Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассерженный муж отправляет тёще СМС: "Ваше изделие (дочь) не готовит нормальную еду! Не убирает квартиру! Не стирает и не гладит мои рубашки!" Тёща отвечает: "Выбор совершён вами лично! Изделие продано. Гарантия истекла. Производитель ответственности не несёт! PS: Возможен сбой программы... Попробуйте покрутить где надо своим ключиком... Не справляетесь сами - наймите мастера!"
Мне всегда нравилась Германия – может, потому, что я там родился в далеком 1971 году, может, это зов крови? И когда в 18 лет я попал в то самое место, где когда-то служил мой отец, я увидел в этом знак судьбы. Причем очутился я там в наказание за повинность: однажды я серьезно подвел штаб дивизии, перепечатав с грубыми ошибками какой-то важный генеральский документ, и меня тут же согнали с секретарской должности, которую я там занимал, лишили всех привилегий и, чтобы совсем уж добить, отправили из солнечного Куйбышева в хмурую вражескую Германию. – Алёшин, сука тупорылая, мы тебя сгноим, так и знай, – озлобленно сказал мне капитан Тужилкин, и в ближайшие дни я был распределен в ограниченный контингент российских войск в Гарделеген. В то самое время, как я оказался в Германии, произошли легендарные события: Берлинская стена рухнула, Западная Германия объединилась с Восточной. Ой, что тут началось! Капиталистические немцы из Западной Германии никогда не видели русских солдат, это было открытием для них, настоящим шоком! Видимо, они никак не могли понять, почему мы идем с головы до пят в свином дерьме, – а шли мы после 24-часового наряда в свинарнике, где копались в этом самом, прошу прощения, дерьме. Почему мы выглядим, как отступающая морально разложившаяся армия? Немцы на «Мерседесах» и «БМВ» останавливались, фотографировали нас, давали нам какие-то сладости, пиво, а иногда даже деньги. Целыми днями ошивались мы на местной городской свалке, где оказались тонны продуктов восточно-германских производителей. Капитализм сделал эти товары неконкурентными, и их просто выбрасывали на свалку. Горы из тортов, колбас и сосисок, вяленой рыбы, фруктов выгружались на свалку, а мы, вечно голодные солдаты, собирали их и пировали! Продукты-то были нормальные, просто капитализм страшная штука! Жить в объединенной Германии оказалось очень интересно: все офицеры занялись бизнесом, продавали все, что плохо лежит, покупали подержанные иномарки, у некоторых было по несколько машин. Даже солдатам платили 70 западных марок, кругом были редкие для нас западные товары, отличные ботинки, фантастические кроссовки, джинсы, спортивные костюмы, всякие магнитолы и видеомагнитофоны. Эта великолепная мишура манила и соблазняла, горы шоколадок на свалке делали службу в разы веселей… Вскоре солдаты побежали. В основном это были лица с Кавказа – они просто выходили за пределы воинской части и убегали вглубь Германии. Если бы я знал, какая история ждет мою страну в 2015-м, я бы, наверное, тоже сбежал, но я и предположить ничего такого не мог, вот всякие жители пустынь и гор оказались более прозорливыми и бросились в бега. Их ловили, мы часто срывались в погоню за очередным беглецом, патрули из разведчиков стояли в дозорах, пытаясь выловить дезертиров. В один из таких дней нас по тревоге собрали. Я, лейтенант Салпогаров и Рома Ивахин, покидав какой-то мусор в вещмешки, запрыгнули в грузовик, и нас повезли на точку, где нам нужно было находиться, чтобы перехватить очередного беглеца. Завезли нас довольно далеко, в какой-то маленький западногерманский городок. Там нас выгрузили на главной площади без еды, без воды, без средств связи, просто выгрузили и сказали: стойте, пока не заберем, ловите беглеца. Мы уселись на какие-то продуктовые ящики и стали скучать. Через несколько часов такого сидения нам всем стало невыносимо тошно. Отупение и безысходность охватили нашу команду горе-разведчиков. Казалось, город вымер, только в одном здании невдалеке горел свет и едва слышно звучала музыка. Неожиданно из темноты показался человек в переднике, вероятно, какой-то работник общепита. Мужчина, немного нервничая, стал нам что-то говорить, показывая рукой на то самое здание, где горел свет. – Не понимаем! – громко крикнул ему наш лейтенант Салпогаров: он подумал, что иностранец быстрее его поймет, если он будет говорить громче. – Мы вас не понимаем, что вам надо? Мы ловим здесь дезертира, – я тоже стал объяснять немцу, что мы здесь делаем, активно подключая жестикуляцию. – Битте, шранце рукен! Битте, битте! – не унимался товарищ в переднике. Устав убеждать нас, он попросту стал нас как бы манить в сторону здания с музыкой – идемте, идемте туда, казалось, говорил он. Мы переглянулись. «Может, там наш дезертир? – решил наш молодой командир Миша, – Давайте сходим с ним». И потом, вдруг там есть еда, мы же не ели со вчерашнего дня! Яркий свет ослепил нас, помещение оказалось гаштетом, местным небольшим баром, доверху набитым немцами, западными немцами! Нашими недавними оппонентами по железному занавесу! Первые несколько минут все, притихнув, рассматривали наши обросшие щетиной рожи, помятую форму и голодные глаза. Мужчина, который нас привел, между тем зашел за стойку и стал наливать что-то прозрачное из большой бутыли в стоящие перед ним 3 высоких стакана. Стаканы стояли на подносе, рядом лежали какие-то навороченные бутерброды. Взяв поднос, бармен подошел к нам. – Битте! Дринк! Битте, официрен! Лейтенат берет стакан, нюхает и, не поворачиваясь к нам, говорит – водка, кажись! Точно, там была водка! Миша шепотом говорит: ну давайте, мужики, им покажем! Только не напиваться! Не говоря ни слова, мы выпиваем каждый по 250 граммов водки, грохаем стаканы на барную стойку и хватаем бутерброды! Весь бар взрывается аплодисментами и улюлюканьем! Дальше начинается братание! Все хотят с нами познакомиться, выпить и поговорить. Через пару минут все плывет под ногами, я понимаю по-немецки, все немцы понимают по-русски. Это была сильная ночь! Утром я с трудом отклеил лицо от асфальта. Я лежал прямо на площади, рядом с остатками костра – это жгли те самые ящики, на которых мы сидели. Рядом лежали Салпогаров, Ивахин и с ними в обнимку какой-то немец. Валялись три велосипеда – кажется, катались ночью на велосипедах, что-то такое всплывало в памяти. Кругом бутылки, блевотина, куски хлеба, ящик пива, две полные бутылки водки. Ах, помню, бармен подарил нам ящик пива и потом еще вынес водки! Лейтенант еще отказывался, мы с Ивахиным его еле-еле уговорили: неудобно, говорим, отказываться, Миш, мы не должны ударить в грязь лицом, пусть дарят! Уговорили, или Миша просто вырубился. Ивахин рылся по карманам спящего немца, какой же козел, да он и в армию попал, чтобы не сесть там за что-то. Пили мы там дня три, весь город споили, а потом за нами приехал грузовик, и нас сняли с вахты. Того восточного бегуна-дезертира мы не поймали. Почему-то запомнилось, как я пошел пить воду с утра из крана на улице. Пью, напиться не могу, сушняк страшный после перепоя, и тут ко мне подходит тот самый немец, которого Ивахин нагрел на бумажник, и говорит: «Дас ист крант!» И что-то еще и еще, а я его отчетливо понимаю, будто он на русском говорит: вода, мол, плохая, её нельзя пить! «Да ладно, – смеюсь, – ты нашу воду не пил, которая в казармах у нас течет». Он, кстати, искал свой бумажник – вот, говорит, потерял кошелек, дурень такой. И улыбка у него при этом такая глупо-виноватая… Эх, Ивахин, ублюдок ты сраный…
Произошел этот немудреный случай лет пятнадцать назад. Мы с дедом мерно продолжали много лет до того начатую постройку дома на даче. Дом этот стал нам словно отдушиной: деду - от вечных бабушкиных претензий и скандалов, а мне - от полугектара картофельно-помидорных плантаций. Дом был символом свободы духа и мужским клубом одновременно - бабушка в строительстве смыслила мало, и лишний раз с советами не лезла. Лето, август. Солнце плавно шло к закату, а стрелка часов - к шести вечера. Честно отмахав молотком целый день, я отпросился у деда в лез за грибами. Затея эта была не слишком удачной - пару часов до того прошел дождик, да и поздновато уж было для лесных прогулок; но кто в юности мерит силы? Наскоро собравшись, лёгкой походкой я дошел до лесного озера. Дальше дороги не было, поэтому старался двигаться осторожно, чтобы не потерять направление. Лес был не слишком велик - не более десяти километров глубиной. Опасны были болота, многочисленными рукавами пронизывающие его в разных местах - коварные лабиринты эти стали могилой паре человек только на моей памяти. Однако, вооруженный основами военной топографии и логикой, я в лесу чувствовал себя довольно уверенно - было не впервой. Тем не менее, ходить было трудно: мокрые лапы елей окатывали с головой при каждом касании, вся одежда вымокла, в желудке - тоска, а солнце в лесу жило вообще своей жизнью. Как говорил классик, смеркалось. Набрав полкорзины грибов, я решил закругляться, как вдруг понял, что очутился среди совершенно незнакомого пейзажа. В азарте тихой охоты я заплутал до того, что под ногами стало предательски чавкать, раз за разом стараясь стянуть сапоги. Кругом была жижа, и даже не ясно было, как я сюда умудрился забраться. Ладно, думаю, надо брать себя в руки...Вспомнил о топографии: солнце, мхи-лишайники и прочее. Реальность была суровее книжек - мха не было, а мозг в панике не понимал привязку сторон света к солнцу. Башка просто отключилась, сердце выстукивало кадриль, а глаза были как у антилопы, случайно зашедшей к львицам. Внезапно в голову пришла гениальная мысль: нужно осмотреться. Нашел ель повыше, и начал ее покорять. Мокрое дерево с трудом поддалось моим альпинистским потугам, но в отместку стало под напором ветра болтаться, как маятник. Надежды на осмотр окрестностей не оправдались: кругом простиралось зеленое море таких же елок и сосен. К тому же появилась новая проблема: руки замерзли и устали, ствол скользил, а падать с 15 метров было страшно. Кое-как спустился, отдышался, начал приходить в себя. Путешествие вверх-вниз дало неожиданныый результат: адреналин с каплями пота вышел без остатка. В голове остался кристально чистый разум. Вероятно, так ясно, как в тот вечер, мне больше в жизни не думалось ни разу. Прикинул, что идя на север, я неизбежно должен был наткнуться на реку, а ниже по течению шла лесная тропинка. По тропинке дойти до деревни было просто вопросом времени. Прикинув положение солнца, я понял, что идти нужно в ту сторону, которая поначалу казалась самой опасной. Мозг потому и не хотел поначалу брать привязку, т.к. сбился в ориентации ровно на 180 градусов. Он не верил сам себе, загнал себя в ловушку. Дальше было все просто - пройдя по кочкам и грязи метров пятьдесят, я вышел на сухой грунт, а через полчаса уже был в деревне. Дед молчаливо-сосредоточенно курил на ступенях, а увидев меня, даже ничего не сказал - только покряхтел немного в сторону. Дом так и не был обжит, дед с бабушкой развелись на восьмом десятке, дачу продали, а деньги поделили. А я с тех пор отлично ориентируюсь по солнцу, чего и вам желаю.
ИРЛАНДСКАЯ ФИЛОСОФИЯ Есть всего две вещи, о которых нужно беспокоиться: вы здоровы или больны. Если вы здоровы, то беспокоиться вам не о чем, но если вы больны, то есть только две вещи, о которых нужно беспокоиться: или вы выздоровеете, или умрёте. Если вы выздоровеете, то вам не о чем беспокоиться, но если вы умрёте, то есть только две вещи, о которых нужно беспокоиться: вы попадёте или в рай, или в ад. Если вы попадёте в рай, то вам не о чем беспокоиться, но если вы попадёте в ад, то вы будете, вашу мать, так заняты, пожимая руки приятелям, что беспокоиться вам уже будет некогда.
- Родной, что это за нарядная коробка? - Это подарок, который Дед Мороз привёз самой красивой девушке в мире! - Ах! - Но, как видишь, я его выкрал, чтобы подарить тебе, носастая ты моя!
Один парень заболел. Сходил в поликлинику, где ему сказали, что у него, возможно, рак. Он выпрыгнул из окна 5-го этажа. Теперь у него, возможно, рак и две сломанные ноги.
Самое сексуальное в мужчине - не накачанный торс или попа орехом. Самое сексуальное в мужчине - это забота. Вот он крутится на кухне, моет, чистит, режет, жарит, готовит для тебя. И ты с любовью смотришь на него и понимаешь: "Хочу, хочу, хочу...".
Мы, мужики, всё в жизни делаем только из-за своих недостатков: влюбляемся из-за недостатка опыта, разводимся из-за недостатка терпения, ругаем всех женщин из-за недостатка воспитания и снова влюбляемся из-за недостатка памяти.
Идем с другом в центре города, друг жалуется, что не может найти себе девушку. Показываю на особу прекрасного пола, сидящую на скамейке. И говорю ему: "Подойди и просто спроси, можно ли с ней познакомиться?" Недолго думая, мой друг берет курс в сторону лавочки и состоялся такой диалог. Дима: - Здравствуйте, девушка, можно с вами познакомиться? Девушка: - Ты? хочешь познакомиться? со мной? ты в зеркале себя видел? На что Дима отвечает с невозмутимым лицом: - К сожалению, видел, поэтому и решил подойти именно к вам.
6
Приходят парень с девушкой в церковь на исповедь. Парень и говорит священнику: - Батюшка, я согрешил с девушкой два раза, отпустите грехи! Девушка шепчет парню: - Говори - три, нам ведь ещё домой идти!
Свидание с парнем, всё как положено чинно, благородно. Кино, кафе, приятная беседа. Подвозит меня к дому и выдаёт: - Ну это сегодня я такой правильный, а вот на следующем свидании могу на секундочку и контроль над собой потерять. - Ну если только на секундочку, то можешь даже не терять! Нервный смех, быстрое прощание. Вот кто меня за язык дёрнул так ответить. Вот второй день жду, перезвонит не перезвонит.
1
Ещё вчера я чувствовал себя овощем, но сегодня я как огурчик.
Если мужчина терпеливо выслушал, что у девушки произошло за день, это должно быть засчитано за прелюдию.
6
Девушка говорит парню после секса: - Серёжа, ну теперь и о нашей свадьбе пора поговорить! - Знаешь, Люся, мне цыганка нагадала, что моя первая жена умрёт. Давай я сначала женюсь на ней, а потом уже на тебе, любимая.
Стою в пробке. Скучаю. В соседнем ряду тащится машина с убитой задней частью. Точнее, её даже нет, она вся ушла в багажник. На передних сиденьях сидят молодые ребята. Началось какое-то движение, машины стали хаотично перемещаться. Впереди меня притормаживает та самая машина,из водительского окна высовывается рука и возвратно-поступательными движениями, сгибаясь-разгибаясь в локте, даёт понять, что машина хочет перестроиться в мой ряд. Ну, ясное дело, поворотники разбиты, как ещё предупредить о своём манёвре... Я спокойно дал ей возможность перестроиться. Машина заняла требуемую полосу для движения, и из открытых передних окон вылезли уже две руки. И что бы вы подумали?.. Эти вытянутые руки, сжимая-разжимая ладони, так "аварийкой" спасибо сказали.