Новые истории - основной выпуск

Очень плохо будет жить без дураков (дур). Пусть себе живут, от них бывает и польза.
Москва. Центр. Зеленый крокодил напротив салона красоты цепляет для эвакуации машину какого-то бедолаги, остановившегося там где кем-то почему-то запрещено. Подъезжает беленькая киа. Встает прямо перед крокодилом. Из нее выходит озабоченная тетенька и мелким шагом на шпильках направляется в салон. О(ху)фигевшие от такой наглости полицейский и эвакуаторщик отцепляют предыдущую жертву, грузят беленькую КИА и уезжают. Тут к предыдущей машине подползает мужичок, держащийся за грудь, кладет под язык таблетку и не веря своему спасению отбывает от злосчастного места. Так тетенька, в принципе не умеющая думать, сама того не подозревая спасла бедолагу. А может быть и жизнь ему. Не ругайте дурачков. Они зачем-то нужны природе.

Был у нас на заводе такой передовик производства, назовём его к примеру Иванов.
Не просто даже так себе передовик, а передовик-передовик. Наставник, лучший по профессии, ударник труда, куча грамот, на доске почета всегда на самом видном месте, и директор завода с ним здоровался первым, за руку, и с уважением.

А потом оказалось, что этот Иванов помаленьку пол-завода через дырку в заборе вынес, и дачу себе из этого построил.
Состоялся конечно товарищеский суд, Иванова этого строго осудили, заклеймили позором, с доски почета содрали, и с завода попёрли. Больше всех лютовал при этом начальник партийной организации.

И вот идут после собрания парторг этот, с директором, и парторг директору говорит.
- А этот, Иванов-то, а? Каков гусь оказался! Да, Ян Рудольфович?

А директор не в духе был, поворачивается к парторгу, и спрашивает.
- Вот скажи мне, Николай Егорович, ты с завода за свою жизнь много украл?

Тот как руками замашет.
- Да вы что! Да господь с вами, Ян Рудольфович! Да ни гвоздика ржавого даже!

Директор так посмотрел на него, с лёгким сочувствием, и говорит.
- Вот видишь? Ни гвоздика. А вреда от тебя в сто раз больше, чем от этого Иванова. Где я теперь такого расточника найду?

Устроился на завод оператором станков с ЧПУ. Проработал примерно неделю.
И тут супруга на меня наезжает:
- А чего это ты как зэк ходишь?
- В смысле?
- Руки за спиной постоянно держишь.
Действительно: хожу - руки за спиной, стою - руки за спиной. За собой такого раньше не замечал.
Примерно неделю жена придиралась, хотя я, как мог, следил за руками.
Просветление пришло на работе. Станок по программе сверлит и фрезерует деталь. Я стою рядом, естественно, руки за спиной. Смотрю на остальных мужиков в цеху - то же самое.
Техника безопасности в действии!

Опять совковская история. Хорошие были времена. Есть, что вспомнить и рассказать. Со слов жены. Была на Дне рождения подруги. Отмечали совершеннолетие, то бишь - 18. Уже перевалило за 23.00. Пик веселья миновал. Народ разделился на группки. Кто-то покуривает на балконе. Кто-то помогает на кухне. Кто-то просто беседует за порядочно опустошённым столом. А невестка ищет мужа, брата виновницы торжества и ... находит его в спальне с женщиной, принимавшей активное участии в процессе празднования. Начались разборки. Невестка бросила упрёк новоиспечённой совершеннолетней насчёт порядочности её подруг, на что был даден ответ, что это подруга не её. Хозяева квартиры, в смысле родители, тоже открестились от знакомства с этой особой. Тогда, естественно, был задан прямой вопрос: "Женщина, а вы кто?". Далее вечер вопросов и ответов состоялся в таком порядке:
- Я? Я - женщина...
- А как вы здесь оказались?
- Ну, просто шла мимо. Смотрю, на четвёртом этаже свет горит. Из открытых окон слышится музыка, песни. Дай, думаю, зайду на огонёк. И вот, зашла...

"Кандидат"

Разговорился я сегодня с моим директором отдела и он поделился со мной таким вот забавным случаем. Не судите строго, за что купил, за то и продаю.

Директор мой индо-американец. То есть родился и окончил школу в Индии, а потом уехал и уже лет 20 живёт в США. Он женат, а у жены 3 сестры есть. Одна из них вышла замуж за человека много старше её, про него и речь пойдёт.

Зовут его Раж. Он из очень родовитой и влиятельной семьи. Один из его старших братьев был крупной фигурой в Индийской федеральной политике, другой был серьёзном политиком на уровне штата, ну а этот третий, Раж то есть, эдакий шалтай-болтай оказался. То есть он не окончательный дятел разумеется, но очень близко к тому. Зато амбиций у него вагон и несколько маленьких тележек.

Старшие братья Ража поддерживали, ставили на разные должности в администрациях (где он благополучно сваливал всё на заместителей, а сам играл роль свадебного генерала), учили, короче тащили младшенького изо всех сил (клановость в Индии очень сильна). Но вот братьев не стало, а гонор-то остался. Денег в семье было много и Раж решил, а займусь-ка я политикой самостоятельно.

Сунулся на федеральный уровень. Ему вежливо сказали, "это твой брат был голова. А ты бездарь. Дверь вон там." Сунулся наш герой на штатный уровень. Ему открытым текстом сказали "Мы умы, а вы увы." Тогда бедняга сунулся на местный уровень, тут он посчитал у него есть шансы, всё таки имя семьи много значило в этом городке. А тут выборы как раз, мэра надо нового выбирать. "Ну где вы найдёте лучшего мэра чем я?" заявил Раж, и выставил свою кандидатуру.

Городок небольшой, все друг друга знают. А глава счётной коммиссии старый друг семьи. Раж с ним перетёр и договорились так: раз, этот глава сразу же поделится с ним результатом, ещё до того как он будет опубликован официально. Ну и два, конечно подлогов никаких глава делать не будет, но считать голоса будет очень лояльно (ну там помарки будут подсчитаны как надо, всякие неясности будут истолкованы в его пользу, итд). Лепота, победа считай в кармане.

И вот настал день выборов, голосование прошло, все ждут результатов. Раж собрал небольшую вечеринку из своих друзей и родственников (всего с сотню человек) дабы оглашение победы происходило торжественно. Каждый гость приходил, обнимал его, поздравлял с ожидаемым результатом и конечно же утверждал что все остальные кандидаты мошенники и чмошники, а он, гость, голосовал конечно за славного парня Ража и искренне ему предан. Музыканты лабают, халявная еда, танцы народов мира, короче славная гулянка (особенно если учесть что она за чужой счёт).

И вот полутайком (тайны конечно в небольшом городе не сделаешь) приехал этот глава счётной комиссии, подозвал Ража и дал ему бумажку с результатами голосования. Тот посмотрел и как выбежит на сцену. Музыкантов растолкал, микрофон вырвал да как заорёт "вы все сволочи, негодяи, вруны. Вас тут пара сотен, а за меня проглосовало всего 6 человек. Все вооооооон..."

Рассорился Раж со всеми знакомыми и друзьями, обиделся на них, и xочет уехать из Индии. Говорит что "нет пророка в своём отечестве, но в другой стране его таланты оценят." Сейчас думает куда податься. Действительно, куда?

Как манекены с самолёта кидали.

Во время испытаний транспортных самолётов, десантных в том числе, испытывают и возможности их покидания с использованием манекенов.
Раньше, при Союзе, манекен представлял собой мешок с руками и ногами, пошитый из авизента. Внутри песок и чугунные гири для веса. Назывался Болван.
Позже получили французские манекены, Иванами прозвали. У тех было лицо, ухи и даже ногти смахивающие издалека на настоящие.
Швыряли этих Болванов и Иванов на небольшой аэродромчик под Бородянкой, которым владели совместно с аэроклубом.
В одном из выбросов что-то пошло не так, и парашют с Иваном занесло в село гораздо дальше Бородянки. Гэпнулся он на крышу склада, который охранял дед с карамультуком.
Что увидел сторож? Что с неба об его склад на€бн¥£$я чувак с парашютом, и сейчас лежит мордой в землю, не подавая признаков жизни. Дед смог вызвать начальника, правда к телу его не подпустил, нельзя до приезда органов, наследишь! Ну, начальник то в курсах, позвонил к нам на ЛИиДБ, мол ваше тут?
Парашютчики на Газоне приехали довольно быстро и просекли ситуацию с юмором. На глазах у любопытных за забором подошли к телу, один из них зарядил сапогом в голову "лётчику". Не шевелится, значит всё! Выкурили по сигаретке, отстегнули парашют и за ноги-руки на раз-два-три забросили в кузов.

В общем, в окрестных сёлах сложилось мнение, подтверждённое дюжиной очевидцев, что на фирме Антонов лётчики - материал расходный и особой ценности не представляют.

ЕДИНСТВЕННЫЙ МИНУС

Одноклассник Роман позвал меня на свой юбилей.

Видимся мы редко, не каждый год, но тут такое дело – полтинник не каждый день с человеком случается, никак не отмажешься, нужно идти. Долго изобретал подарок, расщедрился и купил в спорт-товарах резинового злодея в натуральную величину. И Рома с удовольствием побуцкает, да и дети-боксеры у него подрастают, пригодится. Пришли втроём в шикарный ресторан на Арбате: я в пиджаке, жена в платье и злодей с голым торсом. Гостей собралось человек тридцать. Рядом с основным столом, столик поменьше для подарков. Наш был самый заметный, хоть и не самый дорогой. На правах человека знающего юбиляра дольше всех, я выдал первый тост, про то каким Ромчик был славным мальчуганом еще сорок три года назад и все в таком же духе. Праздник набирал обороты, было весело. Подали горячее. Кто-то спросил Юбиляра о работе и Рома с едва скрываемым удовольствием ответил:

- Хвастать не буду, но работа у меня тьфу, тьфу, тьфу, отличная. Я… (Он выдержал многозначительную паузу и продолжил)- Я сейчас работаю личным водителем у генерального директора банка. Вот, как-то так, не больше и не меньше. Раздались восхищенные голоса родственников и друзей:

- Нормально ты попёр.

- Молодец, Ромчик.

- С мигалкой ездишь?

- И что платят?

Рома, изобразив усталую улыбку ковбоя Мальборо, ответил:

- Нафига мне мигалка? Я еду в тишине, под легкий джаз. С мигалкой, сзади нас едут менты. А платят, не хочу хвастать, но, скажем так, достаточно платят, чтобы иметь возможность на свой скромный юбилей снимать вот такие нескромные залы. Кушайте гости дорогие, поросята остывают.

Все вдумчиво набросились на поросят, даже разговоры стихли, звучали только довольные стоны и - «передайте горчицу, пожалуйста» Вдруг зазвонил телефон, да так противно зазвонил, как старый дисковый аппарат. Жующий Рома неожиданно вскочил, заметался чего-то и… выплюнул в тарелку жены все что было во рту. Выхватил из кармана телефон и неожиданно спокойным голосом ответил:

- Да, слушаю, Валентин Степанович. Ну, в течение… минут двадцати-двадцати пяти должен быть... Да, понял, хорошо.

Не отрывая взгляда от наручных часов, Рома развернулся и, не сказав нам ни единого слова, быстрым шагом, почти бегом, понёсся к выходу. Ромина жена прикрыла блюдцем содержимое своей тарелки и стараясь ни на кого не смотреть, сказала:

- Работа-то у него отличная, но вот единственный минус: шеф его очень уважает и любит ездить только с ним, так что может дёрнуть в любую минуту…

Собираемся праздновать шестой день рождения Вероники. Решили поинтересоваться:
- Доченька, как бы ты хотела отпраздновать свой день рождения?
- Родители, мне всё равно, решайте сами, лишь бы по-королевски!

К истории 911690 про 2,6 ребёнка.

В 2003 году мы переехали в Австралию по бизнес-визе 457. Это значит, нужно приехать и начать свой бизнес, который создаст рабочие места для местных. Давали тем, у кого уже было своё дело дома.
Там 3 условия было, чтобы из временной визы дали постоянную:
1. Вложить в бизнес 100 тысяч долларов.
2. Оборот в полмиллиона.
3. Нанять на постоянную работу 2,3 австралийца.
Так в документах и написано. Официально. Нанимать, естественно, приходится трех. Так и не добились ответа от иммиграционного адвоката, почему все-таки 2,3? Никто не обратил внимания при принятии закона, а клерк просто опечатку сделал?
P.S. Для умников и знатоков - нет, нельзя было кого-то взять на полставки. 3 человека на полную рабочую неделю 38 часов, а иначе никакой постоянки. Адвокаты к вопросам привыкли; вышестоящими органами были даны официальные разъяснения. А в законе так и остались 2,3 австралийца.

ТАКСИДЕРЬМИСТЫ
Довелось мне поработать в конце 8о-х в парочке строительных предприятий а ля СССР.
Приморье. Не знаю как в других регионах, но у нас получалось что более 50% строителей были действующими или бывшими «химиками» так их называли, осужденных по «легким» статьям. Я не знаю как это точно именовалось, может колонии поселения может еще как. Было у нас и одно химическое предприятие, но пересекался я с ними в строительстве. Да и разницы принципиальной нет они были такими же химиками как и строителями. Все, как и все люди, разные, но концентрация «разности» на единицу поголовья зашкаливала. Этот феномен легко объяснялся работой сита советского правосудия, загребавшего везде и высыпавшее просеянное и застрявшее в сите чрезвычайно разными недостатками строителей коммунизма, локально. К нам на участок малой механизации, среди прочих, высыпался Бабай. Высыпался давно и когда я туда устраивался он уже был свободен. Маленький, сбитый, подвижный чувачок с большой, заросшей щитиной круглой мордой, и спадающими на плечи густыми черными волосами. Не помню как его звали, хотя конечно помню, все звали его Бабай. Веселый, общительный и улыбчивый он если и сидел на месте, то стоял а если стоял, то всегда что-то рассказывал. Он и рассказал. Весь их отряд располагался тогда в обычной девятиэтажной общаге с выделенным и отгороженным под них этажом. Замутили они с одним соратником, срубить пару не лишних рублей на уик энд. Получилось чуть больше- 3р.50коп. Ну как получилось… Поймали они с подельником воробья и решили его прокачать до волнистого попугайчика. Раздобыли перекиси водорода и для начала клиента обесцветили, ну чтоб краски значит заиграли. Советские времена были достаточно блеклыми, и в поисках цветового разнообразия глаз мог зацепиться разве только за белые валенки, и то если в декабре еще не выпал снег. А тут такая радужная задача и с такой же перспективой. Задумались и шкульнули в своей химической лаборатории цветных пастиков, вернее одну шариковую ручку с четырьмя разноцветными стержнями. Выпучили глаза, выдули пастики на молбэрт и вдохновились. Я хуй знает, что у них получилось в конце, но тленку удалось достаточно быстро сбыть проходящему мимо, и в ту-же общагу, младшекласснику. То-ли мальчик плохо учился и тупил, то-ли у него не было книжек с цветными картинками попугаев, но запал он на редкую птицу не по децки. Где юный орнитолог раздобыл серьезные по тем временам деньги история умалчивает. Может расхуярил в радужном экстазе мамину копилку, да мало ли, но воодушевленной живым искусством, неокрепшей психике это оказалось под силу. Художники добавили 12 копеек и заслуженно ушли на отдых, из которого их вскоре выдернул звон общего сбора. Как обычно всех в одну шеренгу и перекличка, после которой в длинном коридоре рядом с дежурным офицером замаячила мадам за руку со знакомым нам мальчиком. Как вы догадываетесь не опознать Бабая было невозможно даже не очень внимательному пацану. Бабай очевидно поэтому здесь и находился. Мальчик вскоре остановился и кивнул на Бабая:
–Вотон.
-Ну, рассказывай как все было,- подошел офицер.
-Я у них купил попугайчика.
-Ну и что дальше?
-Принес его домой.
-И?
-Он чирикнул и сдох.

Наш генеральный директор помешан на спорте. От слова очень. Но это не футбол, баскетбол или другой вид олимпийского спорта. Поясню: он ежедневно встает в пять утра чтобы уже в шесть быть первым в спортзале. До девяти утра он мучает себя на разных тренажерах, а в десять обычно он уже пьет кофе у себя в кабинете. Мне несколько раз посчастливилось побывать с ним в командировках в разных странах, так даже там он не нарушал графика. Совсем забыл, пять раз в неделю, после рабочего дня он ездил в спортзал, где уже занимался с личным тренером. О занятиях с личным тренером он любил нам рассказывать, причем в малейших подробностях. Короче, хвастался своими успехами. И естественно, чтобы подсадить работников на иглу, фирма оплачивали три четверти стоимости абонемента в спортзал. Но особо желающих все равно не находилось.
У нас появился новый работник: молодой парень, который пол года назад женился. На перерыве сидим, пьем кофе, треплемся ни о чем. Генеральный опять рассказывает как его "порвал" тренер в спортзале, и какой он молодец что не сдался и выполнил все нагрузки. И тут ему на глаза попадается новенький.
- А ты знаешь,- обращается генеральный к нему,- У нас тут фирма оплачивает почти весь абонимент на спортзал. А то с нашим рабочим графиком быстро наберешь вес.
- Ему не надо,- пошутил кто-то,- Он сейчас много сексом занимается, так что не потолстеет.
Грянул дружный смех. Генеральный глянул на красного как рак новенького и авторитетно заявил:
- Наберет. На спор. Занятие сексом, по количеству сжигания каллорий равносильно поднятию по ступенькам на второй этаж.
Снова раздался дружный смех.
- Не веришь?- шеф посмотрел новенькому прямо в глаза,- Можешь надеть на руку Apple watch или любые другие часы с похожей функцией, и измерь сам.
Посмеялись и забыли. Все, кроме новенького. Примерно недели через две на очередном перерыве вваливается новенький и нам заявляет:
- Зря я с генеральным тогда на деньги не поспорил.
- А что такое?- заинтересовались мы.
- Вот,- он вынул MacBook из папки, Посмотрите сами: вот усредненное количество каллорий, которые сжигаются при поднятии по ступенькам на второй этаж. А вот и мои данные: минимум, максимум, усредненные. А вот и графики...
- Подожди,- остановил его кто-то,- Ты что, измерял во время секса с женой?
Его ответ потонул в шквале смеха. Мы представили себе, как он надевает часы на руку и говорит жене:
-А не провести ли нам научный эксперимент? Проверим сколько каллорий потеряем.
- Ты что, целую неделю измерял? Каждый день?- тыча в графики и давясь от смеха спросил кто-то.
- Твоя жена тебе ничего не сказала?
- За этот эксперимент ты точно Нобелевскую премию получишь.
Народ, давясь от смеха засыпал его вопросами и предложениями. Вся фирма, включая генпрального смеялись еще неделю и смаковали историю.
После этого случая у нас секс стали называть научным экспериментом. Например, когда кто-то из работников вечером уходил домой, то говорил что у него дома эксперимент или он надеется что у него будет эксперимент. Или рассказывали что опоздали поскольку участвовали в эксперименте.
А парнишку, с той поры, если куда-то посылали, то обычно добавляли: только надень Apple watch.

Недавно попал в руки документ, описывающий уставные изменения конторы по поводу предельного возраста работника по должности.
Так вот, в главном абзаце была очепятка и вместо "предельный" было написано "пердельный" возраст. Прочёл, показал коллегам, сошлись на мнении, что разница терминологии не меняет смысла документа.

Звонок в дверь . Открываю - стоит посыльный с коробкой пиццы в руке.
Живу на последнем 9-ом этаже. (Лифт один на 2 этажа , останавливается между 8-м и 9-м, такой вот архитекторский гемморой).
-Какой это этаж ? - спрашивает.
-Девятый.
- А где восьмой ?
У меня происходит разрыв шаблона. Возникает желание указать наверх , на чердак . Но , думаю , чревато (посыльный - здоровенный сильно небритый амбал, пицца на ладони умещается) . Направляю куда следует , ну запутался человек, бывает.

Всем привет! Это снова я! Помните мои дачные рассказы про деда Семёна Степаныча? Кто не помнит, найдите их тут на сайте.
Вот вам ещё один!

СТОЛБЫ

Дело было лет 35 назад, когда одному Московскому ведомству выделили земли в Подмосковье, под обустройство дачного посёлка, который в последствии назвали садовым товариществом.
Помните то время, когда была, так называемая «поголовная занятость населения»? Если человек сам не стремился к улучшению своего материального и служебного положения в стране Советов, или скажем, не было у человека способностей и возможностей, к карьерному продвижению, можно было прожить и так, дураком, создавая только видимость, что ты работаешь. Одним из таких общественно-безполезных служащих, а точнее партийных руководителей самого низшего звена был дед (тогда ещё не дед, а мужик в предпенсионном возрасте) Семён Степаныч. Про таких, как он говорили – «этот, за свой трудовой стаж, не один заточил карандаш». Работал дед в этом крупном ведомстве довольно много лет.
Над входом в эту организацию, неизвестным художником было сделано чудовищных размеров барельефное панно, в стиле «Art of bolsheviks». На этом панно был изображён мужик в якобы строительной каске, очень напоминающей шлем солдата Вермахта, с лопатой на плече, второй мужик тоже в фашистской каске, со зверской рожей и со страшной пилой в руках и третий мужик, который сидел на корточках в ногах у этих двух с молотом в руке. Казалось, что тот, что со зверской рожей, хочет с особым цинизмом, убить третьего вонзив в него зубья своей пилы, а третий пытается сломать уроду коленный сустав молотком, ну а первый, тот, что с лопатой, терпеливо ожидает, чья возьмёт. В общем, это «гениальное творение», можно было бы назвать так - «Получай псина, получай…».
Итак, про деда. Задания в этом ведомстве ему поручались самые, что ни на есть пустяковые, достойные интеллекта обезьяны, но как уверяют люди, работавшие с ним – трудно припомнить хоть одно дело, которое бы дед не провалил. Вместе с ним, в данной организации, работал водителем мой сосед по даче и приятель Фёдор, который лет на двадцать пять младше деда.
Дело было зимой.
Итак, вызывает деда и Фёдора самый-самый главный начальник ведомства Иван Иваныч (в простонародии Шеф) этой организации к себе в кабинет. Для Фёдора этот вызов являлся делом привычным, т.к. он работал водителем как раз у этого самого-самого, а дед встречался с Шефом только в актовом зале, когда тот поздравлял весь коллектив ведомства с государственными праздниками. Поэтому дед с напуганным видом шёл по коридору белый как полотно, с прилизанной причёской с хохолком на затылке типа а-ля «двоечник», с плотно прижатыми по швам длинными руками, намного вылезшими из рукавов пиджака, вышагивая почти парадным маршем. Возле дверей приёмной он сделал «напра-во!» и застыл в позе балерины №1 перед секретаршей Шефа, с чуть согнутыми в коленях ногами, носками врозь и лицом идущего на эшафот. Фёдор был уже в приёмной и сидя на диванчике, читал газету «Советский спорт».
- Присаживайтесь, вас вызовут - металлическим тоном сказала секретарша, которая что-то печатала на машинке и очень напоминала своим видом - причёской типа «клин», строгим чёрным костюмом с белым жабо, большими квадратными очками с затемнёнными линзами, сотрудницу Гестапо, времён 40-х годов. (Помните, какое панно висело при входе в ведомство? Ей нравилось им любоваться по утрам, оно давало ей положительный заряд перед рабочим днём).
Дед трясущейся рукой смахнул со лба холодный пот и остался стоять перед ней неподвижно в позе №1.
- Присаживайтесь, что-же вы? - повторила секретарша уже более миролюбиво.
- Се-па-си-бо! - заикаясь, проскрипел дед – Я-э поэ-стою.
Наконец включился селектор на столе у секретарши, и послышалось нечленораздельное шипение и хрюканье, которое могла дешифровать только умудрённая многолетним секретарским трудом Гестаповка.
- Входите товарищи - сказала она.
Дед входил в кабинет таким шагом, каким в то время вышагивал почётный караул, возле Кремлёвской стены направляясь к мавзолею. Фёдор, посмеиваясь, зашёл за ним.
- По вашему приказанию прибыл, товарищ Иван Иванович! - выпалил дед оглушающе-громогласным голосом.
Шеф, который в этот момент пригубил чай из стакана с мельхиоровым подстаканником, подпрыгнул от неожиданности в кресле, и от этого скачка у него раскрутился в сторону длинный чуб, что рос только с одной стороны головы и который он винтообразно наматывал на макушку, где волос не хватало. Он поперхнулся и от удивления поднял на лоб очки.
- Ну зачем-же так кричать?! - спросил Шеф поднимаясь из-за стола, завинчивая на затылке чуб и внимательно рассматривая деда.
- Виноват, товарищ Иван Иванович! - опять скрипучим голосом проорал дед и встал в раболепную позу нижайшего и никчёмнейшего подчинённого, - т.е. чуть сгорбился, немного отклячил зад, руки держал по швам, а ладони врастопырку как крылья у пингвина, ноги согнул в коленях, чуть повернул голову набок и глазами снизу-вверх преданно впился в начальника. Губы его пытались изобразить улыбку, но получилась какая-то гримаса мороженной камбалы. Короче весь вид деда символизировал – «Можете дать мне пинка, товарищ начальник, я не обижусь и буду только рад!».
- Вы Семён Степаныч из отдела снабжения? - спросил Шеф, выходя из-за стола.
- Никак нет, товарищ Иван Иванович! Я из отдела хозобеспечения, товарищ Иван Иванович! - рапортовал дед, преданно глядя на Шефа снизу вверх и едва не беря под козырёк.
- Ну, тем лучше! - сказал Шеф – Как мне известно, работаете вы у нас давно и профком вам, поэтому, выделил земельный участок на строящихся от нашего ведомства дачах в Подмосковье.
Дед преданно вращая глазами, раболепно сгорбился ещё немного и архи-противно загнусавил: «Так точно, товарищ Иван Иванович! Общий стаж в стенах нашего родного ведомства у меня составляет 30 лет! Я как из Учкудука вернулси так сразу и устроилси сюды, сначала на должность…»
- Понятно, мне всё ясно… - перебил его Шеф, вовсе не собираясь выслушивать историю про «карьерный рост» деда – Ну вот, поскольку сотрудник вы заслуженный, вам мы и хотим поручить некоторые задания, по благоустройству дачных угодий.
Дед ещё сильнее согнул ноги в коленях, посмотрел на Фёдора взглядом выражающим: «Ты понял?! Ценят! Вот так вот! Мать твою!».
- В частности, завтра вы, вместе с моим водителем Фёдором должны будете организовать доставку туда фонарных электрических столбов, которые мы заказали на железо-бетонном заводе ещё летом. Фёдор займётся вопросами перевозки, а вам я поручаю общее руководство, разгрузку и правильное складирование, чтобы по весне можно было приступить к их установке и электрификации дач - продолжил Шеф.
Дед перевёл взгляд с Фёдора на Иван Ивановича. Теперь взгляд означал: «Я восхищён вами, товарищ начальник! Вы гений, что так высоко цените меня!».
Фёдор спросил: «А много столбов будет?». Дед посмотрел на него взглядом «Ты понял?!».
Шеф ответил: «Ну приблизительно самосвал с прицепом». Дед перевёл на Ивана Ивановича взгляд «Я восхищён!».
- По всем деталям касательно этого дела обратитесь к моему заму, он вам всё разъяснит. Как закончите порученную работу, на следующий день придёте и доложите мне лично! - сказал Шеф, присаживаясь за стол.
Сам он был кровно заинтересован в скорейшем обустройстве дач, т.к. во-первых тоже имел там участок, а во-вторых, несколько участков было выделено «товарищам» из организации стоящей над ведомством, которые, постоянно названивали Шефу и вежливо-настоятельно интересовались, как там продвигаются дела по освоению земельной территории.
На сём приём был закончен и в тот момент, когда Шеф, сказал им обоим «до свидания», дед едва не упал к нему в ноги в качестве безграничного уважения.
Вышел он в приёмную, белее, чем был, в шоковом состоянии и опять встал перед секретаршей в позе №1 совершенно тупо и не мигая, уткнувшись взглядом в висевший на стене портрет Вождя.
Гестаповка даже предложила вызвать из медкабинета врача, но Фёдор сказал: «Ничё страшного Мариванна, это у Семёнстепаныча возрастное, подростковое…само пройдёт….», - и утянул деда за рукав в коридор.
Вечером у деда в квартире творился настоящий бедлам. Бабка Аня сбивалась с ног, наглаживая деду лучшую рубашку, костюм и галстук. А дед орал на своих домочадцев, швырял вещи, постоянно укорял в чём-то жену и никак не мог найти новые ботинки…
История умалчивает, чем руководствовался дед, когда утром нацепил на себя всё самое лучшее и поехал в голое поле разгружать столбы. Видимо хотел казаться «большим начальником из крупной организации».
Погрузили им вскоре на железо-бетонном заводе столбы и едут они на самосвале втроём: водитель, Фёдор и дед. Дед объяснил шофёру «как проехать короче» и ехал с начальственным видом. Карты дорог никто взять не додумался.
- Степаныч, ты вообще-то точно туда эту дорогу знаешь? А то я на участке был всего один раз, Шефа возил. Но мы заезжали в ту сторону с другого шоссе – сказал Фёдор.
Дед: «А ты как думал? Конечно, знаю! Летом-то я тама помогал участки нарезать…».
Фёдор иронично и доверительно: «Себе нормальный участок нарезал?».
Дед (не краснея и говоря откровенную ложь): «Дык, эта, как ево?.. какой по жеребьёвке досталси…Ага-ага вона гляди (обращаясь к шофёру и переводя тему)….тута поворачивай налево»…
Фёдор: «Ты чего Степаныч? Мы ж ещё деревню не проехали, куда налево?».
Дед: «Куды-куды….туды…я-то лучше тебя небось знаю…Поворачивай говорю…Вона за этим лесочком поле, а за полем речка и наш надел».
Водитель послушно повернул. Дорога вела в лес. Въехали, едут-едут, никакого поля, только сосны и голые лиственные деревья.
Фёдор: «Говорю тебе не там свернули…».
Дед: «Ты это, поучи жену вшей кормить»… (Услышанное, он всегда запоминал с трудом, или просто не видел разницы – «вшей кормить» или «щи варить»).
Дорога сузилась. Лес стал довольно дремучим.
Водила говорит: «Мы уже десять кэмэ по лесу отмахали…Ну где тут это ваше поле?».
Дед увидев просеку, отвечает: «Направо поворачивай….ужо приехали кажись…Заехали с другой стороны получается».
Фёдор: «Степаныч….не было там такого леса…куда ты нас завёз?».
Дед с досадой в голосе: «Зря я тебя с собой взял…сидишь тут как муха назойливая….сам бы управилси».
Самосвал упёрся в высоченные сплошные деревянные ворота, выкрашенные зелёной краской.
«Ага…ужо и ворота тута у нас успели поставить…хорошо….» - обрадовался дед возможности познакомиться со сторожем (ну если есть ворота, значит и сторож должен быть!) и выдать себя за большое начальство из ведомства!
Единственное, что смущало приятелей, это большой бетонный блок лежащий близ ворот, на котором крупными буквами было написано «место досмотра автотранспорта».
- Степаныч, а что это за досмотр автотранспорта? - растерянно спросил Фёдор.
- Дык, эта….а как жа! Шобы нихто ничаво не спёр! – выдал дед своё умозаключение, с одной стороны искренне радуясь очередному тупому проявлению военного коммунизма, а с другой, прикидывая, что возможности украсть теперь что-нибудь общественное, у него резко сузились.
Водила и Фёдор внимательно посмотрели друг на друга, потом вдвоём на деда, который упорно пытался открыть дверь самосвала, ручкой для открывания окна.
- Так при въезде же досмотр? Как это понять? – спросил Фёдор.
- А-а-а…Дык это шобы нихто ничаво лишнего не ввёз! – торжественно ответил дед.
Водила и Фёдор второй раз внимательно посмотрели друг на друга. А дед, с ещё большим упорством дёргал дверь машины.
«Пойду-ка я постучусь…» - наконец открыв таки именно этой ручкой дверь, сказал дед.
Он выпрыгнул из самосвала и направился бравой поступью к воротам, зачем-то придерживая одной рукой шапку на голове.
Фёдор рассеянно вслед ему произнёс: «Открылась всё-же дверца….».
Внезапно зажёгся яркий прожектор, спрятанный в соснах, осветил деда и страшный голос заорал из репродуктора: «Стоять!».
Дед дёрнулся, оглянулся на самосвал и закричал в ответ благим матом: «Дык это, из ведомства я… этот, как ево?.. Семён Степаныч я… столбы привезли фонарные… мы… открывай ворота, друг!».
В ответ – тишина. Дед продолжил движение к воротам. Из репродуктора заорали: «Стой, стрелять буду!». Зажёгся второй прожектор направленный уже на самосвал и лесную тишину неестественно нарушил звук лязгающего металла.
«Друг, да ты выйди, слышь-ты?» - затрубил дед – «Ты хто такой, сторож что-ли?».
Степаныч нервно махнул рукой – «Ну что за чушь?» – и продолжил поступательное движение.
Автоматная очередь, в воздух трассерами, с треском оглушила окрестности и снег осыпался с близ произрастающих елей. Дед присел, обхватил ондатровую шапку руками и гуськом, высоко задирая колени к ушам, рванул к Самосвалу. Ворота распахнулись, оттуда выбежали солдаты с автоматами. Старлей вышедший с ними крикнул нечто из рода офицерских афоризмов: «Эй вы трое! Ну-ка быстро оба – ко мне! И не делайте умные лица, вы же общаетесь с офицером!».
Когда процедура выяснения обстоятельств была окончена, путевые документы проверены, деда и его товарищей трясло как былинок на ветру. Когда их отпустили на все четыре стороны из этой воинской части, которую дед принял за дачный надел, водила удумал набить деду морду, но Фёдор не допустил столкновения.
Дед залез в самосвал со сконфуженным видом и проскрипел, обращаясь не то к водиле, не то к Фёдору: «В сельпо!….».
Там дед купил из под полы две бутылки водки, одну отдал шофёру, другую Фёдору со словами: «Выпьем, когда управимси…»..
Поехали дальше.
Трезвый шофёр нервничал: «Ну где этот ваш участок? Мне что, до ночи с вами возиться?».
- Вона речушка, видишь-ты? Давай правее принимай, тама мостки есть, как мостки переедешь сразу за ними наш надел! - командовал дед.
- Реку вижу, а мостков не вижу никаких…Ты уверен, что они здесь? - ворчливо спросил водила.
Дык, эта…вот где они, под снегом…Видишь или нет? - спросил Степаныч.
- Снег вижу и больше ничего… - нервно ответил шофёр.
- Ну шо ты за человек такой? Подъезжай к реке, я выйду, - раздосадовано сказал дед.
Семён Степаныч выпрыгнул из самосвала, открыв дверь, уже по привычке ручкой для открывания окон, и приблизился к заснеженному участку, поперечно протягивающемуся с одного берега реки на другой.
- Вон, видишь теперь мостки?» - крикнул он шофёру и пошёл на середину реки – Давай заезжай смелей!.. - замахал он руками и внезапно, почему-то сдвинув кустистые брови к переносице, ровно и быстро ушёл по шейку под лёд. Так и торчала изо льда его голова с нахмуренными бровями в ондатровой шапке, пока Фёдор не кинул ему трос и не выудил Степаныча из реки.
Вынутый из реки дед, обтекающий потоками воды, и парящий, внешним видом напоминал пугало. Новое пальто и хороший наряд пригодились.
Это было первое зимнее погружение деда в реку, в одежде.
Никаких мостков, там естественно не было, просто так намёрз лёд, и его припорошило снегом.
Водила вторично решил набить деду лицо, но, пожалев мокрого Степаныча, он залез в кабину и вытащил оттуда промасленные ватные штаны, телогрейку и валенки в которых ремонтировал машину.
Дед переоделся, выпил водки, нахохлился и сидел как сыч, укутавшись в телогрейку.
Кое-как развернувшись на берегу, самосвал с прицепом вернулся в деревню. Подъехали к одному двору, где старый дед в ватнике и треухе колол дрова.
- Здорово дедуля! Это деревня Лубки? – радостно начал Фёдор.
- Ась? Чаво? – приложив к уху мозолистую ладонь, переспросил старик, внимательно разглядывая незваных гостей.
- Это деревня Лубки, спрашиваю? – переспросил Фёдор.
- Ды неееет, сынок….Деревня Дубки километрах в десяти отсель…А это деревня Мокрогон. Вон туда езжайте, там Дубки – недослышав, ответил дед.
- Ну и названьице у вас. Хотя, да! Похоже! Дедок, а бани у тебя нет часом? – заулыбался Фёдор – А то у нас тут один человек из-за вашего Мокрогона простудиться может.
Дед затопил баню, накормил друзей и дал «свойской» самогонки. Степаныч напарился, как следует, изрядно поддал и остался весьма доволен. Дед дал ему старые, но чистые рубаху, и бельё. Степаныч переоделся, напялил данный шофёром наряд, взял бутыль с самогоном в дорогу, заплатил дедку и самосвал тронулся дальше.
С дорожными указателями и сейчас то не ахти, а тогда и подавно было неважно. К тому же начинало темнеть. Наконец похожая деревня была найдена. Возле магазина старухи в валенках стояли на «сходняке» и лузгали семечки в свете витрины.
- Привет девчёнки! – заорал захмелевший Фёдор из окна грузовика – Это деревня Лубки?
- Дубки, Дубки женишок…Откуда ты такой явился на ночь глядя – ответила одна из «девчёнок», наиболее глуховатая, а другие засмеялись обнажая дёсны с малочисленными разноцветными зубами.
- Из ведомства я, красавицы! Где тут наделы под дачи, а? – продолжал фамильярничать с бабками Фёдор.
Те показали направление, и приятели тронулись дальше. Скоро нашли реку, мостки и дачные наделы. Разгружали самосвал и прицеп уже при свете фар, сваливая фонарные столбы как попало в снег.
- Ну всё…управились кажись! Пойдём Федя «согреемся»»- сказал дед залезая в самосвал. Самосвал тронулся в обратный путь и через полчаса, фары машины осветили указатель или вернее сказать стелу с надписью «Московская Область».
Все трое недоумённо переглянулись и водитель дико засмеялся.
- Как так? Это шо ж такое? Это мы куды уехали? – дребезжащим голосом протрубил дед.
Водила сквозь смех произнёс: «Кажись во Владимирскую область зарулили…Вот вы молодцы! Наши участки - наши участки…Лубки-Дубки…Разгружаем!».
- Поворачивай! – заорал дед – Сейчас обратно грузить будем!
- Ага! – издевательским тоном ответил водила – Сейчас! Всё брошу, и буду столбы грузить!
- Федя, скажи ему! Разворачивайся, тебе говорят! Это ты нас завёз, на указатели не смотрел ни хрена! – брызгая слюной орал дед.
- Федя, уйми этого Степаныча, а то я его сейчас в окно выброшу! – злобно прошипел шофёр, которому с лихвой хватило приключений.
- Слушай Степаныч! Ничего с ними за ночь не случится! Завтра сами наймём самосвал и отвезём их куда надо. А Шефу всё объясним, он поймёт! Сейчас темно уже! – резонно заметил Фёдор.
- Да ты что? Растащат их за ночь! Шефу мы шо тогда скажем? – возмущённо сказал дед.
Всё-таки Фёдор уговорил Степаныча ехать в Москву. Всю дорогу водитель подсмеивался над своими спутниками, которые уже не на шутку набрались самогонки и сидели с остекленевшими глазами. Степаныча подвезли к дому, где он жил. Он пьяный, со свёртком своей мокрой одежды в руке, в телогрейке, треухе, ватных штанах и валенках подошёл к подъезду, обнял и поцеловал светящий фонарный столб и проговорил заплетающимся языком: «Знашь чаво, друг? Ты не моргай, не моргай!.. знашь?!.. а я тебя сегодня вёз… ик!» - и с пьяной улыбкой погрозил столбу пальцем.
На следующий день дед с Фёдором шли по коридору ведомства парадным маршем, сделали «напра-во» у приёмной Шефа и застыли перед Гестаповкой в позе №1, глядя друг на друга покрасневшими от пьянки глазами и разя на всю приёмную перегаром.
Шеф оказался знатоком и ценителем Камасутры. Общался он на эту тему с нашими приятелями долго и изощрённо. Пообещал им, что они в ручную будут таскать столбы из Владимирской в Московскую область. Но всё-же пожалел их и не уволил. Хотя через год после этого, Семён Степаныч сам ушёл на пенсию, закатив в отделе знатную пирушку. Когда он покинул порог родного ведомства, многие работники (главным образом подчинённые деда) торжественно запустили из окон воздушные шары и кинулись обниматься друг с другом и целоваться, у многих были слёзы радости на глазах!
- А чего с этими столбами стало-то? - спросил я как-то Фёдора, когда мы сидели у его дачного домика, на лавочке.
- Со столбами-то? А кто ж его знает? – задумчиво ответил Фёдор, глядя в ночное небо на Млечный путь.
На миг мне показалось, что хитросплетения светил в этой далёкой от нас космической туманности выстроились в форме четырёх букв СССР и тут-же исчезли в галактических далях…
Вот такая большая была у нас страна.