Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
с 26.12.2022 по 01.01.2023
Самые смешные истории за неделю!
упорядоченные по результатам голосования пользователей
КАК ВСТРЕТИТЬ НОВЫЙ ГОД Когда мне было 16 лет, я приехал первый раз в Москву и пошёл один на Красную площадь. Протащив бутылочку виски и шоколадку (тоже со вкусом виски) через четыре кордона (тогда ещё) милиции, обнаружил себя на празднике людей из Средней Азии. Ничего не имею против, но в тот год 95% людей на площади были как раз из того региона нашего континента. Было много народу и вроде бы весело! Виски я так и не стал пить, просто съел шоколадку. Бой курантов послушал и побрёл домой спать.
Некоторые женщины обладают неуемной эмоциональностью. Им все нравится (ну или не нравится), причем свои чувства они выплескивают на окружающих (чаще всего мужей, конечно) без всякого контроля - Ой, смотри какое колечко, какое красивое. Оно великолепно подойдет к платью. Или нет, вот это оно прекрасно смотрится с сумочкой - Так, этот пуфик прекрасно смотрится с нашей гостинной. А этот шкаф - великолепен с нашим постельным бельем - Ооо, всю жизнь мечтала о таком сервизе. Какие тарелочки... Хотя нет, эти лучше, они больше гармонируют со скатертью И так далее и тому подобное. Казалось бы, в чем проблема? Однако подобное "щебетание" несет в себе кучу проблем в дальнейшем 1) Муж "усыпляется" подобным потоком информации, он для него становится частью "естественного шума". Это черевато тем, что... 2) Он перестает выделять действительно важную информацию - что не просто понравилось то или это, а что я ХОЧУ это домой. Просто потому, что это содержательно тонет в потоке других "хотелось бы", "мне понравилось", "ой какая прелесть" и прочее и прочее. Это приводит к тому, что... 3) "Ты меня не слушаешь", "не знаешь, что я хочу", "а ведь я говорила, что мне нужно", "ну как ты не понял, что мне нужно в подарок на Рождество/Новый Год/День рожденья"... 4) Ругань, срач, развод как вариант
А решается все очень просто. Стоп-слово, как в БДСМ (хм, видимо, аналогия неспроста).Не просто "ой какие сержки мне в ушки", а "Миша, это ТЕ сережки. ФЛЮГЕГЕХАЙМЕН!". И все - триггер сработал, все счастливы
Если вы перевернулись на дизельной машине, она не взорвётся, не надо сильно сразу рыпаться. Бензинка может. Но нужна искра.
Дизель дороже в обслуживании в три и больше раз.Может пробежать в 3 и больше раз больше км чем бензиновый мотор.
Дизель чище бензина в ДВС.
Лучший аккум Бош или Варта.
Весь кислород на земле произволят жители океана...и они по большей части одноклеточные, как мои минусёры.🙂
Бмв -горе в семье. Остальные машины давно примерно одинаковые.
1,9 TDI лучший дизель мира, уже не производится. Только с насосфорсунками дольше 700-900тысячь не ходит. А так ходил.
Для зимней резины минимальная высота рисунка 4 мм. Для летней 1,5 мм.
Давление в колёсах надо проверять минимум 2 раза в сезон, масло в моторе менять раз в год, следить за качеством других жидкостей 2 раза в год.
Прочитать книгу Циганкова" вождение в экстемальной ситуации" надо каждому у кого есть зима. И попробовать что получится. Жигуль классика, правда может перевернуться, так что ,может, на иномарке.
И советую начать доверять профессионалам. Не менеджерам, профессионалам. Это разные люди.
И выпил или пешком.
Все ездют слабенько и нервно, кроме тебя. Но они не козлы, просто уставши, тесные ботинки у них и в глаз соринка попала. Возможно хотят в туалет. 🙂
Примерно в 80-х годах прошлого века посылают нас с коллегой по работе в командировку в Кишинев на выставку торгового оборудования с целью демонстрации некой продукции нашего завода - кассового аппарата...
Едем мы с коллегой в поезде до Кишинева через Киев. Перед посадкой в вагон в Москве я рассказываю коллеге анекдот:
- Что такое братоубийственная война? Ответ: - Молдаванин барана режет! Надо сказать, что сей анекдот был мне рассказан другим коллегой по национальности евреем и родом из Черновцов. Коллега, кому я рассказывал, как-то не отреагировал. Ну, да ладно. Едем мы едем, и утром въезжаем на знаменитый мост Патона через Днепр. На верхней полке нашего купе лежит молодой парень, как выяснилось потом, молдаванин, и глядя на бесконечные Гоголевские воды Днепра, он изрекает: - Волга! Я своему коллеге: - Насчет братоубийственной войны понял? Далее гомерический хохот!»
Теперь продолжение. Приехали в Кишинев. Разместились в гостинице. Развернули на ВДНХ Молдавии свой экспонат (кассовый аппарат). Некоторое время подождали в ожидании заинтересованных в нашей продукции посетителей, которых длительное время не наблюдалось. Решили посмотреть, а что же выставлено на данном мероприятии. Пошли в иностранный павильон. А там, в единственном числе (в смысле иностранцев) были только югославы, которые представляли походную кухню. Надо сказать, что она (кухня) - это было что-то! Это сплошная «нержавейка» с многочисленными кранами и краниками, и весьма похожая на некий Луноход. Эти самые лощенные на западный манер югославы как раз объясняли некоему нашему потенциальному (как они думали) покупателю достоинства своей техники. «Потенциальный» покупатель представлял собой мужчину лет 40-45. Одет был в некий двубортный костюм образца примерно 50-х или 60-х годов, типа председателя колхоза или далеко не первого секретаря райкома, который с совершенно бесстрастным лицом выслушивал речи югославов, рекламирующих свою продукцию. Мы с коллегой просто при этом присутствовали с ожиданием, чем все кончится. После того, как югославы иссякли, не зная, что уже больше излагать, и вопросительно глядя на этого самого слушателя, повисла некая пауза. После секундных раздумий тот, которому рекламировали югославы, выдал: - А на ходу ваша кухня варит? Те ответили удивленно: - Нет. - А у нас во время войны варила! Повернулся и удалился весьма довольный. Конец второго эпизода.
Теперь третий эпизод этой командировки.
В силу некоего поручения руководства мне надо было кое-что сделать на одном из предприятий Киева. В связи с этим поехали не напрямую в Москву, а с остановкой в Киеве. Тут надо сказать, что до этого я по служебным надобностям бывал в Киеве три или четыре раза. До сих пор считаю Киев – это один самых красивых городов, в котором мне довелось бывать! Я до сих пор в восторге от него! Хотя прошло уже примерно сорок лет!
За все мои пребывания в Киеве в командировках пришлось мне ночевать в гостинице регбийного стадиона «Спартак», в которой было два типа номеров: - 4-х местный «люкс» - 1 руб. 20 коп. в сутки; - 12-местный «люкс» - 1 руб. в сутки. Мы с коллегой и своим весьма тяжелым и габаритным кассовым аппаратом заселились в 12-местный. Намотались и изрядно устали. На одной из соседних коек разместился парень лед тридцати вместе с сыном лет пяти. В результате некоего разговора с ним, выяснилось, что он приехал из Ровно для консультаций в республиканской больнице по поводу болезни сына. Только мы собрались засыпать, как этот самый парень стал на «крутом» западенском (не суржике) языке с нами разговаривать. Как-то не прилично было разговор не поддержать. Далее привожу этот диалог чисто по памяти, с частичной транскрипцией его украинской речи на русском. Он спрашивает нас: - Вы книги собираете? - Вроде бы, да? - Який писменник был Павло Загребельный! Пауза. - А Анжелика у вас е? - Да, нет. -А у мене е! Далее следует некая пауза. Потом, мечтательно: - Який чоловик був, сам золото робив!
Потом даже не помню, радовались ли мы этому парню или завидовали!?
Вчера появилась замечательная новость о том, что Мегафон признали виновным в необоснованном повышении цен в начале 2022 года и ФАС обязал эти цены снизить.
Я порадовался в предвкушении снижения стоимости своего тарифа и стал ждать. Я поразился как быстро отреагировал Мегафон , на предписание ФАС. Уже сегодня с утра мне пришло смс об изменении стоимости тарифа. В сторону УВЕЛИЧЕНИЯ.
Мегафон, вы там ничего не перепутали?
Или, может, не перепутали, а попутали? Пока бумажка ФАС видимо не вступила в силу подниму всем цены на тарифы, а затем "снизят" на исходную и отчитаться, что выполнили распоряжение. Или просто подотрутся этой бумажкой, как делали все разы до этого.
ФАС, правда, выразит озабоченность. Может даже крайнюю, как ООН. Те тоже очень сильно озабочены разными вопросами и нихуя не делают.
1
КАК Я СНЕГУРОЧКУ ОБИДЕЛ
Давно это было. Я учился в первом классе. На новогоднем празднике мы собрались в актовом зале школы. Ёлка празднично сверкала огнями. Среди всяких развлекательных игрушек был серпантин самых разных цветов. Мы друг в дружку серпантином кидались, и было весело. Появился Дед Мороз (между прочим, настоящий, а не ряженый актёр). А за ним - Снегурочка (тоже настоящая, а не актриса какая-нибудь). Когда они проходили мимо меня, я кинул в Снегурочку серпантин, и он обвил её своими колечками. Я не ожидал от неё такой реакции. Даже не обернувшись и не посмотрев на меня, она с какой-то гримасой брезгливости сняла серпантин и бросила на пол. И я понял, что сделал что-то не так. И до сих пор мне стыдно.
Сидели на пляже. К нам подошла милая хаски, она очень хотела поиграть с моим йориком. В итоге хаски наступила на бедного шмакодявку, сама споткнулась и кубарем полетела в воду. У моего ушиб, у хаски вывих лапы. Хорошо хоть, что хозяйка хаски - ветеринар, и собак никуда везти не пришлось.
Выходим с дочкой почти каждый день гулять на площадку, расположенную возле нашего дома. Площадка окружена старыми панельными пятиэтажками. Детей, соответственно, много. И все бегают в своих небольших стайках. Мне часто нечего делать, поэтому я слежу не только за своим ребёнком, но также и за другими детьми. И больше всего меня удивляет одно: как мальчики вообще доживают до 20 лет? Просто чудо какое-то, что они не поубивались все ещё в детстве.
Часть 1. Дух и буква дефицита. Чем больше проходит времени после крушения СССР, тем больше я встречаю молодых и совсем юных людей, которые с огромным энтузиазмом мне объясняют, что пусть в нестоличных городах ничего дефицитного в продаже и не было, пусть даже в Москве какую-нибудь шубу-под-лошадку можно было купить исключительно за доллары или инвалютные чеки в магазинах «Берёзка». Но зато официальный то курс доллара был 60 с чем-то копеек! А доллары де всегда были на руках у «Интердевочек» [это фильм такой, в котором главная героиня лежит как бревно, а фирмачи ей за это отдают свои доллары практически по гос. курсу и прямо пачками… пачками]… А уж если ты наменял кучу долларов, то швейцар де просто обязан был пустить тебя в любую московскую «Берёзку» отовариваться дефицитом… Я же жил в другом мире, в котором долларов и в глаза не видели. А выменивать их у кого-то [равно и иметь на руках без объяснения источников происхождения] — так это же было уголовное преступление по статье «Фарцовка». А кому нужен крюк в тайгу на 10 лет??? И весь советский мир я уже тогда чётко делил на очень разные по своим возможностям касты:
- в высшую касту «брахманов» входили «те-кому-положено». Про их жизнь я ничего практически и не знал кроме того, что отоваривались они по буклетам-каталогам и исключительно по гос. ценам. А выбранный дефицит водители-экспедиторы привозили им прямо домой. Ещё эта каста характеризовалась тем, что их дети капризничали, когда родители в очередной раз отправляли их в пионер-лагерь «Артек». И детишки эти могли себе позволить попроситься провести лето туда, где лично им было интереснее… в ГДР, Венгрию, Болгарию или даже в КАПИТАЛИСТИЧЕСКУЮ Испанию.
- ещё была каста «воинов». В неё входили те кто рисковал своей жизнью при защите «тех-кому-положено». В неё же входили те, кто по 5 лет жарился в наиболее припекаемых солнцем районах Африки [защищая там честь страны, конечно же], чтобы потом получить заветную открытку-вызов на покупку автомобиля «Волга». Впрочем, как взаправду жила эта каста мне тоже было мало известно: чёрные приезжали из этой своей командировки в Африку, как... как чёрный резиновый сапог советского производства, только белки глаз да зубы блестели на фоне их глубокого загара.
- ещё, конечно, была каста тех, кто просто рисковал своей жизнью. В шахтах и на оборонных заводах. Последние всё время жили чуть ли не на военном положении, потому что изо всех утюгов лилось, что не сегодня-завтра мировые империалисты-агрессоры совсем обнаглеют и мы тогда им врежем, а они врежут в ответ по тем самым оборонным заводам! И после естественной после того Победы настанет социализм во всём мире и все начнут жить так же как мы! [Ну правда потом пришёл Горбачёв со своей политикой Разрядки и всё испортил и отобрал запланированную на самое ближайшее время победу социализма-везде — ну да это уже частности]… Каких только мифов не рассказывали про эту касту! Якобы шахтёры-стахановцы в удачные месяцы ходили за своими пусть и рублёвыми зарплатами с авоськами ибо деньги получали пачками. Якобы каждый год они могли ездить в санатории в Сочи и Крым. Якобы… Впрочем. это была тоже совсем даже не моя каста.
- и, наконец, была самая-самая массовая каста тех «кто, жил от зарплаты и до зарплаты». Про «Артек» они вспоминали исключительно тогда, когда появилось соответствующее печенье. И если бы у нас в школе кто-то кому-то из отличников проболтался, что ездил в «Артек», то побили бы всем коллективом хорошистов-отличников за милую душу ибо никому не положено, значит никому. Про дефицит знали, что это — в первую очередь колбаса по 2 рубля 20 копеек за килограмм, за которой по выходным нужно было на поезде или электричках ездить в Москву [1]. Вот тут то и начинается сама история.
Часть 2. Первая тайна Рокфеллера Итак, каста «от зарплаты и до...» В этой касте у мужчин было принято всю свою зарплату 120 рэ в месяц [до вычетов] отдавать жене. А уже она, как истинный министр финансов, каждую неделю выдавала мужу на обеды по одному рублю на день. В общем все в этой касте жили небогато. И вдруг на этом массовом фоне появился герой нашей истории по кличке Рокфеллер. И вот за что он это прозвище получил: тогда многие любили ездить в командировки, потому что в других городах было другое снабжение и запросто можно было купить какой-то дефицит для своей семьи. А вот Рокфеллер умудрялся покупать нечто… ещё и для родни. «А это», - гордо показывал он обновку коллегам, - «шерстяной 'олимпийский' костюм… я специально взял под размер своего брата!» Чуть-чуть времени пройдёт, а Рокфеллер опять хвалится: «В Гусь-Хрустальном был. Купил вазу своей тёте. Редкой красоты работа». А все аж рот разевают от удивления: шерстяной тренировочный костюм не под свой размер, вазу тоже явно в подарок. Это откуда ж у Рокфеллера такие бешенные деньжищи чтобы из командировки не магнитик какой везти или шоколадку-малышку? А потом я несколько раз попал с Рокфеллером в столовую. И тайну его узнал: я с трудом укладывался со своим обедом в рубль, а Рокфеллер брал всё самое-самое дешёвое из меню и чётко укладывался в 61 — 67 копеек. Вот эти то 33-39 копеечки помноженные на 22 рабочих дня в месяц он и накапливал на все те Подарочки.
Часть 3. Вторая тайна Рокфеллера. В 1980-е очень были популярны всяческие кооперативы. Как сейчас бы сказали «потребительские/строительные кооперативы и товарищества». Суть их была проста: организация, в которой работали члены этого кооператива, брала на себя большую часть затрат, оставляя какой-то совсем маленький процент для оплаты пайщикам-дольщикам. Так стоили гаражи, садово-дачные товарищества и даже жильё. Фильм «Гараж» Рязанова очень неплохо показывает изнанку такого кооператива и объём мороки при строительстве чего-либо на пустом месте и вне Госплановского потока. И вот пайщики такого кооператива получили в освоение огромный луг. И им предстояло провести на него и воду, и электричество, и дорогу и много чего ещё построить. Собрались они, помозговали и решили для начала избрать председателем… Рокфеллера. Почему его? Так он же самый богатый из них из всех, а значит — ему менее всех надо воровать, а деньги то при освоении колоссальные. А ещё значит, что и на председательской зарплате ему можно бы и съэкономить. А чтоб не слишком Рокфеллер распоясался, то избрали ещё и бухгалтером-ревизором Бабусю-Егусю. За что звали её Егуся? Так как она начнёт свой речитатив: «А по инструкции по учёту от 1937-го года...», то у всех всё и всегда опускалось…. Боялись её в общем. Чувствуете чем пахнет? Правильно. Рокфеллер же без своих фокусов не может. А если стройка, да ещё и вне пределов Госплановских фондов, то это же всех надо уговаривать-упрашивать. Вот нужно привезти на место энергетиков, значит и несколько машин такси им подгони (а то не поедут), и поляну им накрой (а то ведь до столовых-ресторанов далеко и на обеденное время попадает, точняк без питания на месте не поедут). А если не поедут по любой из причин, то так и останется твой луг не электрифицированным. Да и тосты за электрификацию всей страны с ними поднимай и в бутылках нечто должно быть налито от чего не откажутся. А потом так же водяники и сварщики и иже с ними. И дорожники. И не перечесть сколько ещё всех: от кого-то только согласование, а от кого-то ещё и фонды нужно получить [ибо по-советски то, что у тебя на расчётном счёте есть деньги, ещё не означало, что ты их сумеешь обменять на трубы или щебень… дефицит же...]. Пайщики, аж замерли от предвкушения наслаждения: как умудрится Рокфеллер Егусе на проверку притащить чеки за такси и за закусон. А Рокфеллер — он же фокусник. Не приносит и не приносит чеков. Никаких! А все затраты из своей председательской зарплаты оплачивает [той, которая мизерная]. А пайщики друг другу с ужасом пересказывают: комиссия сказала что им на лугу жарко, так он им из такси как фокусник здоровенную коробку с дорогущим пломбиром вытащил, прямо из искусственного льда раздавал! [А то, что сам Рокфеллер при этом ел дешевейшее фруктовое мороженое за 6 копеек, так за дальностью никто и не рассмотрел]. Пайщики аж взвыли от возмущения: если чеков не приносит, значит на этом деле «подлохматился» на стройке по первое число. Вот откуда у Рокфеллера его богатства несметные и деньги на Подарочки для родни. В общем революция в том кооперативе была. Скинули Рокфеллера. И весь состав правления тоже пинком проводили. А Егусе так вообще пинком под одно место пробили с огроменной силой за бездарность и не способность найти КАК Рокфеллер их всех обворовывал??? Избрали нового председателя. Только-только жить при новой власти начали, как на те: новенький приволок на Правление целый ворох расписок от таксистов [дескать не было у них нормальных чеков…, но если нужно — идите в таксопарк сами и оформляйте...] и чеков на водку-закуску. Да на такую сумму, что там неделями пить и закусывать можно было. Главное — не спиться при этом! Пайщики аж взвыли от возмущения: если предыдущий председатель-Рокфеллер таких чеков никогда не приносил и всё равно работал, значит доказано: новенький ворует уже двумя руками. В общем пробили новенькому председателю ещё хлеще, чем прежнему. Так что десятилетия потом за пятую точку держался и матерно на кооперативщиков тех ругался…
О чём это я? Так о воспоминаниях про СССР. Хитро! Ох хитро жила тогда каста тех, кто «от зарплаты и до зарплаты»…
P.S. К слову, сейчас те бывшие кооперативщики к своему бывшему уже лугу целый район города пристроили и общественный транспорт пустили. Не сегодня-завтра ещё и проект трамвайного кольца пойдут согласовывать...
Заждались, вижу, тото! Вот еще одна история из моей студенческой юности. Я уже писал, что учился в Риге, в музыкальном училище Язепа Мединя. Конечно, у всех нас, хилых очкариков-музыкантов, самым нелюбимым был урок физкультуры. Да и вряд ли кому-то могла понравится та физкультура… Но обо всем по порядку. Предмет у нас вел Индулис Дирсович Пусбриедис. Сам он, в прошлом, спортсмен-гиревик, пытался нас приучать к гиревому спорту. Но, поскольку, никто из нас даже приподнять большинство расставленных у стены в спортзале гирь не мог, Индулис Дирсович решил с нами работать на турнике. Турник в зале был механизирован: когда-то, говорят, на одной стене зала хотели сделать «шведскую стенку» - пустить до верху деревянные лестницы, а под потолком пустили стальную перекладину. Перекладину сделали, а лестницы так и остались в проектах. Так что, турник был на высоте трех с половиной метров от пола, и дотянуться до него даже в прыжке было проблемно. Поэтому турник механизировали - Индулис Дирсович достал где-то списанную корабельную лебедку с электродвигателем, в потолке сделали блок, и через него перекинули канат лебедки. На конце каната была петля с лямками, их одевали на ученика, другой нажимал пуск, и лебедка тянула героя вверх, он хватался за перекладину, а стоящий внизу нажимал стоп. Тогда, как правило, поболтавшись без толку на турнике, испытуемый разжимал руки, и переключив на лебедке подъем на реверс, его опускали вниз, он расстегивал лямку и уступал перекладину следующему. Так вышло и на сей раз. Индулис Дирсович построил группу, мы прошагали по залу круг, и остановились. Он называл фамилию, названный шел к лебедке, а стоящий за ним выходил к пульту – щитку с кнопками пуск и стоп и рычагом реверса. Все шло как обычно, Индулис Дирсович, как обычно был под мухой, и как обычно, каждые пять минут бежал к сложенным стопкой матам, за которыми у него всегда стояла бутылка. Лебедка как всегда дергалась, мотор грохотал, мы как всегда, мечтали быстрее сбежать из ненавистного спортзала. И тут очередь дошла до Васи Кобылина. Гриша Дрек встал к кнопке, Вася продел руки в лямки, Гриша нажал пуск. Мотор стал медленно, с глухим кудахтаньем поднимать Васю. И тут все увидели, что произошла ошибка – канат пропустили не перед перекладиной, а за ней, Вася, испугавшись заорал Грише – стой, тот нажал стоп – но ничего не произошло. Мотор кудахтая тащил Васю выше и выше, и стал протягивать между стеной и турником… Вася молча сложился пополам, его, похоже, безо всяких травм, протянуло в зазор между стеною и перекладиной, но зацепило майку, а за ней трусы, и порвало пополам, побоку и вдоль. Вася, тихий, интеллигентный юноша, тут же обнаружил потрясающий словарный запас неожиданного для него языка – пидорасы блядь, стоп, остановите ее гандоны – кричал красный и дергающий всеми конечностями с перепугу Василий. Физрук нервно дергался, нажимая все кнопки на щитке лебедки, ему вышел помогать Толик Файнштейн, но безумный механизм делал что хотел. Дотащив жертву под потолок, до самого блока, лебедка встала. Вася замолчал в шоке, и только болтал руками и ногами, как кальмар в воде, и молча открывал и закрывал рот, повиснув в пяти метрах над физруком и лебедкой. И тут, что-то случилось, заработал реверс, и Васю начало опускать, Спустив на метр от потолка коварный механизм встал. Матерясь, Индулис Дирсович вместе с Файнштейном нажимали кнопки и давили на рычаги – лебедка закряхтела, гукнула, и снова потащила бедного Василия вверх. Приложив спиной об потолок остановилась. Вася больше не кричал, а только взмахивал руками и ногами, глядя вниз, в лицо стоявшего внизу, и вмиг от страха протрезвевшего физрука. Так повторялось дважды, потом двигатель лебедки зашипел, из него посыпались искры, вспыхнула, осветив зал трепетным белым светом дуга, и выпуская черный вонючий дым двигатель встал окончательно. Вася молча болтался в пяти метрах от пола. Физрук, сотрясаемый нервной дрожью, поднял на Васю глаза. Их взгляды встретились. В наступившей тишине Василий вдруг дико выпучил глаза, залился малиновой краской и оглушительно запердел. И обосрался. Через разорванные спортивные трусы, вниз, прямо на плешивую голову Индулиса Дирсовича, забрызгав дерьмом Толика Файнштейна и стоящую рядом Леночку Кац… Лебедку после этого директор приказал убрать, и, говорили, физрук, продал ее армянам, в дачный кооператив таксистов… Вася помылся в мужском туалете и пошел на лекцию по металловеденью (был такой у нас, очень нужный музыкантам предмет – но ведь была и оптика, математический анализ, коллоидная химия и промышленная автоматика – какие мы без этого пианисты???) Но обо всем этом, дорогие друзья, в следующей нашей встрече!
Недавно прочитал тут довольно-таки трогательную историю про одного медведя, который буквально полюбил одну кухарку после того, как она извлекла с помощью плоскогубцев занозу из его лапы. А когда эта женщина переехала на другое место работы на 300 км в каком-то неизвестном направлении, то медведь ее и там каким-то загадочным образом нашел. Вы только поймите меня правильно, сказки я конечно же люблю от всей души. Не люблю я только, когда такие "сказочники" выдают все это за быль. Поэтому захотелось мне поведать вам парочку абсолютно правдивых историй, в которых нет ни малейшего намека на какую-то выдумку или фантазию. И при этом они обе гораздо невероятнее, чем история со сказочным вымышленным медведем.
Тогда я работал врачом. Однако мои коллеги обязательно согласятся со мной, что у большинства животных физиология очень сходна с человеческой. Особенно, если это касается человекообразных обезьян. Поэтому у ветеринаров нашего зоопарка была такая традиция что ли, время от времени приглашать врачей для консультации по самым разным вопросам, которые у них вызывают затруднения. Можно даже с некоторыми оговорками сказать, что это - некая скорая помощь по вызову или некий консилиум. Правда случалось такое не очень часто. Однако мне лично все-таки довелось разок стать участником такой не совсем традиционной встречи. И причиной такой встречи стал на этот раз орангутан.
На входе в зоопарк, похоже, меня ожидали. И когда я представился и объяснил, для чего я здесь, меня чуть ли не с почестями проводили до самых дверей здания, где работал местный ветеринар. И, распахнув гостеприимно двери, объяснили: дескать прямо по коридору и последняя дверь налево. После входа в здание я сразу заметил, что коридор достаточно широк, а по его правой части располагались на значительном удалении друг от друга три клетки. Ну вроде бы ничего удивительного - клетки для "пациентов" местного ветеринара. На этот раз две дальних от входа клетки вообще пустовали, а в ближайшей ко мне ютился в одиночестве самый настоящий рыжий орангутан. Правда, увидев меня, он сразу же почему-то расплылся в широчайшей улыбке, чем немного развеселил даже меня. Я из вежливости конечно же тоже скорчил на своем лице нечто похожее на улыбку и лишь мельком глянул на него такой своей гримасой. Мне даже на один миг показалось тогда, что орангутан издал какие-то булькающе-чавкающие звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь. Но это было лишь мимолетное событие при входе в это здание. Поэтому я, не мешкая понапрасну, сразу же направился прямо по коридору по направлению к двери кабинета ветеринара.
Кстати, я очень плохо запоминаю имена людей - это мое индивидуальное качество, с которым увы ничего поделать нельзя. По дороге по территории зоопарка мне конечно же услужливо сообщили фамилию, имя и отчество ветеринара. Но, признаться, я буквально через несколько считаных секунд напрочь забыл все эти сведения, и не помню их до сих пор. Можно было бы конечно придумать для рассказа что-нибудь специально для этого случая. Но я ведь обещал с самого начала, что в этой истории не будет ни единого слова вымысла. Поэтому буду продолжать называть ветеринаром этого весьма уважаемого мной с тех пор и достойного человека.
Наш консилиум длился совсем недолго - буквально несколько считаных минут. И в самую первую очередь я узнал, что прихворнувшего орангутана все почему-то зовут Семой, и он это имя отлично знает. Хозяин кабинета показал мне вслед за этим некоторые результаты анализов и его личный диагноз заболевания. И у меня, признаться, не было ни малейших возражений на этот счет. Проблемы были только с курсом лечения с учетом того, что данный пациент - не вполне человек. Однако, это уже не мои проблемы. Мы тепло распрощались, и я направился в обратный путь - снова мимо клетки с Семой.
Сема снова при виде меня сиял улыбкой буквально до самых ушей. Но на этот раз он еще сквозь прутья решетки просунул свою правую руку и как бы предлагал мне рукопожатие. Это было довольно-таки забавно и развеселило меня с новой силой. Поэтому на этот раз мне уже не пришлось корчить на своем лице улыбку - она и так была достаточно искренней. Вот примерно при таких обстоятельствах состоялось прощальное рукопожатие двух, как теперь можно сказать, недоумков.
Просто дальше события пошли по совсем неожиданному по крайней мере для меня сценарию. Едва я лишь немного сжал кисть его руки в рукопожатии, он сжал мою руку возможно с полной своей силой и резко дернул ее на себя внутрь своей клетки. И получилось это у него довольно-таки грубовато - на моей руке от касательного соприкосновения с прутьями клетки образовалось две небольшие ссадины, из которых сразу же начала сочиться мелкими капельками кровь. Сема, сделав это, сразу же бросил мою руку, дав мне тем самым возможность снова вынуть ее из его клетки. От моей улыбки на лице тут уже не осталось ни малейшего следа, и ее сменило чувство удивления, некоторого разочарования и даже немного гнева. Кстати Сема тоже на этом перестал улыбаться, и нынешнее выражение его лица уже не подлежало строгому и конкретному определению по нашим человеческим меркам.
Помнится, я тогда показал этой обезьяне ссадины на своей руке и только лишь додумался спросить его: - Сема, зачем? А в ответ услышал снова булькающие звуки, напоминающие человеческую речь: - Не хотел...
Вот тут-то я уже сразу позабыл про свои ссадины, как о мелкой мимолетной неприятности. Если бы Сема был не орангутаном, а например какой-нибудь белочкой, то все бы наверное сразу же уложилось в логическую цепочку. Но белок с орангутанами объединяет наверное лишь цвет шерсти. Поэтому я довольно-таки долгое время после этого стоял после этого с обалдевшим видом и понемногу начал приходить к выводу, что скорее всего все это мне померещилось. Тем более, что Сема больше не предпринимал ровным счетом никаких попыток снова заговорить со мной.
С тем бы я наверное и ушел оттуда, если бы вдруг не открылась дверь ветеринарного кабинета, выпуская оттуда хозяина. Тот, увидев меня, несколько удивился поначалу, что я так долго задержался в этом коридоре. Но через короткое время сказал: - Я же ведь вам забыл сказать за всеми этими заботами, что Сема немного умеет говорить и знает несколько сотен слов русского языка. По крайней мере у нас в зоопарке все работники осведомлены об этом.
Ну, а теперь наверное подошло время расставить некоторые точки над Ё. Дело в том, что я вообще-то никакой не врач, и у меня совсем другое образование по жизни. - Ну как же так, - можете возразить вы, - ведь гарантировалось же с самого начала ни одного слова вымысла в этой истории! А никакого вымыла тут нет и в помине. - Ватсон, это же элементарно - просто это всего лишь мой сон. И в этом сне я был врачом.
Если бы я не сделал это свое своевременное признание, то во вторую мою историю очевидно вообще бы никто не поверил. Иной раз только диву даешься. Чего только не примерещится иной раз во сне. Но это было уже достаточно много лет назад, когда я только въехал на новую квартиру на 9-м этаже. Моя жена тогда оканчивала последний курс своего института в другом городе, из-за чего я жил в этой квартире временно один. Ну и спал по ночам естественно тоже чаще всего один.
Точно также дрых я, как говорится без задних ног, и в ту надолго запомнившуюся мне ночь. И наверное продрых бы вполне успешно до самого утра, если бы не неожиданный звонок во входную дверь. - Кого еще черт мог принести в такое время? - подумал я тогда, продирая глаза и не вкладывая тогда особого смысла в эту стандартную для такого случая фразу.
Кое-как добрался-таки до прихожей и открыл дверь, чтобы тут же обалдеть на месте. За дверью стоял самый настоящий чертик угольно-черного цвета и совсем невысокого роста. Когда наши глаза встретились, он не то чтобы что-то сказал, а скорее как-то довольно-таки забавно прихрюкнул. Я, еще больше обалдев, не придумал тогда ничего лучшего, чем захлопнуть дверь снова прямо перед его носом. И, постояв совсем недолго под дверью, снова отправился спать на свой диван.
Однако по дороге к дивану взгляд почему-то вдруг упал на окно, которое было загорожено стальной решеткой. - И это ведь на 9-м этаже, - подумал я тогда, - теперь дескать понятно, зачем прежние хозяева этой квартиры зарешетили все окна.
После этого я лег и снова заснул. Само собой разумеется, что на самом деле никаких решеток на окнах никогда не было, и это лишь привиделось во сне.
"Вы не можете умереть, не увидев Венецию!" - нагадали мне. Короче, не съезжу в Венецию - никогда не умру.
7
Сегодня в новостях читаю: "Новый аэропорт Тбилиси, обновленный несколько месяцев назад в честь очередной годовщины "Революции роз", пострадал в результате сильного ветра. Часть крыши аэропорта снесло ветром. Оставшуюся часть крыши держат находящиеся на ней рабочие", - сообщает РИА Новости. Интересно а как это выглядит?
-Товарищи писатели, сегодняшнее наше заседание посвящено творчеству самого плодовитого пистолетописца современности,- Гарику Онаньеву. Oн к нам пожаловал с переполненным собранием муаров, которые он нам любезно согласился прочитать. Порукоплещем же ему, он находится на самом верхнем ярусе со своими муарами! -Данунах чего его приветствовать, в его диалогах сплошная вода! -Господа, нет проблем, сейчас пожарные рукава засучу и отожму! -Эй, наверху, поматывай!
Взгрустнулось, решил на НГ взять водки. В алкоотделе вчитываюсь в составы водок: батеньки, чего только нет! Добавки, присадки, умягчители, ароматные спирты на всяких ингредиентах, чуть ли вытяжки женьшеня. Почесываюсь: воспитанный на советской литературе, как-то привыкаешь, что водка - это спирт плюс вода и ВСЁ! С трудом нашел бутылку именно с таким составом, H-₂-O и спиртяга. Ну и жОсткой же она показалась)))
6
Офигарик
-Скажите, Гарик Онаньевич, а Вы действительно член Союза писателей? -Обижаешь. Многочлен! Союза Меня и Оракула!
И по ряду независящих от меня обстоятельств, как то родился в 70-е в СССР и вообще не знал как сравнивать легковае автомобили , не было инета и т.д. я эту машину с женой решил купить и купил. Прямо с завода заказал новую.
Поехали к родителям за 500 км, а машина бздынь и глохнет посреди дороги в лесу разумеется., ну я клапан залива в бак открыл, по колёсам попинал , поехала (сцуко!) Продажная французская женщина.
Через каждые несколько км эта история повторялась.
Все матерные слова, идиомы и выражения французскому автопрому.
Поменяли мне финны бак целиком. Через 3 дня опять глохнет. Я и к директору ходил ругаться , что так нельзя работать. Это непрофессионально... Опять эти звездоплёты сменили бак целиком и опять через 3 дня глохнет.
Я на измене , истерика, как у девочки, думаю пусть те финны идут в пешее путешествие и бак, что они сменили застрянет у них в заднем проходе, желательно поперёк, доехал кое как до родителей в России.
Пошёл в Рено к русским дилерам, объяснил, что у меня ребёнок в машине, а она глохнет на гарантии, попросил ничего не менять, а найти причину непоступления бензина в мотор. Оказалось, что фильтр бензонасоса забит чёрной фторопластовой стружкой очевидно из бака. Рас3,14ЗДЯИ на заводах Рено видимо неправильно както крепили саморезами бак и стружка попадала внутрь бака.
Якорь им в.... Рено объезжаю за километр. Русские люди это люди, а все остальные ещё не факт. 😄 С НГ
ПС: Всё навесное накрылось за 4 года , сменяный насос кондишена после этого каждый год накрывался, мотор прошёл 300 тысяч без проблем , атмосферник 1,6, хотя по гарантии сменили фазовращатели. Кузов цинкованый В панели накрылась на 8-м году приборка, пропаял дорожку русский электрик и всё.
Свет и комфорт гуд. 7 мест. Смотрите случайно не купите это говно. Генератор вроде не ломался. Система электронного ручника задолбала ломаться и перегревать задние диски...
Управляемость и проходимость отличные. Машина в итоге говнище полное.
-Слушай, брат, в чем шило, а? В попе? Давай, вытащи его из попа или где он там у тебя, и успокойся. Ты столько строчишь, у тебя руки скоро отсохнут, вся вода в строчку уйдет! -Противный какой. Все, больше ты мне писать не будешь. И какать тоже. -Давай, до свидания!
Захожу в конфетный отдел, беру подарочный пакет и коробочку конфет для знакомой. Пакет широковат, коробка болтается в нем как на ветру. Смотрю, у кассы два товарища с Кавказа наполняют такой же пакет... ПЯТЬЮ конфетными коробками. И тут я понял, как нужно делать подарок) Поклон и уважение вам, мужики!
7
По своей работе я много раз встречал Новый Год в разных коллективах, так называемых корпоративах. Но большинство корпоративов было лицемерием, водки много, закуски мало, пошли в разнос. Но два новогодних корпоративов я запомнил, потому что мне никогда не было так весело и так долго я не смеялся, логика полностью отключается без вина, умели люди организовать праздник. Первый корпоратив был среди учителей (педагогов), второй среди актеров театра. Участников праздника они делали всех присутствующих. Вручали текст, надевали Колпак или другую вещь, после речи, такой был хохот. С Новым Годом ! И мир на всей планете.
Первая банковская карта у меня появилась лет 20 назад, когда стал работать в Москве. Примерно в то же время начал пользоваться личными кабинетами банков в интернете. Ну, то есть, опыт использования уже приличный)) Вчера пытаюсь зайти в интернет-банк - две минуты истекли, а смс-кода нет. Запрашиваю повторно. Опять то же самое. Звоню в банк, во время набора приходит смс с кодом. Я, злой, как черт, предъявляю претензию, что не могу войти в личный кабинет по причине задержки кода подтверждения. На что милая барышня заявляет мне, что срок годности этого кода неограниченный, а повторно его надо запрашивать, если, например, нечаянно стер смс. Я один такой идиот?
Почему христиане всего мира празднуют Рождество 25 Декабря? Первое из событий Нового Завета, описываемое в Евангелии, может быть датировано достаточно точно. "Во дни Ирода, царя иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария.. . Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения; тогда явился ему Ангел Господень". (Лк. 1,5-11).
Итак, Захария - из "Авиевой чреды". Священнослужение в Ветхом Завете было потомственным, и, чтобы каждой семье было определено время ее служения в Храме, царь Давид разделил священнический род левитов на "чреды", то есть смены. Авиевой чреде жребий выпал восьмым (1 Пар. 24,10). Всего таких чред было 24. Следовательно, в год каждой чреде доставалось по две недели служения. Как служитель восьмой чреды, Авий служил в конце четвертого месяца по богослужебному еврейскому календарю.
Богослужебный календарь начинался с месяца нисан (авив) . Поскольку лунный календарь Ветхого Завета и наш солнечный календарь не совпадают - месяц нисан (месяц цветов) соответствует марту-апрелю современного календаря. Плюс к этому 12-й месяц года адар раз в три года повторялся и был дважды в году - чтобы компенсировать укороченность лунного месяца в сравнении с солнечным (в год разница достигает 12 дней
Добавим четыре месяца - и мы получаем август как время служения Захарии. Захария возвращается домой (не сразу после видения, а "когда окончились дни службы его" - Лк. 1,23) и вскоре "после сих дней зачала Елисавета, жена его" (Лк. 1,24). Итак, время зачатия Елисаветой Иоанна Предтечи можно определить как сентябрь (23 сентября ст. ст. в церковном календаре) . Время рождения Иоанна Предтечи, таким образом, оказывается девятью месяцами позже - в июне (24 июня по церковному календарю) . Однако в период беременности Елисаветы произошло еще одно событие. Деве Марии было возвещено, что она родит Христа. Мария не решается открыть возвещенное ей своему мужу, а из родственников у нее была жива только Елисавета.
В течение пяти месяцев Елисавета скрывала свою чудесную беременность (Лк. 1,25), а в шестой месяц ее беременности "послан был Ангел Гавриил от Бога в Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосиф". Значит, Благовещение Марии происходит шесть месяцев спустя после зачатия Иоанна Предтечи. Это - март (по церковному календарю Благовещение празднуется 25 марта) . Спустя девять месяцев наступает Рождество Христа. Месяцем Рождества оказывается декабрь (25 декабря) .
Точные даты здесь, конечно, неизвестны. И все же библейский рассказ позволяет достаточно четко указать на середину зимы как на время Рождества.
8
Про бмв.
1,8 бензин 2000... какого то года. Взяли вынужденно, так как предидущую Тойотку жена всмятку приготовила. Аирбаги сработали, сама вроде без последствий.Просто разговаривала по телефону, кстати со мною🙂.
На 80-ти тысячах взяли, на 120 цепь ГРМ вытянулась, перескочила. 1000 евро и заменил. Стояла ночь на уклоне назад на трансмиссии.
До 180-ти кое как отьездила ,продажная немецкая женщина. Потом в рервом цилиндре крякнула катушка. Штук 10 сменил, всё пропуски зажигания.
Левый задний ручник раз 8 перебирал , то греется, то несимметрично работает, в итогы наладил через ненормативную лексику. На 100 тысячах залегли ,похоже, кольца, раскосовал не разбирая, свом фирменным методом, вроде масложёр прекратился.
На троящей машине поехал на свалку и бесплатно отдал. На моторе "мехатроник" вместо дросельной заслонки. Смотрите не купите!
От бмв держусь подальше. И Вам желаю.
По телефону не разговаривайте за рулём, если нет Hands fri. Это опасно.
– Вы давно не были в Париже? – Я не был там с самого рождения . – То есть давно? – Ну, в общем-то да. – И что, уже тянет? – Да, уже потягивает. – Но еще можете потерпеть? – Терплю. – Ну потерпите. Может, и обойдется. Где Вы будете терпеть, здесь? - Нет, здесь я больше не выдержу. Вы безбожно передираете и перевираете!
— Антон Георгиевич, вы давно один? — С девяносто пятого. Фактически больше. — Не позавидуешь… — Где ты был… — Диплом защищал. — А-а, да… Тебе сколько лет? — Тридцать шесть скоро. — Молодой ещё… Как семья? — Как у всех. Ругаемся, миримся, дочку воспитываем. — Большая? — Одиннадцать скоро. — Как моей Полинке было… Поговорим о главном. — Минуточку… диктофон… — Тебя интересуют факты… факты моей биографии. Но ведь равно переврёшь, сделаешь по-своему. — Не для протокола. — Тогда зачем? — Смотрю, как вы ходите, говорите, улыбаетесь, гневаетесь… Вас даже сыграть трудно, а придумать невозможно. — Ишь ты, выдумщик выискался. Почему я? — Архитектор знакомый подсказал. — Не Хохлов случайно? — Врать не буду. — Вот чучело гороховое… Так писал бы с него! Это ж кладезь для сюжетов. — Да-а, есть в нём что-то такое. — Знаешь, как он чудил, когда в Инженерно-строительном учился!… Жил в общежитии. Однажды засиделись в гостях у знакомых девчонок и ночью попёрлись через полгорода. В общежитие не пускают — два часа ночи. Так они с приятелем на седьмой этаж по лоджиям забрались. Да ещё магнитофон с собой тащили! — Это Олег рассказал? — Его дружок. Говорил, что с Хохловым он больше никуда, ни ногой. Только в разведку… Эпопея в Австрии, куда уехал по частному приглашению с десятью долларами в кармане, а вернулся на машине и купил квартиру в центре города. — Украл?!… — Заработал! У него же руки золотые… Короче, надоело Олежке на хозяйских харчах бездельничать, поинтересовался, — нельзя ли подработать? Австрияк подсуетился, и Хохлов устроен был чернорабочим за сотню марок в день. Через два дня подошёл к бригадиру и сказал, что лепку делают неправильно. У того глаза на лоб, — покажи, мол, как надо. Олег показал. Тут же перевели в штат — триста марок в день. Потом ещё какую-то рацуху внёс, потом ещё. Сделали бригадиром — шестьсот марок в день. Дальше — больше… Прорабу надоело смотреть, как дышат в затылок, он перетёр, видимо, с руководством, и те сосватали Хохлова богатому итальянцу, строить виллу. Там он, конечно, тоже отличился… Жена уже потеряла его окончательно — с маленьким сыном на руках, без денег. И тут Фигаро! Картина маслом… Но про Италию почему-то рассказывает мало. Сдаётся мне, что хозяин виллы была не очень старая. — Ну, Хохол попал! Я теперь с него с живого не слезу, — всё выложит. — Имей в виду, — меня сдашь!… — я тебе памятник при жизни сделаю. Прям тёпленьким в него и закатаю. Понял? — Легко! Уж мне соврать — как два байта отослать! — Алексашкин!… про байты! Ты же в компьютерах дока! Помоги, друг сердечный, пропадаю. — Чем смогу. — Попросили над текстами поработать, купил ноутбук. И надо церковно–славянские шрифты установить, целых семь штук. А что с ними делать — ума не приложу. Я ж в этой бесовской технике… — Ноут старый? — Что?… — Ноутбук, я спрашиваю, новый или старый? — Не совсем, но всё вычищено. А что такое ось? — Операционнка. — Вот как… Там какой-то зверь сидит, — так сказали! — Антон Георгиевич, мне чайку — и будут Вам шрифты.
— …А про самое главное не начинали. — Главное семья, журналистика и… и друзья. — Будя врать-то! Семья… Кто тебе намедни звонил, не тётка? Сю–сю да сю–сю! Тьфу на тебя… — Это по работе. — Работа… Отлыниваешь как только можно. Уж я-то знаю вашу братию. Ну, и друзья… У тебя есть хоть один, кого ни разу не обманул, кому скажешь всё, о чём спросит?… Видимо, ответ отрицательный… Главное начинается не с этого, а с экологии. — Вот переходы… — А ты что думал!… Саш, а ведь правда… Про одну экологию знаешь — тут я не спец. Окурки, правда, не разбрасываю, собак мой кошачьего рода где попало не гадит, ну и так далее… Есть экология души — тебе знакомо, но ещё не близко. — Откуда такая уверенность? — Женщины. Довольно? — А что, — есть ещё что-то? — У меня всегда есть для того, кто слушает… Сколько минут в день с дочерью проводишь? — Девочка же! Пусть мать занимается. — Чушь собачья и хрень кошачья. Воспитанием должен заниматься отец. А мама — холить да лелеять. Задумайся, пока не поздно. Я вот со своими промахнулся. Подсказать было некому, а сам, видать, умишком не вышел. — Что ж вы так самокритично! — …И последнее — экология духа. — А это что такое? — Если коротко — расстановка приоритетов. — У меня они расставлены. — Ой ли? А ты не переставляешь их каждый божий день? — Бывает. — Да ладно тебе, не прибедняйся, все так делают. И причина, кажется, уважительная — нас так учили… Был фильм по сказке Шварца, «Убить дракона». В финале есть шикарная сцена: «Нас так учили… нас так учили… — Всех так учили. Только почему же ты, скотина, был первым учеником!» Примерно так… Может не дословно… Когда я делал первые шаги вокруг да около школьной парты, отцу было не до меня, — зарабатывал деньги, правда не все до дома доходили. Но это уже другая тема. Однако мама совершала удивительно мудрые по-женски поступки. За это буду благодарен ей до самой смерти…
— Вы, простите, чья будете? — Я насчёт Антона. — Минуточку… Вы родственница? В графе «мать» прочерк. — Наверно ошиблись… Алевтина, Алевтина Сергеевна… Маркус… Так что с Антоном? — С Антоном хорошо. То есть… нам с ним не очень. — Что случилось! Я ничего не знаю. — Ваш муж ничего не говорил?… Понимаете, ему нечего делать в классе. — Не понимаю. — Ему скучно. И если в письме у него есть кое-какие проблемы, — решаемые проблемы, не пугайтесь, то во всём остальном… Как сказать… Я всё время должна придумывать, чем его занять. А мне с классом надо работать. — Он вам мешает? — Нет, что вы! На редкость спокойный и покладистый ребёнок! Ему нужна другая нагрузка, — по способностям. Или по его знаниям, — я не успела разобраться. Как вы отнесётесь к предложению перевести его во второй класс? — Как это, прямо сейчас? — Чем раньше, — тем лучше. Для Антоши будет лучше. — Сколько у нас времени? — Могу дать неделю. Позже потеряется смысл в переводе… Я говорила с директором, с учителями. Все поддержали… Если он год у меня пробездельничает, то можем просто мальчика потерять. Жаль будет. — Я подумаю до завтра. Можно?… Спасибо вам. До свидания. — До свидания.
— Мам, ну что ты… Я не маленький… Смотрят же все… — Смотрят… Ишь, стеснительный какой стал. И в кого ты такой… — В тебя, мамань, в кого же ещё. — Проверь ещё, — ничего не забыли? — Ну мам, ну сколько можно проверять! — Тихо у меня! На мать голос повышать. — Прости, мам, я не нарочно. — Бумажку не потерял? — Спрятал в самый дальний угол. — На всякий случай повторю ещё раз: восемнадцатый до метро. Потом до «Елизаровской»… Ну, с Богом, скульптор мой ненаглядный.
— Тоха, ты посмотри, — какая живописица к нам поступила! — Способная. — Чего это она способная! А мы тогда с тобой какие, — неспособные что ли? — Не знаю… Я три года здесь отучился, ты пять. А её сразу в девятый взяли. — Да плевать, я не про это… Какая девчонка!… — Иди, знакомься. — А ты? — Юр, я не пойду. Опозориться ещё не хватало в нашем классе. Съедят. — Не съедят, остерегутся… Антоша, как ты относишься к эскимо? — Батончики нравятся больше. — На батончик не хватит… Ну, Антош, ну пожалуйста, ну пойдём… — Вот прилип как банный лист к заднице. Хочется — иди. — Боязно. — Эх, Юрка, а ещё друг называется. И вот как с таким в разведку идти!…
— Привет. — Привет. Виделись уже, кажется. — Да это я так просто… Проводи, пожалуйста, мне одной страшно. — А Юрка куда подевался? — Да ну его, надоел. — Лен, неудобно, всё-таки друг. — Тогда пойду одна. Только имей в виду: если со мной что случится — ты будешь во всём виноват. — Так уж и во всём… — Портфель возьми… Не волнуйся, пустой. Я всё в классе оставила, тебя пожалела. — Не надо меня жалеть. Сам могу. — Видела уже, как ты кулаками жалеешь. — Далеко идти? — Если понравится — можно дальше. — Ну честно!… — На Среднем, рядом с трамвайной остановкой. — Здорово! Мне туда и надо. — Я знаю. Я про тебя, милый мой, всё знаю… Ой!… Покраснел!… Как здорово… — Ленка, не говори так больше. — Захочу и буду. Кто запретит, ты? — Мне завтра Юрке в глаза смотреть. — Мы ничего не скажем… пока не скажем. А там посмотрим… Ну, беги уж, твой трамваище подъезжает… Тош–Тоша!… — Что?! — Портфельчик оставь. А то придётся маме сказать, что его жених мой на память украл.
— Я ушёл в запас весной семьдесят девятого. Как выяснилось, — вышел вовремя. В том же году ввели войска «за речку». — Куда?… — В Афганистан… Так вот… Демобилизовался, значит, а куда себя приложить — не знаю. Это потом все умные из армии поуходили вовремя, что существенно. То есть с пенсией, со льготами. А мне не до пенсии было, нужно было спасать семью. — Сколько времени к тому времени вы были женаты? — Пять лет. В семьдесят втором познакомился с Анастасией… Салабон был, она и того меньше, шестнадцать лет. Я сказал, — будешь правильной девочкой, — через два года женюсь… Так и сделал. Взял отпуск, не без труда, конечно, свадебку отыграли, и увёз её с собой… Боже Милосердный, сколько ж на свете таких как я дураков!… — Разве семья дурость? — Нет, конечно! Более того, моё глубочайшее убеждение, что после Бога семья есть самое святое, что может быть в жизни человека! — Как в таком свете, позвольте поинтересоваться, рассматривать монашество? — Санька, не перебивай. В монахи что ли собрался? Угомонись, тебе не грозит. Поскольку, как я успел заметить, на твои сю–сю отвечает уже другой женский голос. — Опять спалился… Сегодня же покупаю гарнитуру. — Гарни–что? — Ну… такие маленькие наушники, подключаются к теле-фону. Очень удобно. — Не очень. В проводах запутаться можно. — Есть и беспроводная. Недёшево, конечно, но мажорно. — Что?… мажорно? — Это такое современное выражение. Совсем немузыкальное. — Да уж знаю происхождение этого слова… О чём я?… Ах, да… Монастырь тоже семья. Трудность в том, что в монахи идут, как правило, взрослые, зрелые люди, каждый со своим жизненным опытом. Но у них есть мощное связующее начало. Бог… — …Связующее… — Друг любезный, будешь слушать или перебивать? — Я задаю наводящее вопросы. Вы отвечаете. Или не отвечаете. — Съехал таки. Ужик ты, Санька… И устроился майор Маркус на должность матроса–спасателя. — Вы?!… — Александр, за десять лет службы я столько народа спас! Тебе и не приснится такое… Правда, некоторых не успел… — Как это? — Если ума нет, то включи хотя бы интеллект. — А разве это не одно и то же? — Ну ты журналист!… Так если б это было одно и то же, то и слово было бы одно! Соображать надо. — Не вижу связи. — Все очередные звания я получал досрочно. Теперь понял?… Поставь чайник, что-то в глотке… Заодно глянь, чем твой друг собак промышляет… Не могу приучить поганца на утреннюю молитву со мной вставать. На вечернюю соглашается, а утром никак. И поститься не желает ни в какую. Ну вот что мне с ним делать, скажите на милость!
— Ты кто такой? — А ты кто такой? — Я первый спросил. — Виталик… Виталий. — Чьих будешь, Виталик? — Заболотные мы. — Это я и так вижу. Сам заболотный. — Шутишь, дядька. Ты Антон Маркус. А мы Заболотные. — Вот оно как!… Красивая фамилия. — Фамилия как фамилия. Мне больше нравится твоя. — Чем же моя фамилия так по нраву пришлась! — Да про тебя весь Невский район знает! — Ну-ка подробней, пожалуйста… — А чего там по… подробней… Как ты семерых бандитов обезоружил, а потом всех в милицию сдал, а тебя за это наградили и попросили Родине послужить. Ну, там, бандитов ловить, шпионов разных… потом вражескую подлодку захватил… один… кажется… Чего ты ржёшь как Нюрка–чокнутая! — …Сейчас… Конфет хочешь? — Если карамельки — грызи сам. У меня зуб болит. — Шоколадные. — Не откажусь, не гордый… А себе чё не оставил? — Не люблю шоколадные конфеты. — Зачем тогда тратился! — Да продавщица в магазине… так уговаривала… Так уговаривала!… Купите, говорит, товарищ старший лейтенант, девушку свою угостите. Пришлось купить. — Значит, Настькины конфеты трескаю. Так и надо, вредине. Будет знать, как родителям жаловаться. — С чего ты решил, что для сестры покупал! — Для кого же ещё! Она хоть и вредина, а девка видная. Нам из-за этого сплошное расстройство. — Что ещё за расстройство! — Придурки разные… то веники в окна бросают, то песни орут. Прям кошаки по весне… Скорей бы замуж взял. Вот заживём тогда… — Мало ли женихов в округе! — А кому как не тебе! Ты один такой. Я бы при твоём параде… а ещё учиться и учиться… Надоело. Вот закончу восьмой класс — и в мореходку! — В сухопутку не хочешь? — Не-а… Папка был моряком, и я буду. Вот увидишь… Ну так что, берёшь Настьку за себя? — Я бы взял. — Щас пойду, мамку обрадую. — Куда!… А ну стоять, я приказываю! — А чего тянуть-то! — Сколько Насте лет? — Семнадцать… почти. — Придётся до восемнадцати подождать. — Ну, вот… опять расстройство. Нафига тогда мне конфеты скормил? — Закон есть такой, до восемнадцати жениться нельзя. — Понапридумывают законов, а мы тут страдай потом… Ладно, что мамке-то сказать? — Скажи, что в гости прийти хочу. Пригласите? — Да обождались уже, когда попросишься… Я побёг… Ой, слушай, дядька… — Называй просто Антоном. — Ладно, не важно. Семечек хочешь? Сам жарил, пока Настьки дома не было. — Не откажусь, не гордый.
— Антон, я больше не могу. Не климат нам, и обстановка, и здешняя медицина… — Настёна, у нас хороший госпиталь, один из лучших в округе. — Я не хочу госпиталь, хочу простую городскую больницу. — Только в этом дело? Устроим тебя в гарнизонную, там и родишь. — Не хочу, мне тут просто тоскливо… Ни зелени, ни развлечений никаких. Даже телевизора нет! — Дорогая моя, это армия, я офицер. Ты жена офицера. Тебе нужны развлечения? Какие?… танцы что ли? У тебя двухлетний сын на руках! — Вот опять — у тебя… А у тебя его нет. — Не говори глупостей. Всегда так было. Муж служит, а жена ему помогает. — Я так не хочу. — Скажи, чего ты хочешь. — Я хочу в Ленинград, хочу к маме. — Настя, ты замужняя женщина. Какая мама! — Я всё поняла. Ты хочешь, чтобы я превратилась в клушу, как эти… Только и знают, что кости друг другу перемывать да развратничать. — Что ты несёшь такое! — А то слепая! — Ты не слепая, просто тяжело, ты устала. Поговорю с комбатом, перенесёт отпуск. Вместе поедем. — Нет. Я хочу сейчас. — Вот за такие слова раньше пороли. — Только попробуй руку поднять! Я тебе устрою! — Не волнуйся, не подниму. Но ты призадумайся над мои-ми словами.
— Антоша, мне не нравится. — Что, мам? — Всё не нравится. — Моя служба тоже? — Тоша, как ты можешь! — Мам, я не хотел тебя обидеть. — Кинет малышей бабке, а сама в кино да на танцы… — А сами чем думают? — Что сватовья… Тёща твоя на её стороне, а сват права голоса не имеет. Знай себе горькую попивает втихомолку. — Один что ли? — Один… Его мужики местные Ванькой Подпольным прозвали. Выпьет стакан и давай на гармошке наяривать. Весело живут, нечего сказать. — А Виталик? — Слава Те Господи, хоть у него всё хорошо. В мореходке на первом курсе, на полном довольствии. Может, толк из мальчишки будет. Дай-то Бог… — Да, мам, огорчила ты меня. — Прости, сынок, наболело. За тебя ведь… — Мама, прошу, не оправдывайся. Я знаю, в каком у тебя долгу. — Антоша, мне сорок один, можно сказать, полжизни давно позади. — Ну что ты! Ещё только сорок один. — Сынок, вот это «ещё» всё и определяет. Скоро будет «уже». Когда — Богу известно. — Мама, давно… хочу спросить, — почему ты не вышла замуж после смерти папы? — Я ведь любила его, и сейчас люблю. И тебя люблю. Побоялась, что новый муж хорошим отцом тебе не станет. — Мне пятнадцать было, мам, уж как-нибудь вопрос решили бы. — Решили бы, верю, особенно при твоём характере. Побоялась… — Чего?! — Хочешь узнать чего?… ты этого хочешь? — Слово твоего сына и офицера в доме значит? — …Летом пятьдесят девятого… — В то самое лето? — Да, в то самое…
— Собрались мы как-то на танцы, я уж из дома вышла. И тут попадается на дороге цыганка Уля. Её все знали. Да и она всех. Не только по имени–фамилии, — когда родился–крестился, кто заболел, кто без денег остался. Всё знала. — Уля, говоришь… Ульяна… — Да, Ульяна… Померла уж наверно, давно не видно, лет пять. — Высокая такая, худая. — Да какая там высокая! Ниже меня. Но народ её побаивался. Зря конечно. Зла никому не сделала, а добра много. Это я тебе как на Духу говорю. Потому что через её добро ты стал мне сыном. — Она познакомила тебя с отцом? — Нет, Тоша, это ты меня с папой познакомил. — Мам, ты чудеса какие-то рассказываешь. — …Так вот… Иду, значит, своей дорогой, каблучками постукиваю. Вдруг слышу, — девка, ты куда это собралась!… Я-то её знала, поэтому и не испугалась. Да вот, говорю, тёть Уля, с подружками… Ты, Аля, не спеши, пора привыкать к осёдлой жизни… А что привыкать, спрашиваю! Жениха надо высматривать. Двадцать два мне уже… Есть у тебя жених, скоро поспеет… Вот те раз, думаю, жених не огурец… Он не огурец и не жених, но поспеет. А приведёт тебя к нему ангел. Как увидишь — так сразу и узнаешь… Тёть Уль, говорю, ангелы ж на небе. Это я умру что ли?… Ангелы и на земле бывают. Только надолго не задерживаются. Вот сейчас один хочет задержаться… Тут уж я подумала, что Ульяна умом тронулась. А она как посмотрела на меня да как притопнет ногой, — не смей перечить, как бы хуже не вышло. И так несладко будет. И запомни, девка, — за-муж выходи единожды. Иначе быть беде… Вот и всё. — Всё?… — Дальше ты знаешь. Отец привёл тебя в детский сад. А спустя пару месяцев после смерти Таси ты подошёл ко мне и сказал, — будь мне мамой. Я согласилась. Теперь точно всё. — …Мам, я выйду покурить. — Сходи, сынок, сходи… Ночевать к ним пойдёшь? — Сегодня нет. Скажу, что плохо себя чувствуешь. — Стоит ли, Тошенька? — Стоит, мама. — Может и прав ты… А ты ведь Настю не любишь, хоть она и мать твоих сыновей. Позарился на молодость да красоту. Сердце твоё Лена захватила, а вернуть забыла. Или пожадничала.
— Антон Георгиевич, вам приходилось жалеть о том, что оставили скульптуру? — …Соврать, что ли… Да. — Долго? — Не важно. Было и прошло… помучился, водочки попил… Нет, перед этим год отработал в школе… Когда мастерская сгорела, не знал куда приткнуться. Тут знакомый подсказал. У них в школе учителка в декрет сбежала, надо было срочно закрыть ставку. Мной и закрыли… На свою голову. — Плохо дело пошло? — Не то, чтобы плохо… Я не методист. Хотя до этого были ученики… Помню одну девчушку, Манькой звали… У нас были почти семейные отношения. Чудная совершенно мамаша, прямо не от мира сего. Отец толковый мужик. Мы иной раз и по коньячку на пару… Сколько сейчас?… Тридцать лет ведь девке! — Тридцать один… — …Давно про них не слышал… Договаривались осенью встретиться… А тут семейные неприятности… очередные и окончательные… потом проблемы со здоровьем… потом опять они… В городе появился только в декабре… Грустно вспоминать… — Антон Георгиевич, когда впервые появились мысли о демобилизации, что было кроме семьи, какие-то мотивы были? — …были… Первый звоночек получил в девятнадцать лет. Мы стояли в Бердске, в увольнение ездили в Новосибирск. Минут сорок на электричке. Тридцать шесть лет прошло — до сих пор вспоминаю город иностранцев и красивых парней. Такая вот своеобразная репутация была у него в те годы по Сибири… Ранняя весна, променад на левом берегу неподалёку от Комунального, и слышим крики со стороны набережной. Мы с комвзвода туда. А там… Пацаны на льду развлекались. Март, лёд рыхлый, один провалился. Я шинельку на ходу скинул и за ним. Ремень сходу расстегнул, как отец учил… А толку-то!… Пацана вытащил, а лёд под нами обоими пошёл… Накувыркались. Пока суть да дело, пока вытащили нас… Мальчонку-то быстро растёрли, а я всё хорохорился… И потерял сознание. Пришёл в себя уже на больничной койке. Вот так свой первый инфаркт схлопотал. — Как же Вас не комиссовали! — Уговорил. Через полтора месяца прошёл перекомиссию — и в строй. Всё-таки быть молодым иногда очень даже неплохо. До-олго потом на меня комбат с подозрением косился… бедолага. — Значит, на роду написано людей спасать… Тяжкий труд. — Саш, любой труд тяжек, даже если он в радость. — Но радостный труд не такой тяжкий. — Ну начнём сейчас друг на друга фимиамы источать!… Вот знал ли я, что опять с водой свяжусь!… Я спасателем-то устроился по единственной причине — работы практически никакой, времени для размышлений полно, дети пристроены на бесплатное довольствие… В общем, не жизнь — малина. А начало июля было какое-то дурное. Плюс пять. Можешь себе такое представить! В наших-то краях. — Могу. Меня родители через Дворец пионеров на всё лето пристроили. Помню, как отец привозил одеяло и тёплые вещи. От холода плакать хотелось. Домики летние, на такую погоду не рассчитаны. — Вот-вот!… Приезжает группа французов. Ну чего им дома не сиделось! Начальник: устройте им прогулку на катере… Чтоб этих лягушатников… и нашего директора. А тут ещё волна поднялась… В самый неподходящий момент заклинило рулевое, — остался только левый поворот, вдобавок лопнул ремень охлаждения. Живы остались чудом. Мотористу хоть бы хны, марсельцы смеются — приключение, как же! А у меня на берегу жена и Колька с Петькой, один меньше другого. — Экстремал вы однако, Антон Георгиевич. — Да уж… Неправильно это. — Что? — Геройство. — Вот те раз! — Вот те два… Неправильно, говорю. Мы не должны допускать ситуации, из которых потом приходится выпутываться. — Всего не предусмотришь. — Взять тех пацанов в Новосибирске. Какого хрена они оказались на весеннем льду! Или моё морское приключение… Говорили директору, — нельзя, катер неисправен. Ничего, говорит, за один раз не поломается. А тут сразу две поломки. Вот кому! Чтобы лишний раз мне Бог напомнил, что с водой не дружу? Так я и без этого знал, с самого детства. — Подробности будут или опять намёки?… Неужели такая тайна! — Не люблю вспоминать. Там… отец был жив… и мама… Саньк, а Саньк, что ты с другом своим собаком сделал? Сидит как воды в рот набрал. Чем накормил, признавайся! — А это наш маленький собачий секрет. — Смотри у меня, не разбалуй животинку. Хоть и кошачий сын, а всё Божья тварь. — Я позвоню. Можно? — Вот спросил!… — …Марию Владимировну… Муж… Маша, это я… Как ты?… Собака кормлю… Не своего же!… Маш, я что хотел… Ты слышишь?… Кроме чая ничего, есть свидетель… Ему можно… Лет пятнадцать… Могу… Антон Георгиевич, Вас к телефону. — Меня?… Антон Георгиевич… В девяносто пятом занимался скульптурой… Машка… Манечка! Так это твой муж мне седых волос прибавляет!… Бросай всё и приезжай. Скажи, что у тебя зуб болит, или живот, или рожать собираешься. Только приезжай. Иначе твоего Сашку отсюда живым не выпущу! Ты меня знаешь.
— Дядька Антон!… — Виталик, какой я тебе дядька. — Обнять-то можно? — Иди сюда, вражина… Поверишь ли нет — на улице бы встретил и не узнал. — Зато тебя за версту видать… Антон… Ты чего седой такой… Настька довела? — Молчи. — Значит она… cтерва… Всю жизнь от неё одни расстройства… Как племяши мои? — Растут. Деловые оба, все в дядьку. — Ну… скажешь тоже… — Да не смущайся ты!… Как служба? — Ой, не спрашивай… — А чего не спрашивай-то! Случилось что? — Списали меня. — Как списали!… — Да, блин… — Напился? — Уж лучше бы напился — Ну говори, не тяни кота за хвост! — «Корюшку» утопил. — Чего её топить, она сама на нерест… Что?!. Так это твоих лап дело!… Вот кому расскажу, что мой шурин отмочил… — Да уж, корки ещё те. — А мы думаем-гадаем, — куда ресторан подевался! — Утоп, восстановлению не подлежит. — Как случилось-то! — Обидно, понимаешь… Перед вахтой день рождения был у приятеля… Неплохо посидели… Утром притащился на борт, батя посмотрел, — иди, мол, отсыпайся, перед выходом разбужу. Ну, я рад стараться. Завалился и на массу. И вдруг что-то как в бок торкнуло. Глядь на часы — всё на свете проспал!… Выскакиваю, а Крылов штурвалит вовсю. Нет, ты подумай, — у деда минус тринадцать на каждый глаз. И прёт точняк на этот «поплавок»… Умора, до сих без смеха вспомнить не могу. Придурок какой-то на поручни облокотился и звёзды считает, Коперник, блин. Я ору: вали отсюда. А он пьяный как я накануне… Что было!… Народ прямо в воду прыгал. Хорошо, что живы все, а то бы тюрьма. — Жаль, меня там не было. — Это точно. Так бы на месте со смеху и помер. — А чем сейчас занимаешься? — Ну… Был вариант боцманом на пассажирский, либо… Вернулся в мореходку. — Зачем?!… — Пригласили преподавать. — Тяжкий хлеб преподавательский. — Не тяжелей другого. Конфликтнул, правда, слегка с одним старожилом, пришлось бока намять. — А вот это зря. — Кто бы говорил. — Я другое дело. — Антон, не вешай лапшу на уши. Зачем тогда учил?… от тараканов отбиваться? С козлами надо разбираться как умеешь. — Возмужал… Как я рад тебя видеть. — Тоха, винца?… — За второй не побежим? — Даю слово офицера. — Слово офицера… Виталик, я твоего однофамильца нашёл! — Брось, не может быть. Фамилия редкая. — А вот и нет. У нас в Мухе… — Стоп–стоп–стоп… Ты восстановился? — Пришлось экзамены заново сдавать. Что-то сдал, где-то на жалость надавил. А что делать! Годов мне сколько? То-то же. — А работа? — В котельной по ночам. Очень удобно. Да и публика подходящая. — Что значит, — подходящая! — Музыканты, писатели, поэты… — Вот куда все попрятались! Будем знать. — А ты не в курсе? — У Настьки поинтересовался, она, — спроси сам. Ну, ты её знаешь… Нафиг на ней женился… — Тебя пожалел. — А теперь я тебя жалею… Так что с Мухой? — У нас выставки разные проходят. Есть постоянная экспозиция, которая только обновляется, есть тематика или конкурсы. Иногда придумают что-нибудь экстравагантное. И смотрю однажды… Акварельки… Глаз не оторвать. Питерская тема, — Нева, Ладога, Балтика. Просто здорово. Присмотрелся, а там фамилия — Заболотный. Во как. — Ты в совпадения веришь? — Нет, конечно. А что?… Чего ты в сторону смотришь? — Тоха… это мои акварельки висели… — Значит, не зря тогда тебя шоколадными конфетами кормил… — Спасибо тебе, Тох. Ты для меня как дядька. — Так мы идём или кого ещё дожидаемся?
— Ты Мухинское закончил? — Двадцать лет назад. После демобилизации поступал. — А почему не пошёл в Академию? После спецшколы сам Бог велел. — Не знаю. Уверенности не было… Да и привычно как-то. — Что? — Проучился пару месяцев до армии. По накатанной… двинулся. — Знакомо… Работа нравится? — Работа как работа. — Не нравится? — Не знаю. — Два… — То есть?… — Я считаю. Уже два «не знаю»… Какая из твоих работ бы-ла тебе по душе? — Было что-то… Так давно, как будто в прошлой жизни. — Остатки оригеновской ереси. — …или моего мифологического словаря. — Занятное определение. Сам придумал? — Папа Карло… Кастанеда подсказал. — Далеко тебя носило, брате… Присаживайся ближе… — Отец Александр, завтра литургия! — Ты без причастия, а мне предстоит крещение да отпева-ние в Волосовском районе… Не стесняйся, брат Антоний. — Антон… — Я помню. Мне так нравится. — Как меня только не называли… — А ты был тем, кем называли? — Думаю, что был. — Кто ты?… вот сейчас… Антон — это я понимаю. — Никто. — О, нет, брат Антоний, так не пойдёт, не бывает. — Раньше знал, а теперь нет… Был солдатом, командиром, студентом, скульптором, преподавал… Мужем был… — Вот сидит зрелый мужик, — спокойный взор, даже, мож-но сказать, умиротворённый. Кого обманываешь?… меня?… Нет, себя обманываешь… Как кол проглотил. — Впервые в жизни в такой обстановке… — Обстановка как обстановка… В солдатах это напрягало? — Я думал, мы с Виталием… — А я думал увидеть взрослого мужика, а не мальчишку с седой головой… Ты ешь, ешь…
— Виталий говорил, — пишешь. — Да… под настроение. — Под какое? — Пока не знаю… Не считайте, — это пока только. — Что пишешь? — Иногда стихи. — Значит, прозу. — Воспоминания… Об армии, о людях… — …о жёнах. — Как без них… До сорока двух без семьи не жил. — А после? — Один. — Тоже пока? — Как выяснилось — и одному жить можно. — Не дело… Мы вот… с матушкой… сорок семь лет вместе. — Вы женились семинаристом? — В институте познакомились… Театральный закончил. — Вы?!… — Курс Товстоногова… режиссура… А Бог подвинул… сю-да. — Вы довольны? — У меня выбор был небогатый. — Не понимаю. — А чего тут понимать… и понимать нечего… У тебя выбор есть? — В каком смысле? — Антоний, не морочь голову. Знаешь ведь, зачем ко мне пришёл? — Я пришёл в храм. — Не-ет, ты пришёл ко мне… Отец Александр… будем зна-комы… очень приятно… Видел, как батюшки службу отправ-ляют? — Да. — А вопросы не возникали? — Какие вопросы… Они… вы батюшки — мы прихожане. — А если подумать?… ничего странным не казалось? — Скажите, — столько лет службы, а в руках молитвослов. — Требник. — Так почему? — Хм… хороший вопрос… Надеюсь, не надо объяснять, что такое человеческий фактор, «защита от дурака»? — Всю жизнь среди людей. — Вот именно… Батюшки тоже люди… Водочкой иногда балуются… как вот мы с тобой сейчас… У всех… почти у всех жёны–матушки, дети… Вот о нас правило и позаботилось. Чтоб не было нужды вспоминать или думать о том, как бы не забыть. Да и соблазнов много. Видел же, какой народ на службу прихо-дит. Ладно бы только телом больны были! Иных и в лечебнице держали… А я стою один, и никто кроме Господа мне помочь не в силах. Своих-то мало, и с каждым годом всё меньше. Скоро семьдесят уже. — Вы хорошо выглядите. — Налей … Почитай стихи. — Чьи?… Я никогда ими не увлекался. — Свои. — Неудобно как-то… — Меня что ль застеснялся?… Я-то уж точно не критик. — Серьёзно? — Да не критик я, не критик. — Я про стихи… — Вот красна девица на мою голову свалилась… Читай, го-ворю… Закуси сначала, — тебе до метро меня провожать ещё. — …Хм… хм… «Мне постучался дождь, проходивший ми-мо,… я не успел ответить, — ни словом, ни жестом бес-силья,… но если б успел, то наверно просил бы… вернуться–пролиться осенним ливнем». — …Всё? — Я короткие пишу. — Хорошо… пусть будет… А ещё? — Вам понравилось? — Задумался… Читай. — …«Пустая трата времени и сил,… и солнце зимнее па-лит… палит… палит… Раскрыв глаза, — глоток воды — и сердце не болит… Ох, люди, ведь просил вас милосердней быть,… я, кажется, просил». — По-нашему… Поучиться не желаешь? — Как в гробе лежать? — Ну, какие твои годы! — В будущем месяце пятьдесят три стукнет. — То же мне, возраст… Бывший министр перед пенсией в семинарию пошёл, а ты мне тут про возраст. — Я не министр. — Так и грешил, поди, поменьше… министерского. — Не знаю… — Три… В армии?… или после?… — Всё было… — Да-а, брат Антоний… Что поделать… Святых я в жизни не встречал, только на кладбище… Живи, живи сегодня, не оглядывайся ты постоянно в своё прошлое. — Живу как умею. — Ой ли?… Вспомни, вот вспомни самое важное в своей жизни!… Ну?… что нахмурился, тяжело?… неприятно? — Тяжко… — Тащишь всё на себе как ишак азиатский… Стряхивай, по-кайся, приди ко Господу!… Во сколько лет крестился? — В тридцать шесть. — А почему в храм не ходишь? — Прихожу, когда тяжести нет. — Гордыня, ох гордыня играет. «Придите ко Мне вси труж-дающиися и обремененнии, и Аз упокою вы». Помнишь?… Али ты решил, что под бременем твоим и Господь помочь не в си-лах? — Да здесь таких как я… — Таких как ты! Ты лучше?… святость на себя примеря-ешь?… Смотри, рога бы не примерить. — Какой я святой… — Вот именно… «Ходяй по Мне, не имать ходити во тме, но имать свет животный». Вот о чём сказано у святого апостола Иоанна. Не за счастье ли здоровье со благосостояние, но «имать свет животный», то есть свет жизни!… дурья твоя голова… Налей… В воскресную школу пойдёшь?… Чего смеёшься! — Представил себя рядом с детьми. — Какие дети!… Хотя и дети есть… Половина взрослых. Некоторые постарше тебя будут. — И ходят каждое воскресенье?!… — Почему бы не пойти… Истину ищешь?… свет нужен?… Значит пойдёшь, никуда не денешься. — Я подумаю. — Подумай, подумай. На будущий год в семинарию опреде-лим… или даже в этот… Господи благослови… — Да я женат был сколько раз! — В батюшки не годишься — дьяконом станешь. Хоть поль-за от тебя какая людям будет… Ходишь по свету, беленькую пьёшь да близких огорчаешь. Один вред от тебя. Понял? — Давно понял. — Вот и хорошо… Ты, брат Антоний, на ус намотай да вы-броси из головы, что я под водочку наговорил-то. Но и не забы-вай… В пятницу на исповедь прийти сможешь? — Служба. Могу в субботу. — В субботу народа много… Хорошо, суббота так суббота. Управишься к десяти?… Больше ждать не буду. А то матушка такую епитимью на меня наложит… Ну, с Богом! — Так всё и оставим? — Гриша уберёт. А нам ещё домой добираться… с Божьей помощью.
— Бальзам принёс? — «Московский». — «Московский» так «Московский»… Сейчас заварю, и приступим, так сказать, к делам нашим весёлым… Сан Саныч, из питерских будешь? — Сам–самый. Аж в третьем поколении. — Я во втором… Родители приехали в пятьдесят первом. Да так и застряли… Меня родили через два года. — Хорошо. — Что? — Что вас родили. — Наверно… да… не возражаю… Готов… прошу!… — М-м… запах…Что это? — «Липтон» с дикой грушкой, щепотка чабреца… Много не лей, две чайные достаточно… Бодрит? — Я в вашем распоряжении! — Не наоборот? — …Не знаю, с чего начать. — С начала. — Начинайте. — Хитёр ты, брате. — Хорошо… Давайте с детства. — Начали… Что молчишь! — Антон Георгиевич, Вы меня прикончить хотите? Тогда вы всё правильно делаете. — Саша, а с чего обычно начинаешь ты? — Идея… вынашиваю сюжет, прорабатываю взаимоотношения, а потом однажды бац! — книга. Придумываю название, и начинается набор текста, почти без правки. — А черновики? — Мелочи всякие — фразеологизмы, красивые обороты… необычные какие-нибудь. — Сюжет есть?… название придумал? — Плагиат получается. — Огласи-ка списочек, пожалуйста. Критиковать буду. — Предупреждаю — это смешно. — Валяй, пока чай не остыл. — Вариант номер один — «Эта странная жизнь». — Сашка, ты бы ещё «Повесть о настоящем человеке» наваял! Нихрена ведь не смешно… Это всё что ли? — «Майор Маркус». — Остановись, безумец. Теперь понимаю, почему… хм… Продолжай… То есть… нда-а… Что будешь делать? — Расскажите о детстве… изюминку какую-нибудь. — Да брось ты, друг мой болезный! Обыкновенное детство, деревянные игрушки, сандалики на босу ногу… иногда. Ничего выдающегося… Я толком его и не помню. Родители как-то в подробности не вдавались. Может, по примеру своих родителей. Наверно так… Что, не доволен? — Скудно как-то, верится с трудом… А детские фотографии? Иногда помогают что-то вспомнить. Ну, хоть огрызочки какие, что ли. — Опять не повезло. В две тысячи первом сгорела мастерская. Кое-что из вещей удалось выручить, однако архивы сгинули. Прости, дружище… — Что-то не клеится ничего… ни рассказов, ни диалога у нас… — Да-а, Александр Александрович, так ты денег не заработаешь. Давай по трубочке выкурим, а там, глядишь, и прояснится что.
— Таисия Ивановна, ну как же так! Ребёнку года нет, а у него вторая пневмония! Вы же потерять его можете! — Мы стараемся… Да комната у нас уж больно холодная. И сквозняки… — Не буду вас пугать, — сама в похожих условиях жила. Но вот что я вам скажу, дорогая, — ещё одного воспаления он не переживёт. Всё. Хоть собой все дыры затыкайте, — но сына сберегите… Была бы моя воля… Э-эх, да что там!… Прощайте. — Спасибо, сестрица… — Я вам приказываю!…
— Ах вы негодники! Оставьте ребёнка в покое. А ну кыш отсюда, паршивцы. — Атас, ребя! Цыганка!… Щас заколдует. — Бежим! — Мамка узнает — выпорет. — Меня папка пороть будет.
— …Девочка, ты чья? — Я не девочка, я мальчик. — Ой, и правда мальчик!… Ты меня не боишься? Слышал, что они про меня сказали? — Тётенька, я для вас денюжку нашёл. Возьмите, пожалуйста. — Оставь себе, у меня есть. Я тоже сегодня немного нашла… Яблочко хочешь? — Не хочу. — Смотри, какое большое да красивое. Чистенькое, ровненькое. — Папка не велит у незнакомых брать. — За чем же дело стало! Давай знакомиться, — меня зовут Ульяна, Уля. А тебя? — Тоша. — Антон? — Тоша. — Хорошо, Тоша… Вот видишь, как просто. Возьми яблочко. — Спасибо. — И тебе спасибо за твоё спасибо. Запомнишь? — Мне нравится. — Я тебе одну вещь дам… будет тебя оберегать… Вот, смотри. — А что это? — Ты в церкви бывал? — Это там, где Бог живёт? Не бывал. — Почему так? — Папка говорит, что Бога нет. — Совсем что ли нет? Бедный твой папка… А мама что говорит? — Ничего. Молчит. — Всё равно возьми… Это крестик, распятие. А на распятии Бог… Который в церкви. Его зовут Иисус Христос. — А как Он меня оберегать будет, если меня в церкву не водят! — Он не только в церкви, Он везде. Просто в церкви есть иконы… портреты такие, церковные. — Я бы сходил… Я к бабушке сам ходил… давно. — Сколько тебе годиков было? — Не помню. Я ещё не говорил. — Как это? — Не научился. — Далеко твоя бабушка живёт? — В посёлке. — В посёлок?… отсюда?!... Господи помилуй… Так и до церкви дойти сможешь… — Не смогу, поймают. Уже ловили. Папка отлупит. Тут и Бог не оберегёт. — Не обережёт… Может с бабушкой. — Бабушку старый еврей не пустит. — Кто?!… — Дед. — Ах вот ты чей… Твою маму зовут Тася? — Да. Вы маму тоже знаете? — Маркус ты… Антон. — Тётя Уля, а можно Бога увидеть, если в церкву не ходить? — Иногда можно… Береги крестик, Бог Сам тебе явится, когда захочет… Дай, я тебя поцелую… Беги к маме… Скажи, что тётя Уля тебя яблочком угостила. А крестик никому не показывай.
— Георгий, меня поставили на очередь. — Когда? — В сентябре. — Не боишься, что «зарежут»? — Ждать нельзя, — задушит она меня. — Что с ребёнком делать будем? — Надо в садик. На трёхдневку или пятидневку. — Поговорю на работе. Должны помочь. — Мне месяц с лишним лежать придётся. — Продержимся. Лишь бы ты вернулась. — Всё будет хорошо.
— Тася!… Здравствуй. — Здравствуйте, Лена Владимировна. — Как подготовка к школе? — К какой школе! — Я Тошу в свой класс записала. — Рано ему ещё, Лена Владимировна, четырнадцатого только шесть исполнится. Пусть дома годик посидит. — Я думала, — он старше. — Вымахал, что сказать. — Читает бойко, и считает. — Посидит, посидит. Пойдёт со сверстниками. — Тася, что у вас с жильём? — Всё по-прежнему. — Послушай, напиши письмо Хрущову. — Вы шутите, Лена Владимировна? Как это самому Хрущову! — У меня есть знакомая, проводником на поезде в Москве бывает. Я попрошу — она письмо прямо в Кремле в почтовый ящик бросит. Рассказывала, есть такой ящик, из которого письма ему прямо в руки отдают. — Какой из меня писарь… Горе одно. — Георгий дома? — Сегодня в ночь. — Антошу спать уложишь, и приходи, — вместе напишем.
— Рая, новенького видела? — В старшей-то? Видела уже. Ты четвёртая про него говоришь. — Весь в ямочках — щёки, подбородок, на руках даже остались ещё. Как девочка прям! — Ой, и нашла ты о чём… Мальчишка как мальчишка. Все они хулиганьё. — Пока не хулиганил… Возле него малышня постоянно крутится, — он им книжки читает. — Картинки показывает? — Говорю тебе, — читает. Старшие иногда подтягиваются. Или начинает какие-то истории рассказывать. Придумывает что ли, или слышал где. — Где такое чудо откопали… — У него мать на операцию положили. Вот отцу с ним и никак. — Знаем мы этих отцов, как же. Всё им никак… Компанейский пацанёнок. — Не пойму я. Иногда сядет один в уголок и молчит. Спросишь, — тебя кто обидел? Нет, говорит, не обидел. Или на прогулке листья перебирает. Ребятня носится, а он их как будто и не видит. — Может больной? — Побольше бы таких больных. Я бы не отказалась. — А его отец, — видный? — Скажешь тоже! — Чего? Дело молодое. — Дура ты, Райка. Говорить такое при живой-то жене… Я тебе сейчас что-то покажу… Тоша, погулять хочешь? — Спасибо, Алевтина Сергеевна. — …Куда это он… — Сейчас оденется и пойдёт во двор. — Один?! Да тебя с работы выгонят! — Не выгонят. Уже видели все… Тоша, возьми с собой, пожалуйста, кого-нибудь из маленьких. — …Эт-то… — …Любит с куклами играть. Наберёт у девочек, посадит их кругом, и разговаривает с ними. — О чём? — Пока не знаю. Но я обязательно узнаю. Целый месяц впереди.
— Георгий Ефимыч, когда в новую квартиру переезжать думаешь? — Погоди, Сергей Палыч, с квартирой, — не убежит. Я только девять дней отметил. — Тебе видней… Как сын, по матери скучает? — Не знаю. Больше молчит. Или книжки читает, или лепит что-нибудь. — Что лепит? — Да я пару недель назад набор пластилина ему купил, — вот и приохотился. — В бригаду вернёшься? — Теперь вряд ли. В детском саду нет подходящего режима. А осенью видно будет. Тошке в школу пора. — Заходи, если что надо будет. Всегда поможем. — Постараюсь не надоедать.
-Вызывали, товарищ подполковник? -Заходи, лейтенант, раговор будет. Где раскрытые дела за последнее время, чем занимаешься? -Работаю, товарищ подпол... -Где раскрытые составы преступлений? -Так нет же преступлений! -А составы раскрытые где? Ты мне зубы преступлениями не заговаривай, мне раскрытые составы нужны, полицейские муары заказчикам отправлять! Я ж муары не для склада, а для шрокого круга читателей пишу! Что с тобой творится в последнее время,- ходишь как полуживой, соседи на тебя жалуются, шуму из квартиры много? -Да жена меня задолбала,- все пилит и пилит. -Понимаю, понимаю... Кто она у тебя по национальности, пилигримка или пилипинка? -Да нет, болгарка. -Подлец, да я тебя под трибунал за хищения вещдоков! Доставить ее сюда немедленно! Сам ею займусь!
— Извини, Саша, я сегодня расклеился что-то, форму потерял. Может снова боксом заняться, как думаешь? — Какой бокс в таком состоянии! — Да и груши нет. Ну что за незадача! — Я поражаюсь, — Вы наверно родились в чувстве юмора вместо рубашки! — Нет, Искандер, чувство юмора есть дело наживное. Впрочем, потерять его проще, чем нажить. Проверено. — Антон Георгиевич, существуют на свете вещи или явления, которые Вы не проверяли? — Не знаю, надобно проверить. — Думаю Олегу поляну накрыть за то, что меня с Вами познакомил. — Обойдётся твой Хохлов, довольно с него, что через меня церковные подряды перепадают. — Вот не знал! — Да ты много чего ещё не знаешь. И не узнаешь… Воздам должное — не жадничает, а то бы хрен ему на постном маслице, а не подряды. У меня не забалуешь. — Да уж точно, проверено… — Зачем сегодня пожаловал, попугай? — За мудростью. — Ишь ты какой шустрый. Тогда покорми собака кошачьего сына. А я пока подумаю, чем с тобой рассчитаться. — Я бесплатно покормлю. — Это часть урока мудрости. Покорми, посмотри, как ест, про меня забудь. Потом расскажешь. Он хоть и собак, но всё-таки кошачий сын. — Как скажете, Учитель. — Сашка, не хами, не люблю я этого. — Больше не буду, Учитель. — Ещё раз сучительствуешь — выгоню и дверь замолю так, что подойти не посмеешь. — Антон Георгиевич, я пошутил, честное слово. — Я тоже… Иди уж, собак скоро заплачет от обиды голод-ной… Да, ещё!… Саньке, слышишь? — Слышу, слышу. — Сообрази для нас что-нибудь. Я сегодня сам ещё не жрамши. То есть не емши, прости Господи за мой поганый язык.
— …Антон Георгиевич, что Вы скажете о литературе Кастанеды? — Ничего. И слышать не желаю. — … в той части, что касается магической истории. — Вот журналист хренов, мёртвого подымет… — Что вы сказали? — Я говорю, — быстро учишься, скоро мертвых воскрешать станешь. — Да ну вас, я серьёзно спрашиваю. — И я серьёзно. Потому как достали меня этим Кастаньедой. — Кто достал? — Были такие, называют себя «Свидетелями Иеговы». — Мой рассудок уже не в состоянии разобрать, — когда вы серьёзны, а когда… шутить изволите. — Что твой рассудок успел сделать? — Наверно дело в постановке вопроса. — Воскрешение мертвых переносится на неопределённое время. — Спасибо. — Так ты всё слышал, поганец этакий! — Признаюсь. — Тогда… к выше пробульканному извольте, милостивый государь, отрезюмироваться. Иначе собака будешь кормить до самой светлой кончины его. — Точка отсчёта. — Что ты сказал? — Вы прекрасно слышали. Я выбрал неверную точку отсчёта. — В чём её неверность? — Я спрашиваю совета у человека, воспитавшего себя в традициях определённой культуры. Так можно? — Валяй дальше. — Следовательно, для того, чтобы понять то, что услышу в ответ, я сам должен максимально приблизиться… нет–нет, не так… стать частью этой культуры. Даже если мои запросы корыстны — это ничего не меняет. — Этому тоже на журфаке учили? — Частично сам, что-то с вашей помощью. — Есть одна психотехника, которую используют спецслужбы. Она чуть ли не дословно похожа на то, что ты сказал. Но ты не спецслужба, а я тем более. В чём, по-твоему, разница? — Ну, это очевидно даже для меня! В мотивации, в идее. — Собак доволен? — Не знаю. Но откормлен. — А теперь мы довольствуемся чем Бог послал… Сашка, отрок ты собачий, где чайник!…
— Алевтина Сергеевна, Аля, вы… ты меня помнишь? Я Роман, работал вместе с Жорой. А это мой начальник, Иван. — Ой, Ванечка, как я рада вас видеть. Жора часто вас вспоминал… Постойте, что я здесь делаю! Что здесь вообще происходит! — В общем, суть дела такова…
— Спрятаться можно только двумя способами… — А не прятаться никак? — Аля, мы пробили все варианты — Антону от суда не уйти. Это крышка. — Господи… да что же такое… он же единственное, что у меня осталось… Ванечка, на колени встану — сделай всё, чтобы этого не случилось. — Есть вариант. Армия. — Какая армия! Ему в августе только шестнадцать исполни-лось. — Аля, это решается, поверь. — Я согласна. Антон знает? — Уже в курсе, первого спросили. — Бедная Леночка… бедная Леночка… — Леночку никто привлекать не собирается. Сейчас на кону судьба твоего сына. — Но как! Его не возьмут! Это же невозможно!… — У нас возьмут и спасибо скажут, что такого добра молодца привели. Но действовать надо быстро. Если всё сделаем во-время и правильно — завтра отправится в часть. — Проститься-то хоть… — Аля, всё под контролем. У тебя телефон есть? — Нету. Всё никак не проведут. — А у Лены его? — Есть. — Позвонить можешь? — Конечно! — Пересидит у неё. При любом раскладе свяжусь лично. Понятно? — Где аппарат?…
— Антон, слушай внимательно и запоминай. Приписное по-терял. Если просто подделать — пробьют быстро. Тогда уже настоящая крышка. А так в суматохе никто и напрягаться не станет. Когда подойдёт реальный срок призыва, это уже никого волновать не будет. Проверять наличие заявления об утрате паспорта тоже не будут. Слишком для этого ленивы. Да ещё эти армейские реформы. Так что всё будет в порядке. Кроме одно-го… Два года сапог и отсроченная на неопределённое время учёба. Ну, и девушка твоя. Жаль, честное слово жаль, что так вышло. Но я сделал всё, что мог. — Можно проститься с Леной? — Простишься, если позволит. Сейчас поедешь к ней домой. Жди моего звонка. Только моего. Понял? — Да куда уж понятней. — В военкомат отвезём сами. Надеюсь, когда-нибудь вспомнишь добрым словом. — Я уже вам благодарен. — Всё, в машину. До связи.
— Ромця, дуй на адрес, обойдёмся без тебя. А я военкома буду искать. — А чего его искать! — Да неженатый он! Понял?… Всё, действуй.
— Антоша, тебя отпустили!… Ой… Я так рада… Мам, Тошу отпустили! — …Подожди, Лена, всё гораздо сложнее, чем ты думаешь. — Антоша… — Пойдём в комнату, я всё расскажу…
— Маркус Антон Георгиевич! — Надо же, какой бравый, да и сложён неплохо… В каких войсках хотел бы служить, Антон Георгиевич? — В аналогичных тем, в которых служил мой отец, Маркус Георгий Ефимович! — Где он служил? — Воздушно–Десантные Войска на территории дружественной нам тогда Китайской Народной Республики! — …Ну, что, паренёк хорош. Удовлетворим его просьбу? — А не возражаю… Кто-нибудь возразит?… Единогласно… Поздравляем. Восьмая команда.
— Господи… Антошенька… — Да, мама, это я. — Два с половиной года ни строчки… — Мамуленька, нельзя было. И ты знала, что у меня всё в порядке. — Спасибо Ванечке, даже не знаю, как бы всё перенесла… даже не знаю… Постой! Ты не солдат? Никак офицером стал! — Да, мам, на хорошем счету. — Видел бы отец… Как бы он тобой сейчас гордился. — Мам, принимай гостинцы! — Сынок, я не в блокадном Ленинграде!… — С твоей институтской зарплатой такого не купить никогда… А кое-чего… в Питере вообще купить невозможно… Давай, накрывай на стол. И позови соседей, пусть порадуются вместе с нами. — Антон, я хочу тебе сказать… — Стоит ли, мам… — Не сберегла я её для тебя. А они, видно, не очень-то нас в родню и хотели. Как восемнадцать исполнилось — так сразу и выскочила. Она же на год старше тебя. — Мам, переболело, да и не до болезней было. — Верю, сынок… Дай-ка, ещё разок на тебя погляжу… Ты надолго? — Месяц буду дома. Может, и невесту себе присмотрю. — Ты уж поаккуратней. С первой-то, видишь, как получилось неладно. — Я теперь ворона стреляная. Не пропаду.
— Мама, кто эта миловидная девушка? — Настя, Анастасия, в соседнем доме живёт. — Заневестилась или как? — Нет у неё никого. Семья порядочные люди, и не гулёна, и скромна… Да ты никак на неё глаз положил! — Я конечно годами молод, да по военному билету мне скоро двадцать один… У вас тут с танцами как, не знаешь? — Сынок, у кого спрашиваешь? Мне ли на танцы! — А что? Ты у меня ещё хоть куда-а!… — Отпусти, безобразник, уронишь. — Ну, так что?… — Да наверно всё там же, в ДК. — Так, мам, отправляюсь на задание «разведка боем». Через часик-полтора буду.
Сейчас шел на работу и увидел Деда Мороза заглядывающего в мусорный бак. подумал, что из этого можно сделать прикольный мем. Да и надписи можно подобрать разные: Плохой Санта, Скоро Новый год, Надо было подготовиться и т. д.
-Заходи, Петруха, с наступившим! Как, осилил мою последнюю эпохалку? Как она? -И Вас также товарищ подпол... -Полноте, Петруха, зови меня просто,- Гарик Онаньевич! -Тут такое дело, Онаньич...Короче, решил я с Нового года говорить правду и только правду! -Одобряю! Давай, Петька, врежь правду в матку!- Это у меня, русского Хамэндгея и старого уморского волка, юмор соленый такой! -Короче, херня полная эта ваша эпохалка,- диалоги банальны, намеки на сюжет как сопли тонким слоем размазаны, ни ума, ни фантазии. Истину глаголю, начальник! -Да что ты знаешь об истине, сопляк!!! Да у меня этих сенсационных сюжетов в голове столько, что аж башка с утра раскалывается! Да не велено еще,- под подпиской... -Онаньич, заинтриговал, я ж теперь спать не смогу, я мне ж Вас возить. Я ж могила, никому ни-ни! -Точно никому? -Тещей клянусь! -Ну смотри, проболтаешься- зоб на жопу натяну. О космосе речь, Петька. О том, как мне пришлось первому туда на разведку слетать. -Да что ты гонишь, Онаньич! Весь мир знает, кто был первым космонавтом! -Я, Петька, кроме Онана, давно уже ничего не гоню. Даже самогона. Я был нулевым космонавтом, перед первым. -??? -Не доверяли, Петька, до конца молодым, как они себя там поведут при встрече с богом или с внеземными капиталистическими цивилизациями. Сошлись на мне, хотя и фамилия у меня неблагозвучная была. Но это мало кого тогда волновало, поскольку мало кто искренне верил тогда, что живым вернусь. Торопились, на сопле полетел. -Ни фига себе!!! Ну и как? -Как видишь, живой. Посадка, правда, была очень жесткая. Если бы не прихваченные и вовремя подложенные два тома моих произведений, не беседовали бы мы сейчас здесь с тобой. Но яйца отбил капитально, так что не смогу уже никому передать своих писательских генов. На тебя, Петька, вся надега, буду тебя на это дело натаскивать. Для начала помогать мне будешь. А то я с этим бредактированием своих нетленок для сайта анекдотов совсем запурхался. Да еще этот Болт с сайта между ног путается, меня передразнивает. Пронырливый такой, резьба у него хитрая, ввинчивается в самое нутро! Вроде и мелочи, а не поймешь, приятно или нет. Ну вот, Петька, а когда меня не станет, напишешь свои муары, о беседах со мной. Особо не мудрствуй, назови просто, "Беседы при ясной уйне". -Онаньич, а ты точно самым первым летал? Может, до тебя еще космонавт номер два нуля был? -...Ну как бы тебе сказать, чтобы не соврать?.. Летали, но не люди. Собака "Лайка" до меня летала. Она потом и со мной полетела, но уже в качестве сопровождающего. С противотанковой миной под животом. Мы с ней потом стали закадычными друзьями. Умирая, она завещала мне и шкуру, и тело. Вот и хожу в заношенной до дыр кожанке, а расстаться не могу- память о друге. Вообще я с этой Лайкой, можно сказать, собаку съел. Ракета "Восток"- дело тонкое, Петруха! -Ну а что ж тебя, Онаньич, славой-то так круто обошли? -Все из-за фамилии, никто ж не расчитывал на мое возвращение живым. Весь мир ухохатывался бы над Родиной, если бы меня пропиарили. Очень извинялись передо мной, но мне все равно очень обидно было. Чтобы подсластить пилюлю, подобрали кандидатуру с фамилией, похожей на мое имя. Немного подредактировали для благозвучности. Он стал мне как бы духовным сыном, унаследовавшем мое имя в своей фамилии! -Онаньич, столько лет уже прошло, секретность, поди, уже сняли! -Нет, пока не могу. Подписку давал. Пока писка не отвалится, не могу! -Так может, серпом посодействуем? -Я в таком возрасте, что и соседние ткани ненаром задеть немудрено. -Онаньич, а тогда, может, молотом, по-пролетарски? -Интересная мысль. А вдруг после этого вдохновение уйдет, одно выдохновение останется? Тут надо крепко подумать, прикинуть кое-что к носу. Ладно, ты иди пока, молот как следует простерилизуй, я пока на волне еще неизрасходованного поэтического вдохновения что-нибудь сварганю:
1. (Подражание Краснодревцеву) И я помню всегда, учили меня отец мой и мать: Писать так писать, читать так писать, Писать так летать, летать так писать. Но мысли уже летят далеко... Летать так летать,- я им помашу рукой...
2. (Программная) Мысли пытливой нашей полет В завтрашний путь нацелен. Упорно строчиться вперед и вперед, А все остальное- до Фени!...
П.С. Гарик, сильно не обижаться. Максимум- приравнять перо к штыку. А три пера- к „Катюше“.
П.П.С. Всех с наступившим Новым годом! Веселья на празднике жизни, какой есть!
Хочу извиниться перед Иррой. Ира, я неспецально сказал что ты жирная.
Прости засранца, если ты это прочитаешь. Можешь не гулять.
Вообще то я добрый. А когда худею я вот такой😁 Может даже я тебя ублю , но боюся это сказать.И ты же видишь , как это трудно - худеть.
С Новым Годом ,Ира! С новым тебя счастьем! Пусть исполнятся твои мечты, когда это будет нужно тебе в самый подходящий момент.
Смотри не нажирайся в НГ! Всем доже счастья!
9
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/
Глава третья — В расстановке приоритетов важно наличие цели. Потом выбираем соответствующие ей средства. Которые — опять же, до определённого уровня — сами по себе являются целью. — Антон Георгиевич, вы меня, ненароком, не путаете? — Нет, Сан Саныч, путаницы никакой. Вот к примеру… э-э… У тебя дача есть? — Нету. — За грибами, на рыбалку ездишь? — При наличии свободного времени. — Каким способом? — Колёса есть. Ведро с гайками, пока служит. — Теперь представь себе какого-нибудь безлошадного. Машину купить — цель, права купить, в смысле получить — цель. Когда всё пройдено, — они всего лишь средства. — Ясненько–понятненько… А не бывает так, что человек выбрал цель, достойную — кроме шуток, потом раз! — а это средство! — Бывает–бывает, ещё как бывает. И чтоб не плутать с фонарём да при ясном свете, надо книжки читать правильные, а не только те, что нравятся. — Посоветуйте что-нибудь на бедность души моей… и образования. — Всяких нахалюг видел, сам нахалом был… Но что б вот так!… Чему на журфаке учат?… — Увы нам, Антон Георгиевич, этому тоже. — Не юли, не тётка в тёмной комнате. Знаешь ведь, к кому пришёл. — Вопрос религии снова ребром, и никуда от этого не деться. — Благословен Господь, если даже ты соглашаешься!… Ну, чего мне в рот смотришь — начинай. — Я записываю. — Религиозность свою развивать начинай, Александр! — Как?!… — Опять двадцать пять… Да за какие грехи на мою голову это наказание свалилось!… Как узнал — так и начинай. — Что узнал?!… Вы меня пугаете уже, чесслово. — Про религиозность, вот что, дурья твоя башка… Господи помилуй… — Так кто же про неё не знает! — Ты не погорячился, случаем, Ляксандра?… Все… Как же!… размечтался… Я вот только после сорока узнал. Значит, у тебя фора передо мной лет пять, не меньше. Усёк, Санёк?… О!… Глазки замерли, пошёл мыслительный процесс. А что ты думал! Так всю жизнь на журналистской корочке и подъедаться? Э-э, друг сердечный, не угадал. Потому что тут оказался я. — Это что же, — прилип я, выходит? — Ум наличествует, приятно глазу. На каком основании вывод сей сделан? — Так вроде как… если я знаю, то мне нельзя как будто не знаю. — Ты тут подумай ещё самую малость, а я поставлю чайку да гляну, чего там собак кошачий сын под сурдинку задумал. Повадился, паразит, лаврушку моего обдирать. А мне за лаврушку обидно, мне его из Греции в подарок привезли… Тьфу на меня, совсем башка прохудилась! Я ж тебе книжку при-готовил в качестве примера для плагиата. «Моя жизнь во Хри-сте» называется.
— …Когда был маленький, рос совершенно домашним ребёнком. Даже в детский сад не ходил. Мама не работала, болела сильно, всегда был под присмотром. — Тош, что-то не понимаю. Она вылечилась, да? — Долгая история… И вот представляешь, Лён, у отца выпадает отпуск на середину июня, и мы всей семьёй отправляемся на его родину, ещё бабушка его была жива! Представляешь?… Восемьдесят четыре года! — Здорово… А я бабушек своих не видела, только по фотографиям. Все в войну… — Там у меня… со мной произошло нечто странное… — А вот и не удивил. Ты сам у меня странный. — Подожди, сейчас расскажу. — Тош, зябко что-то. Обнял бы, что ли. Чурбан бесчувственный. — Ле-на, не сердись, моя радость. — Антон!… Не отвлекайся на всякую ерунду. Рассказывай. — Отец с мужиками отправился на рыбалку. Меня с собой прихватили. Рыбы, конечно, не наловили, — так, кошаков подразнить, зато водочки попили. Расположились на берегу речки, удобно так, всем хорошо. — Ты тоже пил?! Так и знала!… Шучу. — …Я напросился покупаться, — речка мелкая, берега по-логие. А там омут. Я туда бульк — и нет меня. — Ты что, утопленник?… Мама дорогая… — Не пугайся, живой. Доказательства нужны? — Не сейчас, позже. — И вдруг я над водой! Причём высоко так. Хорошо видно, как дядьки местными деликатесами отца потчуют. Хочу им крикнуть, что пора дорогую рыбку из омута вынимать, — а они не слышат. — Подожди, на самом деле? — Правда. Как во сне бывает… Потом мужики как подскочили и давай меня искать. И сразу почти бросились шарить по дну. А потом я очнулся на берегу. — Чтобы я без тебя делала… — Такая вот история… Ещё помню, как отец сказал, что если бы не нашли, то ему лучше уж самому в этом омуте утопиться. Иначе Таська его прибьёт до смерти. — Какая Таська? — Моя мама. — Антон, ты со мной так не шути. Ты точно Антон? — Точней не бывает. — А Таська… Тася?… твоя мама?!… — Первая папина жена. — Выходит, что Тася тебя Алевтине Сергеевне с рук на руки передала… — Выходит, что так. — Всегда знала, что в тебе больше, чем я вижу… Проводи, поздно уже. Мама будет волноваться. — Моя тоже… Пойдём.
— Антон!… Антон!… Алевтина Сергеевна!… Антон!… Да проснись же!… Анто-он… — Лена, что стряслось! Мама?!… — Алевтиночка Сергевна, Тош дома? — Дома. Проходи, доченька. Сейчас позову… Антон, Лена пришла!… — Лена?… Что случилось? — Юра… Юрочка на-аш… Нет больше Юрочки… — Как нет! Я же… Постой, он с родителями… — Лодка перевернулась, а Юра плавать не умел… до сих пор ищут… Антон… Тоша… Что с тобой… Тош, посмотри на меня… Тошенька, миленький… Скажи хоть что-нибудь!… Ну, пожалуйста!… — …Лена, присядь, выпей водички. Он мужик, отойдёт… Молочка хочешь? — Нет, спасибо. — Мама знает, что ты у нас? — Она меня к вам послала, как только нам позвонили. — …Мама… Лена… Я пойду в комнату. Мне надо побыть одному. — Тоша… — …Лена, оставь, так будет лучше. Пойдём-ка, невестушко, во дворе на скамеечке… сядем рядком, да поговорим ладком.
— Как учёба после двух месяцев? — Тяжеловато. — Потому что самый младший? — Есть маленько. Но там все разные. И после армии есть. Дело в другом… — Может в другой? — Ну что тебя на глупости тянет! Разозлить хочешь? — Пошутить уже нельзя. — Знаешь, один знакомый как-то сказал, — как корабль назовёшь, так он и поплывёт. — Ну прости-и… — Зря ты отказалась поступать. Мне было бы легче. — А может и не зря. Вот если поженимся… два выпускника Мухинского — это хорошо или слишком? — Если?… ты засомневалась? — Ну, мало ли … Вдруг какая-нибудь живописица… — Алёна, прекрати. — А что-нибудь ещё? — С рисунком как в школе были проблемы — так никуда и не подевались. Постоянно нарываюсь на неприятности. Только бы к сессии выйти без хвостов. — Так плохо? — Лён, другой уровень требований. И отношения… В школе мы были под контролем, а здесь полная самостоятельность. Хочешь учиться — учись. Не хочешь — не учись. Но экзамены никто не отменяет. Вот так. — Ой… Тош… что там происходит… — Да компания веселится. — Тоша, по-моему, это не веселье. Она явно с ними не знакома. — Что ты предлагаешь? — Я?… что я могу предложить! Это ты у меня боксёр. — Жди здесь и никуда не уходи.
— Так… Руки, значит, распускаем… Надо же! Всего шестнадцать, а как он их разукрасил! Боксёр?… Я тебя спрашиваю, щенок, боксёр что ли?! — Занимался немного. — Нихрена себе, немного! Челюсть рассыпалась — это по-твоему немного? — Простой удар, апперкот называется. Могу показать. — Я сейчас такой апперкот покажу, что из тебя антрекот получится. Понял, молокосос? — Понял. — Чего полез? — Гуляли с одноклассницей, увидели, что двое пьяных пристают к девушке. Решил вступиться. — А девушка тебя просила вступаться? — Они нас не видели. Мы шли по теневой стороне. — Крались что ли? — Просто гуляли. Она живёт неподалеку, на Шевченко. — Кто живёт, девушка? — Моя одноклассница. — …Василич, зайди на минутку, дело есть.
— Что там у тебя… Не видишь, — занят я. — Вижу я, чем занят… Документы внимательно смотрел? — Ну, смотрел. А что? — Спрашиваю ещё раз. Повторить? — Чего рычишь… Ну, Маркус, Антон… Георгиевич… Иван, думаешь, — это Жоркин сын? — А чего думать! На парня глянь — вылитый отец. — Вот ситуёвина… что делать будем? — Не знаю… Нам его по протоколу сдали, потерпевшие в больнице, оба. Парню светит срок. И не дай Бог, если один из этих уродов останется инвалидом. Да по минималке даже — от года! Это судимость, клеймо на всю жизнь и прощай учёба. — Иван, Иван, не гони, не успеваю… Что предлагаешь? — Я предлагаю… Нет, приказываю, чтоб через тридцать… пятнадцать минут Аля была здесь. Будем решать, пока дело далеко не зашло. Это моя «земля», что-нибудь придумаем.
Были пару недель в Серпухове, что под Москвой. Остановились в гостинице, а при ней был ресторан "Фасоль" грузинской кухни. Обслуга тоже с Кавказа. Все было хорошо. Меня заинтересовала надпись на стене на грузинском. Я спросил у обслуги - что там написано Все как то странно отводили глаза - типа не знаем, или плохо видим. Может и на самом деле не знают, но мне показалось странным. Я сфоткал. И попытался найти знакомых знающих грузинский, но не нашел. Может среди честной публике есть такие - фото прилагаю. Хотя по мне там просто какая то цитата кого то из грузин. https://disk.yandex.ru/i/dQHyrcjqwHghaA
- Русские хотят сломать "мир основанный на правилах", хотят сломать главенство доллара... - Насколько я знаю русских, они обязательно что-нибудь да сломают...