты здесь хозяин, а не гость. Все проколы он вешал на плечи своих замов, говоря: если система протекает, значит плохо настроена, и отлажена; а если протекает без потерь для качества – значит вопрос не вниз, а - вверх.
Веня безмятежно вырос в 80-е, невозмутимо прошел 90-е, и даже не особо уворачивался от изменения климата в «нулевые». Он спокойно и с пониманием относился ко всем видам поборов, понимая, что сначала к тебе приходит участковый, а по мере взросления – другие органы, играющие на твоих чувствах к прибавочной стоимости. Но было, то, что держало в нем досаду, и саднящую оскомину - кинувшие его «задешево» знакомые. Не невозвращенные долги, к этому он относился спокойно, считая – давай столько сколько не жалко, тебе небеса подкинули больше, чем другим. А именно – беззастенчивое дешевое кидалово, основанное на доверии.
Не денег было жалко, унижала беспомощность, в которой он оказывался. Ну, в самом деле, как сказал ему один из приятелей кинувший его: «…но ты же не будешь со мной бодаться, что, ты из-за такой суммы будешь мне стрелку забивать?».
Веня хотел не наказания, кто он такой, чтобы вершить правосудия; и не восстановления справедливости. Хотелось, поделиться чувством гадливости и беспомощности от произошедшего, и невозможности что-то исправить.

Организовать частное помпезное «пати», было делом не очень сложным, и не особо дорогим. Пригласить туда тех, кто заслуживал – тоже было делом техники. PR, SMM и таргетологи не зря едят свой сладкий кусок кекса.
А уж сделать фото и видео отзывы, и «завирусить» их в соцсетях, и некоторых СМИ с заголовками «закрытая гей вечеринка» оказалось совсем простым….

Утро. Лесной массив в черте города. Тропинка. До опушки ещё метров двести. Слышу сзади нарастающий звук голосов, и вскоре меня обгоняет пара дам лет тридцати на пробежке - заодно разминают и язычки, бурно стрекоча о ком-то, кто не так посмотрел на кого-го в интернете и не сразу улыбнулся. За ними неторопливой рысцой следует упитанный пёсель комнатной породы. Опередив меня метров на десять, он притормаживает, садится на обочине и спокойно наблюдает, как парочка добирается до выхода из леса, - там они останавливаются, какое-то время стоят, жестикулируя, и бегут обратно - не замолкая ни на секунду. Дождавшись напарниц, пёс потихоньку снимается с якоря и столь же неспешно семенит за ними.
Похоже, я знаю, кто из этих троих самый толстый, ленивый и умный.