Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Вчера Встречаю знакомого - на лбу пластырь, оба глаза заплыли. Спрашиваю - "Кто это тебя так припечатал?" - "Представляешь, иду ночью с работы. Устал как собака. Думаю о хорошем - о внучке, ужине и кровати. Впереди какая-то тетка идет. Догоняю ее. А она оборачивается и со всей дури мне кидает телефон в лоб! И еще орет, что, мол, забирай, сволочь, телефон, денег нет, подонок и другие слова по списку оскорблений.. Хорошо хоть комиссарского тела не предложила! Стою окровавленный, оплеванный с ее телефоном. То ли в милицию идти, то ли домой.. Пошел домой... Интересно, она меня запомнила или нет?! А то еще где-нибудь опозорит".
7
Еще про окрошку. Один из молодых специалистов, приехавших к нам на крайнюю Луганщину с крайней Закарпатчины, проработал в нашей фирме довольно успешно и продолжительно (полная противоположность кандидату технических наук-слесарю 5-го разряда), женился. Поехали они с женой как-то навестить родителей мужа. В один из дней, пока родители были на работе, приготовила невестка окрошку, поставили в холодильник и пошли гулять по городу. Когда вернулись – претензия от родичей: мы ваш суп подогрели на плите, но он не понравился, наверно недоварен?
Работала у нас в КБ тетка почти шестидесяти лет, для которой матерные слова были не ругательствами, а просто способом выражения мысли. Такое воспитание. Тортилла, как звала эту тетку вся конструкторская молодежь, относилась к этой молодежи, как к полной ровне, помогала всем чем могла, теткой была прекрасной и уважаемой.
Как-то она вернулась из отпуска, проведенного на горнолыжной базе в Армении, привезя с собой массу впечатлений и сильно простуженное горло. Так сильно простуженное, что врачи запретили говорить неделю, даже если появится пропавший голос. А говорить очень хотелось - впечатлений была масса. Но нельзя. Вообще очень трудно молчать, когда тебе есть что рассказать, все вокруг разговаривают про всякую фигню и, иногда, по забывчивости обращаются к тебе с каким-нибудь вопросом. А ты молчи.
Через два дня молчания, она, на любой заданный ей вопрос, доставала из кармана белой блузки и показывала обратившемуся карточку, на которой тушью четким, чертежным шрифтом было выведено: "пошел на хуй".
– Хотел оставить вчера часы в мастерской в ремонт, так сделали за 5 минут и бесплатно! - Почему? - Так у меня на них гравировка «На вечную память от В.В.Путина»! - У тебя?! Откуда?! - В соседней мастерской сделал.
Взросление - это когда в детстве ты градусник греешь на батарее и пару дней кайфуешь дома, а теперь высокую температуру сбрасываешь, чтобы завтра идти на работу, кормить семью...
- Светочка, ты скоро в декрет, да? - Нет, Люба, с чего ты взяла? - Ну видно же! Ха! Ещё скажи, что у тебя и друга нет?! - Есть! Шеф-повар ресторана, а что?
К вопросу, кто кем хотел в детстве стать и что из этого вышло. Слушал однажды по радио ток-шоу на эту самую тему, ведущие и слушатели делятся историями. Дозвонился один мужик, рассказывает: - Я, говорит, в детстве очень хотел стать водителем междугороднего автобуса. Они ездили на таких, знаете, здоровенных красных Икарусах, я им страшно завидовал. А потом начались 90-е и появилась другая мечта: стать крутым бандитом - бабла навалом, девки, крутая тачка, ну вы понимаете. - Так чего, - интересуется ведущий - сбылась ваша мечта? - Ну в принципе да. - отвечает мужик. - И где же вы работаете? - В полиции!
В десятилетнем возрасте, мне в обычной школе начали преподавать французский язык. К тому времени, дедушка только что вышел на пенсию. Делать ему было решительно нефиг, и он решил выучить французский, чтобы "контролировать внука". В 60 лет, вооружившись бессонницей, какой-то франкоязычной радио-пьесой, записанной на пластинку, ее бумажным вариантом на польском (его родной) и толстым сборником пословиц времен Людовика IV с переводом на русский, он приступил с нуля. Apres nous le deluge - помню до сих пор. Через несколько лет дед хорошо разговаривал и даже водил как переводчик какие-то делегации.
18
Отрывок из текста "Что-то не идет", автор - Григорий Ревзин.
Этим августом я случайно оказался в Псково-Печерском монастыре на праздник Успения Богоматери. Там для крестного хода, идущего от одного храма до другого, выкладывают ковер из живых цветов, вплетенных в траву. И такое благолепие, храмы, рериховские облака, колокола звенят, послушницы плетут этот ковер. Иду я мимо, а они как раз доплетают. И одна другой говорит: “Ты куда ж, дура чертова, ромашку суешь! Ты ж, б-ть, все мне гадишь!”
- Вы знаете, я на работу с удовольствием хожу, а вот домой возвращаться не хочется... - Может, вам с женой к семейному психологу сходить? - Да не вы первый советуете! Ходили уже... Нет, он лифты не ремонтирует, а мы на 14 этаже, между прочим, живём!
Есть два бывших друга, Витя и Женя. Один из них, Женя, в свое время спал с женой другого. После развода женился на ней. И вот по пьяни захотелось ему во всем признаться.
- Витя, - говорит, - прости, друг, но пока ты был женат, я твою жену трахал... Вот такая жопа, друг. Прости меня. Прости.
А тот спокойно так отвечает, совершенно не удивившись:
- Вопрос не в том, друг, что ты ее трахал, когда мы были женаты. Вопрос в том, кто ее трахает теперь...
Глазки у героя-любовника Жени полезли на лоб. Понял, что Витя прав в постановке вопроса... И что еще неизвестно, кому больше повезло.
Еще одна история Геннадия Йозефавичуса - в слегка сокращенном варианте (да простит меня автор за сокращения и перепост).
Заметки контрабандиста
Я возвращался из Ирана.
С многочисленными чемоданами и сумками ... Всего ... со мной было килограммов семьдесят, то есть квота аэрофлотовского бизнес-класса была превышена на сорок кг, а таможенная норма ввоза на территорию России — ровно вдвое.
На стойке регистрации в тегеранском аэропорту на весь мой скарб были навешаны бирки, самому мне — выдан посадочный талон, после чего баулы на ленте транспортера отправились в багажную преисподнюю, и я решил, что перевес не замечен или прощен. В конце концов, было уже поздно, у служителей смежались веки, всем хотелось разделаться с поздним рейсом.
Не тут-то было!
Регистратор, собрав багажные купоны, как будто взвесил их на руке, и сказал, что перевес необходимо оплатить немедленно. И назвал цену — довольно высокую. Скажем, 460 долларов.
Ни четырехсот шестидесяти, ни даже просто шестидесяти долларов у меня давно уже не было: все наличные обменяны на ковры, а взять новых до Москвы негде (из-за санкций международные платежные системы в Исламской Республике Иран не работают, и из банкоматов достать дензнаки тоже нельзя).
Притворившись идиотом, я протянул регистратору свой AmEx. Притворившись возмущенным, регистратор сказал, что за перевес надо платить исключительно наличными. Я пожал плечами и достал из кармана единственную оставшуюся купюру в двадцать долларов. Из одного регистраторского глаза покатилась слеза обиды, другой остался по-революционному сух.
Я взял двадцатку в одну руку, AmEx — в другую, предоставив регистратору выбор. Схватив купюру, регистратор отдал мне купоны, нарочито вежливо пожелал счастливого пути и сказал напоследок: «Не забудьте рассказать своим друзьям, как хорошо в Исламской Республике Иран умеют принимать гостей!»
Не забыл, рассказываю.
Часов в пять утра самолет приземлился в Шереметьево, в полуобморочном состоянии я прошел границу, получил багаж, сложил чемоданы и сумки на тележку и уверенно направился по зеленому коридору. Декларировать, как мне казалось, было нечего.
Сонная таможенница так не считала. Окинув взором поклажу, девушка попросила показать паспорт. Как известно, в месяц беспошлинно из-за границы домой можно провезти 35 кг груза стоимостью не более 65 тыс. рублей. В том месяце я уже выезжал, квота моя была выбрана, да и багаж был явно тяжелее. В общем, ввезти покупки на территорию родной страны я мог, лишь отдав родной стране какое-то количество денег.
Таможенница была настроена благодушно, я не сопротивлялся и, кажется, не вызывал у милой (на самом деле!) девушки никаких отрицательных эмоций.
В течение часа мы совместными усилиями составили протокол, я подписал заявление начальнику таможни; девушка сбегала к старшему по смене и завизировала у него бумаги, после чего я поплелся в противоположный конец аэропорта искать окошко, в котором мне надо было получить счет для оплаты.
Окошко я нашел, а в нем — дивную русскую красавицу в погонах и с тяжелой толстой пшеничного цвета косой.
Протянув красавице протокол, я заодно (почти искренне) восхитился компьютерной оснащенности вверенного ей подразделения: наманикюренные ногти стучали по клавиатуре нового компьютера.
Таможенница, рассчитав размер пошлины, выписала счет на, скажем, пятнадцать тысяч рублей, а на прощанье поинтересовалась, почему я не кричал на нее. Оказалось, что, как правило, пойманные на провозе лишнего груза страшно расстраиваются, нападают на таможенников, обзывают их нехорошими словами, качают права и обещают разные неприятности. А так как я не нападал, не обзывался, не качал и не обещал, то поведение мое сильно изумило красавицу с косой.
Платить по счету надо было в обменном пункте. Наличных (по-прежнему) у меня не было, и я предложил операционистке пресловутую карточку American Express. И услышал почти тот же ответ, что и в Иране. Оказалось, такую карту в этом обменном пункте не принимают.
Пытаясь снять наличные с карты (пин-кода которой я не знал, потому что его не было в помине), я последовательно обошел все работающие отделения банков и все обменные пункты в здании аэропорта, но не преуспел. Мой AmEx уже казался мне заколдованным.
В какой-то момент я даже встретил давешнюю таможенницу, которая сообщила мне, что ей надоело охранять тележку с поклажей и что пора бы уже заплатить, принести чек и отправиться, наконец, домой со всеми своими коврами и прочим тряпьем. В ответ я пожаловался на судьбу и на несовершенство банковской системы. В ответ на ответ таможенница взяла меня под локоток и повела в отделение Сбербанка. В Сбербанке мы без очереди подошли к окошку, но лишь для того, чтобы дама в окошке отказала нам с таможенницей в выдаче наличных.
Я предложил таможне выход: ковры остаются у нее, сам я еду домой за деньгами, потом возвращаюсь и выкупаю мануфактуру. Вариант не был принят. Оказалось, протокол, зарегистрированный одной сменой должен быть оплачен в ту же самую смену, время же смены подходило к концу.
— Эх, была б моя воля, порвала бы к черту протокол да отпустила вас, — сказала таможенница.
— В чем же дело? — поинтересовался я.
— А в том, — ответила чуть загрустившая госслужащая, — что протокол уже зарегистрирован, ему присвоен номер, вам выписан счет. Ходу назад нет. Хотя спрошу-ка я коллегу.
И мы отправились в контору красавицы с косой.
Таможенница исчезла за дверью, после чего открылось окошко и я услышал свою фамилию. Я просунул голову в окошко и увидел, как девушка с косой картинно рвет мои бумаги.
— Можете считать наше знакомство ошибкой, — сказала мне напоследок красавица и захлопнула окошко.
И я пошел к тому месту, где в последний раз часом раньше видел свою телегу.
Телега с багажом стояла на месте. И количество мест на телеге было все тем же. И перевес все еще был перевесом. Только протокола уже не было, как не было и претензий таможни ко мне. ... — Нет, к чаю, — ответил я.
Вот так я вывез из Ирана и ввез в Россию семьдесят кг ковров, набивных тканей и прочей мануфактуры. И все — благодаря волшебной карте American Express, которую отказались принимать по обе стороны от международных санкций.
Еще одна история Геннадия Йозефавичуса - в сокращенном варианте (да простит меня автор за сокращения и перепост). Оригинальный авторский текст на Russlife.ru назывался "Славные страницы".
Дело было примерно в девяносто четвертом. ... СССР уже не было, а паспорта с гербом СССР еще действовали ... Был такой советский документ и у меня. ... А так как ездил я много ... то и страницы в бывшем советском паспорте закончились довольно скоро.
Чтобы получить паспорт, мне из Москвы надо было бы ехать в Калининград, где я был прописан, делали бы его долго, и в очередную поездку я просто не успел бы. А хотелось: друг мой К. Эрнст с группой «Матадора» отправлялся в Памплону снимать фиесту ...
Тогда я пошел в Консульское управление МИД РФ, долго там ходил по разным кабинетам, наконец, надоел кому-то; этот кто-то вырезал из какого-то чужого паспорта несколько страниц, вклеил их в мой паспорт и склейки заверил гербовой мидовской печатью. То есть в моем паспорте снова оказалось несколько свободных страниц. Хоть и с несоответствующими всему остальному паспорту номерами. И я пошел в посольство Испании и получил там необходимую визу.
И все бы хорошо, да вот ни этот «кто-то» из МИДа, ни испанцы, ни я — никто! — не заметил, что срок годности моего паспорта уже истек. Зато пограничник в Шереметьево — молоденький безусый младший лейтенант — заметил! ... и сказал, что никуда меня не выпустит.
Но рядом был Константин. В манере комдива Котова, показывающего себя в профиль герою Е. Миронова, Костя Эрнст продемонстрировал себя пограничнику и велел звать начальника. ... Начальник смены погранконтроля Шереметьево — очень и очень нетрезвый подполковник — появился не сразу. Может, умывался. Или заканчивал анекдот. Или гриб дожевывал. Зато, появившись, сразу узнал героя телеэкрана, расплылся в улыбке и вновь изучил мой паспорт. И сказал: «Вот, Геннадий Давидович, срок действия документа у вас закончился. И никуда, конечно же, вам ехать не следует. Но! — подполковник взял мхатовскую паузу — вам повезло. Повезло даже не потому, что за вас просит товарищ Эрнст, а потому, что в паспорте у вас есть вклеенные и заверенные правильной печатью страницы. Давайте будем считать, что, вклеивая страницы, сотрудник МИД России продлил вам паспорт!»
Я, понятно, согласился.
Тогда подполковник взял ручку и под печатью МИДа (заверяющей вклеенную страницу) написал: «Действие паспорта продлено», поставил дату и расписался за чиновника. И, наклонившись ко мне, сказал, выдыхая пары алкоголя: «И чтоб, б...дь, я тебя с этим паспортом больше не видел!»