Несмешные истории

- Молодежь ошибочно полагает, что чем громче орешь, тем больше продашь. Но есть более тонкие способы привлечь покупателя.
- Например?
- Например, тот, что торгует одеждой, поставил у прилавка стульчик для ожидающих мужей. Женщины смогли выбирать, не торопясь. Продажи выросли на 50%!

Когда восторг кончается

Он не думал, что делает что-то плохое. Просто открыл для себя закон контраста. Дорогой подарок для женщины, не привыкшей к такой роскоши, — это не просто вещь. Это взрыв. Радости, неверия, головокружительной благодарности. Он жил этим взрывом — этим ослепительным светом в её глазах.

Но у любого взрыва есть обратная сторона: густая тишина после. Восторг приедался. Новая сумочка становилась просто сумочкой, а поездка на море — просто воспоминанием. И он оставался с просто женщиной. А ему снова хотелось фейерверка. Он уходил — чтобы повторить эксперимент.

С Катей всё началось как обычно. Подарок — вспышка счастья. В голове он почти услышал щелчок таймера: ну, ждём фазу охлаждения, когда восторг выдохнется и снова станет «просто».

Но что-то пошло не так. Катя не тускнела. Блеск от безделушки гас, а вот её внутренний свет — нет. Не ослепительный, а ровный, тихий, почти домашний. Таким с ним ещё не бывало, и от этого внутри чесалось странное, щемящее любопытство. Не тот фейерверк, но почему-то тянуло остаться.

Он уехал в командировку на месяц, а вернулся на десять дней раньше. Без предупреждения.

Дверь скрипнула — и он застыл. Квартира была… разобрана. Не грязная — именно разобранная, как шкаф, вывернутый наизнанку. На полу коробки, стопки альбомов, запах пыли и бумаги. Катя сидела посреди, бледная, с синяками под глазами. Вид у неё был виноватый, будто её поймали за чем-то странным.

— Что случилось? Мы съезжаем?

— Нет… — она сгорбилась. — Я просто не успела закончить.

— Закончить что? Уборку? Так мы можем нанять кого-нибудь!

— Не уборку, — она покачала головой и посмотрела на него с такой ясной усталостью, что у него внутри что-то хрустнуло. — Внутреннюю. Домработница приберёт квартиру, а внутри… только я.

Он опустился на пол напротив. На раскрытой папке — надпись «Институт». Старые конспекты, фотографии. На одной — она, худая, серьёзная, в группе студентов.

— Зачем тебе это?

— Напоминание, — тихо сказала. — Меня тогда бросали, потому что я «слишком серьёзная». Мне нужно было перестать бояться, что ты увидишь во мне ту зануду и уйдёшь.

Она перелистывала дневник.
— Твои подарки… они как стимул. Сначала — взлёт, эйфория. А потом — спад. Ты это чувствуешь.

— Что я чувствую? — нахмурился он.

— Ждёшь, — выдохнула она. — Когда мой восторг иссякнет, чтобы снова подпитать его. Но мой ресурс…

— Какой ещё ресурс? — раздражение щёлкнуло само.

— Ресурс быть яркой! — почти выкрикнула она и сама вздрогнула. — Я не могу вечно сиять, как новогодняя ёлка! Это выматывает! И я видела, как ты смотришь на женщин, когда гирлянды на них гаснут.

Она замолчала, потом хрипло добавила:
— И я подумала… это тупик. Ты — будешь бежать, я — бояться. Мы оба устанем. Что если я попробую иначе? Не вспыхивать, а гореть. Ровно, долго. Чтобы тебе было хорошо просто потому, что я есть, а не потому что я сверкаю. Это ведь лучше, правда?

Он молчал. Горло перехватило. Проще было бы, если бы она закатила истерику — с этим он умел справляться. А вот с её тишиной — нет.

Он сжал кулаки, чувствуя, как рука уже тянется к привычной двери для бегства. Но взгляд зацепился за её пальцы — дрожащие, с ободранными ногтями, сжимавшие старую фотографию. На снимке — та самая серьёзная девушка, которую когда-то кто-то посчитал «скучной». И эта же девушка теперь, уставшая, упрямая, пытается построить новый мир, где его щедрость — не единственная валюта.

Гнев схлынул, осталась только ясность. Вся его жизнь — погоня за фейерверками. А она, оказывается, всё это время в тишине раздувала камин. Не ради яркости — ради тепла.

— Знаешь что, — сказал он, — давай я помогу тебе дособирать этот хлам. А потом просто посидим. Без повода.

Она кивнула. В её глазах, усталых и красных от бессонных ночей, светился не всплеск, а ровное, тёплое сияние — человеческое, настоящее. От которого, к удивлению, захотелось остаться.

"Ягода-малина нас к себе манила" (песня)

В конце 80-х годов ХХ века один приятель работал в Сибири то ли геологом, то ли геодезистом на линии Тайшет-Братск. И однажды встали они базой в селении с душевным названием Турма (ударение на "у"). Турма славилась на всю окрестность уникальным микроклиматом, где в сезон вызревала ни больше ни меньше - клубника!
Понадобилось тогда приятелю по служебной надобности прокатиться в Братск. 70 км, 2 часа в один конец. Электричка пропахла ягодой - компанию ему составили турминские тётушки, эмалированное ведро клубники у каждой.
Самое интересное началось по прибытии на вокзал Братска. Когда приятель попытался выйти из вагона, его больно отбросило в сторону толпой встречающих. Каждый встречающий держал в руке пустое ведро, в другой руке 5 рублей. Тётушки одна за другой спускались на платформу, забирали у первого попавшегося пустую тару и деньги, взамен отдавали ведро клубники и удовлетворённо отправлялись по своим делам. Торг в темпе происходил у каждой двери электропоезда по всей длине платформы.
Всё кончилось за 15 минут. Mашинист объявил: "Осторожно, двери закрываются, состав следует в депо!"

В последний день работы ХХII съезда КПСС, 30 октября 1961 года, в регламенте заседания произошли внезапные изменения.
Ведущий собрание Николай Шверник неожиданно передал слово первому секретарю Ленинградского обкома Спиридонову. Затем выступили Демичев, первый секретарь Московского горкома, и глава правительства Грузии Гиви Джавахишвили.

Все они обратились к делегатам съезда с неожиданным предложением вынести тело Сталина из Мавзолея.

После этого слово взяла товарищ Лазуркина (член партии с 1902 года, лично встречалась с Лениным, репрессирована в 1937 году, реабилитирована после ХХ съезда КПСС). Товарищ Лазуркина произнесла речь, которая вошла в историю КПСС:
«Я всегда в сердце ношу Ильича и всегда, товарищи, в самые трудные минуты, только потому и выжила, что у меня в сердце был Ильич, и я с ним советовалась: как быть? Вчера я советовалась с Ильичом, будто бы он передо мной, как живой стоял, и сказал: “Мне, товарищ Лазуркина, неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии”».

Операция по перезахоронению Сталина прошла в ночь с 31 октября на 1 ноября и заняла меньше часа. В ней приняли участие 30 человек. Родственников не приглашали. Восемь офицеров Кремлевского полка переложили тело Сталина в деревянный гроб и перенесли в лабораторию Мавзолея. Там с мундира генералиссимуса были срезаны золотые пуговицы и погоны. Сняли и звезду Героя Социалистического Труда. После этого гроб перенесли к Кремлевской стене и на веревках спустили в могилу.

Никаких речей никто не произносил. Руководитель церемонии Николай Шверник плакал, не стесняясь. Один из генералов распорядился накрыть поминальный стол, но присутствовавшие от поминок отказались.

Утром 1 ноября Мавзолей открылся как обычно. На фасаде на белой ткани была выведена надпись: «Ленин».

Общение с духом Ленина, захоронение под покровом ночи. В СССР еще в 1961 году смогли креативно провести Хэллоуин.

Секрет богатства раскрыли финансисты с Уолл-стрит. Девушка опросила 12 миллиардеров в США и все сошлись в одном: нужно забыть о своей о личной жизни и просто много работать. Работать нужно до тех пор, пока количество попыток не перевесит неудачи. В среднем на достижение результата уходит 10 лет.

… Когда iPhone позвонил в четвертый раз, Свете стало не по себе.

“Валерка, что ли? Может, случилось чего?”, — подумала Света, с трудом дотянувшись до тумбочки, где лежал телефон. Озгюр крепко держал ее сзади за бедра и увлеченно делал свое дело. Его сильные руки жестко зафиксировали русскую туристку в необходимой позиции.

Звонил, действительно, муж.

— Валера? Ты чего охренел? Чего в такую рань? — Света, как и всегда в таких случаях, пошла в атаку. Она старалась дышать не в трубку.

— Светка! Ты представляешь, — голос мужа был каким-то взволнованным и странным, — что эти козлы-то устроили?

— Какие… козлы? — с каждым толчком Света соображала все хуже.

— Турки эти сраные! Сбили наш истребитель! — голос мужа дрожал от ярости. — Суки!

— Валера, я перезвоню, — попыталась прервать сеанс Света, но Валера вдруг заорал:

— Немедленно езжай домой! Сегодня же собирайся! Хрен им, гнидам, а не деньги наши!

— Хорошо! — выпалила Света, чтобы замаскировать срывающееся дыхание. Озгюр набирал темп. Кровать начала предательски скрипеть. Светин голос задрожал, превращаясь в один бессвязный и нескончаемый стон.

— Сегодня же билеты меняй! — кричал Валера. — Чтоб мы еще в эту Турцию сраную…

От неожиданно резкого толчка Озгюра телефон выпал из ослабевших рук Светы и упал на мягкое ковровое покрытие.

“Блядь! Надо отключить!” — подумала Света, но уже через секунду ей стало не до того. Сладкая судорога сотрясла все ее тело и невольный стон вырвался из груди. Сзади раздался победный рык Озгюра, его пальцы до боли впились в мягкие бедра Светы.

“Синяки останутся”, — отметила она краешком сознания.

— Поедем в Крым наконец-то! — неистово доносилось из трубки. — А этим чуркам мы еще покажем, где их место!

Озгюр все продолжал и продолжал изливать в Светку свой, казалось неисчерпаемый, поток…

Есть много различий в мировых религиях, но вот их общий знаменатель, с которым согласны даже атеисты: нехорошо есть разумное существо, которое к тебе дружелюбно относится. Каннибалы еще возможно встречаются где-нибудь в джунглях или на отдаленных островах, но даже эти свирепые люди пожирают своих поверженных врагов, а не друзей.

Если какой-то совершенно здоровый человек добровольно укажет в своем завещании, что в случае внезапной смерти от несчастного случая просит вместо похорон приготовить из его тела какие-то блюда и угостить ими всех желающих, то с точки зрения рационального разума, это те же белки, жиры и углеводы, что и у прочих млекопитающих - но это никто не станет есть! И ни один психически нормальный повар не возьмется готовить. У него просто нож не подымется, даже за крупное вознаграждение!

В кухнях большинства народов мира вы не найдете кошатины и собячатины по той же причине - это явно разумные существа, которые пусть и не умеют разговаривать, но мы понимаем их мяуканье и гавканье лучше человеческой иностранной речи. Это друзья человека, а друзей есть нехорошо. Корейцам приписывают блюда из собак, но я был в Южной Корее раз двадцать во многих городах и глухих поселках, ни разу в меню такого не встретил! Какая-то дикая древняя традиция, вызванная по всей вероятности острым голодом, ушедшая вместе с ним.

В сказках наверно всех народов тема угрозы пожирания детей и положительных разумных существ какими-нибудь хищниками или злодеями встречается постоянно, от средневековья до наших дней. Но невозможно представить, чтобы Красная Шапочка, Колобок или заяц из Ну погоди сами явились и попросили себя съесть. Это противоестественно!

Если в сказке встречается пирожок, на котором написано «Съешь меня!», то даже самому несмышленому ребенку ясно, что это какой-то злой коварный дядя сделал надпись, а внутри яд небось или еще какая-нибудь пакость. Сам пирожок, если он разумен и умеет разговаривать, этого не попросит.

Я сейчас написал как Капитан Очевидность, истины общепонятные. Но сегодня зашел в магазин шаговой доступности и заметил, что у меня развязался шнурок. Наклонился завязать его обратно, и взгляд мой упал на нижние полки в самом бойком месте, на выходе у кассы. Там стояла целая батарея каких-то сладостей и снеков с крупными красочными надписями: «Я твой вкусный и полезный закусон!», «Съешь меня скорее!» и тому подобное. Причем как на подбор, написано это было на всякой гадости, губительной для зубов, фигуры, желудка и аппетита на хорошую пищу. Там стояло именно то, что ни один добрый родитель своему ребенку по своей воле не купит. Рекламщикам понятно, что в таких случаях надо сделать так, чтобы ребенок начал канючить и выпрашивать. А сам товар расположить от взрослых глаз пониже, для малых детей прямо напротив.

Я бы за такие трюки устроил паре заказчиков подобной рекламы показательную порку в прямом эфире, и эта мерзость прекратилась бы сама собой. Но в наше гуманное время проще бойкотировать магазины, где это практикуется.