Homo Могучие.
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Перед вами гениальное произведение в трёх главах двух гениальных авторов. Вы можете не соглашаться с этим, но всё это верно, как то, что вы сейчас читаете эти строки.
Главные герои этого произведения - Геннадий Сигизмундович Квасов и Александр Виссарионович Первачов. К слову сказать, отчество Сигизмундович, Геннадию дала приёмная комиссия детского дома, совершенно единогласным решением. Уж дюже умные глазёнки были у самостоятельного трёхлетки, приведенного местным участковым. Откуда у Александра отчество Виссарионович – догадаться не сложно.
Несмотря на отчество, оба имеют чисто русские корни, которые уходят в те далёкие времена, когда их предки впервые захмелели.
Почему Homo? Потому что ничто человеческое им не чуждо. Почему Могучие? Потому что всё могут! Всё могут выпить, но при этом не терять человеческого достоинства…
ГЛАВА ПЕРВАЯ, ВТОРАЯ и ТРЕТЬЯ.
Они выпили по стакану мутного самогона и смачно крякнули в седые усы, прикрывая их солидными кулаками…
- Даа..а … - протянул Геша, - Крепка-таки наша Советская власть…
- А то! - ухмыльнулся Шурик, пытаясь удержать в себе семидесятиградусный первак.
- Ещё выпьем?
- Спрашиваешь! А за что, к примеру, пить будем? Вот ежели ты меня уважаешь, Геша, то ответь: А Крым чей? Наш! Наш, российский! Хоть ты тресни! Вот за енто и пить будем! До потери, понимаешь, сознательности! Хотя Крым и раньше хохлам не нужен был… Да он и сейчас им ни к чему… Ну, да ладно уж - поздно запирать конюшню, когда коня угнали…
И они пили… Пили долго и много, в полной тишине. За Крым.
Когда тишина стала невыносима, Шура крепко сжал свой стакан и сквозь сжатые зубы, прорычал:
- Наш Крым! Наш Крым, ядрёна кочерыжка!
- Да чё Крым?! - взъерепенился Геша. - Вся Евразия наша!... Добрые мы, Сань! Добрые... Всем раздаём нашу землю, а они - наглеть начинают... Оп-пана! Саня! А чё у нас стаканы-то не наполнены?
Переключение внимания на первач, сделало лицо Шуры добрее:
- Дааа, нехорошо… нехорошо… Ну, это дело поправимое, - улыбаясь произнёс Шура, наполняя ещё не просохшие стаканы отменным первачом, - Это у нас в крови... Доброта-то...
Оба заглотнули одним махом первач, опять смачно крякнули в седые усы. Прикрывать усы кулаками уже не хотелось
Геша, занюхав чем-то, что попало под руку, продолжил:
- Сань, а Сань... танк-то твой на ходу? Давай поможем Крыму? А?
- Так ведь Крым наш! Наш и точка! А вот Аляску бы вернуть в зад… А то что ж она там горемычная в Америке без флага российского скучает?!... Непорядок… Надо бы изловчиться, да настропалить чукчей тамошних. А?
Геша нахмурил брови, а нижняя губа его вывернулась наизнанку:
- Да...а, доехать на танке до Аляски, эт тебе не розы нюхать... Но понимаешь в чём ещё закавыка?... Мы ж Аляску в 1867 году продали за 7,2 млн долларов! У тебя есть 7,2 млн долларов?...
Шура полез в карманы своих штанов, которые носил с тех пор, как впервые сел в танк.
- Сань! Ты чё? Ищешь доллары?... ик!... Да зря ищешь! Пропили... ик!... мы их..., и теперь...ик!... да чтоб тебя!... не выкупить...
- Точняк! - Шурик вытащил из карманов обе ручищи, приложил их к голове и затих.
Минуты через три, он музыкально отрыгнул из обоих жизненно важных отверстий.
Сидевший рядом Геша, почувствовав запах испорченной рыбы и не совсем свежих яиц, начал трезветь...
- Не так страшен советский танк, как его пьяный экипаж! - гаркнул Шура, уставившись стеклянными глазами в одну точку. Точка эта была - горловина четвертной бутыли, наполовину уже опустошённой. На дне бутыли одиноко лежали три здоровенных красных перца, которые придавали не только остроту божественному напитку, но и нестерпимый утренний зуд в междуножном пространстве.
Геша зачем-то встал и не очень сильно, как ему показалось, опустил кулак на стол. Почти не почувствовав препятствия, Гешина кувалда коснулась земли:
- Упс!... – улыбнулся он улыбкой напроказившего малыша, поднял уцелевшую ёмкость, и душевно поцеловал её в засос.
- Аляску вернуть - это тебе не три буквы на заборе писать. – заметил Шура. Затем глубоко вздохнул и продолжил: – Геш, а ведь ты сейчас мог бы и погибнуть как герой, как герой Бразильского сериала…
- Чой-то это вдруг?! - Нахмурился самый лучший друг Шуры, Геннадий Сигизмундович Квасов.
- За спасённую бутылку - спасибо, конечно. А за то, что муть со дна поднял, можешь и погибнуть. Ты же знаешь: мне, что морду набить, что мёду поесть... Лишь бы пропотеть.
Гена переживать такой базар не собирался и именно по этой причине налил в поднятые с земли гранёные стаканы в аккурат по Марусин поясок. Санёк обнял его и крепко поцеловал в лысину, об которую вполне можно было глушить четырёхмесячных поросят.
Геша молча слушал Шурика, и думал о чём-то своём. Но когда Шурик поцеловал его в лысину, стало ясно "о чём".
- Пропотеть, говоришь, хочешь?!... Да как два пальца... - ещё умудряясь членораздельно произносить слова, изрёк Геша и вынул из кармана мобилу - старую и обшарпанную. Глядя на мобилу Геши, можно было подумать, что её пытали излишним давлением пресса, долбили горную породу и забивали сваи. Смотрелась она в лапах Геши, как окурок на скале.
- Щааас... - многозначительно протянул Геша, набирая номер своими пальцами больше похожими на сосиски, - будет тебе "пропотеть"...
Санёк насторожился и на всякий случай поставил наполовину выпитый стакан на пол.
- Аллё, - заговорил с мобилой Геша, - Это Маргарита Соломоновна?... А? Да - это я... Да... Как всегда: двух сорокалетних и совершенно невинных девочек… Уж будьте любезны.
Была Маргарита Соломоновна весьма любезна, и в её голосе всегда звучала светлая надежда, что придёт время, когда Геннадий клюнет и на неё. Но бизнес есть бизнес, и Маргарита Соломоновна делала своё дело.
- Сань! Маргарита Соломоновна спрашивает: ты кого пред... предтп...пред... почитаешь? Брюнетку или блондинку? - оторвавшись от мобилы, спросил Геша, но не дождавшись ответа крякнул в мобилу: - Давай обеих!
Громко чмокнув микрофон аппарата, Геша сунул его обратно в карман брюк рядом с другим аппаратом, который уже начинал понимать, что вечер будет бурный, долгий и не совсем приличный.
Смешанные с первачом чувства, переполнявшие Шуру, наконец-то обрели то состояние, которое всегда объединяло настоящих друзей. Он снова бросился обнимать Гешу, чуть не обронив стакан, стоящий на полу...
Не прошло и полчаса, как к удивлению обоих, приехал заказ. Одна - черная, как смоль бабища с накаченными в фитнес-зале губищами. Грудь её была необъятна, как весь гражданский флот. Вторая ассоциировалась с двухметровым в диаметре апельсином на фоне белого снега. Её кудрявые волосы опускались до места, где должна быть талия. Сквозь вьющихся волос были видны подмышки, которые никогда не брились. А курдючный зад рыжей был просто огромен! Поэтому её пришлось усадить на два, слегка раздвинутых, стула.
- Мдаа...а… - выдавил Геша, глядя на застывшего в позе лома, Шуры. - Не подвела Маргарита Соломоновна... Ну, Санёк! Чего застыл? Давай… потей! Хотел же!...
Шура медленно пустил слюну, прозрачную и тягучую, глядя то на одну бабищу, то на другую.
- А аппарат с размером 29 без головного убора их устроит? – не отводя взгляда от бабищ спросил Шура у Геши.
Не успел Геша ответить, как обе бабищи насторожились, переглянулись, подтянули юбчонки ближе к коленям, вскочили и бросились к выходу, но застряли в дверях проходного подъезда. С диким криком выломав дверь и оставив одну из юбок на полу сиротливого порога подъезда, они выскочили на соседнюю улицу.
- Вот умеешь ты, Сань, находить подход к женскому полу... - поднимая тяжёлые веки, выдавил Геша. - Нужно было издалека начинать, а ты сразу же про головной убор...
- Так я это… думал их завести... - растерянно произнёс Шура.
- Во-во! И тебе это удалось! Ишь, как заведённые рванули! Без пробуксовки, сохраняя синхронность и ускорение… Ты глянь, как эти кобылы дверь вместе с косяком вынесли! Теперь вот пузырь ставить придётся Семёнычу, чтоб дверь поменял.
После этих слов веки Геши тяжело опустились... а за ними и его лысая голова. На столе, окромя головы Геши, ещё лежали опустевшие бутыли и надкусанная луковица, в которую впилась отрезанная голова копченой селёдки – угощение бабы Гали из квартиры 13.
Возле проломленной двери, прижавшись к остатку косяка, чтобы не упасть, стоял грустный Шура.
- Во, бля!... - произнёс он, роняя голову на грудь. С этого момента в помещении воцарилась томящая тишина с последним выражением Шуры, беззвучно зависшим в воздухе.
Слабый ветерок проник с улицы сквозь проломленные двери. Он не спеша стал подталкивать в сторону Геши зависшее в воздухе выражение Шурика.
- Во бля... Во бля – повторил Геша, когда выражение достигло его ушей, и бодро поднял свою лысину. Глаза Геши сияли. Геша расплылся в улыбке и стал похож на довольную утку.
- Саня! Погоди! Я щас к бабе Гале загляну: у неё, кажись, ещё вобла осталась! А ты пока найди чо есть выпить, да разлей….
Не прошло и пяти минут, как Геша ввалился обратно уже с воблой. На столе ничего налитого не стояло… Шурик по-прежнему стоял, навалившись на косяк.
- Всё выпито… Надо идти… туда…- Указательный палец Шуры вытянулся куда-то вдаль, в которую умчались две кобылы.
- Ну, пошли. – Буркнул Геша.
- Пошли. - Произнёс Шурик и оттолкнулся от косяка. Попытка удалась с третьего раза…
По вечерней улице, в развалочку и завидной грацией, походкой "ПЕЛИКАНА", шли два дружбана. О, это был шедевр столетия, как сказали бы в Одессе! Так не ходил никто! И этих никто звали Геннадий Сигизмундович Квасов и Александр Виссарионович Первачов.
Они шли навстречу, навстречу вечерней прохладе и холодному пиву, с огромной надеждой начистить кому-нибудь рыло, ну или на худой конец помочь немощной бабушке перейти дорогу. Друзья были всегда вежливы. Каждый даже извинялся перед началом драки, говоря противнику, ну... мол, извиняйте, сейчас я залезу вам в рожу.
Иногда этого хватало, чтобы индивидуум чувствовал обжигающее тепло чуть ниже своего пояса. А иногда бывало, что наступала тишина, и только звонкая струйка соломенного цвета звонко ударялась о землю. Геннадий всегда обращал внимание на цвет жидкости. И если цвет был соломенный или светлого янтаря, он делал широкие глаза и говорил как доктор, типа, голубчик, да у вас вполне здоровые почки; сейчас мой ассистент и я будем исправлять это недоразумение...
Вот и на этот раз на пути дружбанов попался такой голубчик. Это была неумело сделанная копия Шварценеггера, но Геша нисколько не смутился. Геша своими кувалдами, при росте метр девяносто девять и девять десятых, легко захватил противника, как стакан с первачом, и поднял выше уровня Балтийского моря.
Голубчик поначалу задёргался, но потом затих и повис как кухонное полотенце.
Надо благодарить Гешу за его доброе сердце… Он раскрыл свой кулачище, и голубчик, как жёлтый осенний лист, плавно упал рядом. Источник тепла, появившийся в нижней части тыла противника, способствовал окончанию недоразумения…
Ещё несколько секунд Геша стоял в той позе, когда отпускал противника. В этот момент, на фоне сияющих витрин магазинов, Шура в Геше увидел силуэт В.И.Ленина с вытянутой вперёд рукой.
Как бывший танкист, Шурик быстро в уме произвёл расчёты баллистической траектории направления руки Геши, и оказалось, что конечная точка - пивной ларёк!
- Гениально! - воскликнул он и непроизвольно икнул.
Волна ика прошла по пустынной улице... Стёкла витрин задребезжали, но слава Богу, остались целы. Милая белая кошечка, испугавшись внезапно обрушившихся на неё децибелы, прыгнула на бегущего мимо трёхногого кобеля и они совсем не радостно, проскакав метров пять, воткнулись в водосточную трубу, в аккурат расположенную на высоте головы кабыздоха. Издав прощальный вой внутри трубы, потомок волкодавов обгадился. Кошка, так и не успев ничего сообразить, вцепилась в хвост кабыздоха, рвала его, в истерике бегая по кругу и опасаясь вляпаться в здоровенную кучу, на которую уже уселась большая зелёная муха.
Друзья за всем происходящим наблюдали с живым интересом. Интересом была муха, так хорошо бы пригодившаяся на рыбалке. Но дружбанов было двое, а муха – одна. Поэтому лишний повод устроить разборки, отпал сам по себе. Да к тому же ещё ждали незаконченные дела – ларёк с холодным пивом и давненько не битые посетители, уже подзабывшие, кто на районе хозяин...
26.06.2021.Игнатов А.В. + Рябков Г.В.