Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Американцы пожирают на скорость хот-доги, французы - лягушек, а мы-то, россияне, чем хуже? Этот резонный вопрос задали себе жители славного Дмитрова на прошлую Масленицу. До тех пор проводы зимы в Дмитрове проходили как-то серенько - напивасятся горожане, сожгут чучелко, глаза в салютик, морда в салатик... Скууучно!
Поэтому на сей раз программу праздника решили украсить играми для взрослых. Не всё же лучшее - детям, правильно? Игр придумали несколько - бой стенка на стенку за снежную крепость, стрельба в тире по нарисованным женщинам и то, о чём я собираюсь рассказать.
Героем этой игры являлся румяный, круглолицый блин. Блины пеклись в павильончике на городской площади. А игра такая - кто больше всех съест блинов, тому денежный приз и лучик восторга. Проигравшие рекорду, наоборот, оплачивают стоимость съеденного, и из этих же денег растёт джек-пот для следующего победителя.
Вечером масленичного воскресенья блинный рекорд равнялся 52 блинам, а джек-пот вырос уже до 22000 рублей, потому что до рекорда не смогли дотянуться аж четыре десятка претендентов. Один за другим люди отходили от павильона - с круглыми, болящими животами и похудевшими кошельками.
Но вот, похоже, к павильону подошёл серьёзный претендент - завуч школы Василий Егорович, настоящий человек-гора, метр девяносто ростом и шириной с бочку. Шёл он под руку с женой, маленькой учительницей физкультуры.
- Ой, Вася, двадцать две тысячи разыгрывают! Попробуй, а? - сказала жена. - Новое пальто мне купишь. А то уже второй год в одном хожу, перед людьми неудобно. - Нет, дорогая, пальто у тебя хорошее. А мне для дела нужен ноутбук, давай лучше... Лицо жены стало страшным. - ... Давай лучше не ссориться. Пальто так пальто, - сдался завуч.
Василий Егорович встал перед тазом с блинами и начал быстро метать их в рот. Тестяные круги один за другим пропадали в его огромном теле. Повар считал вслух: - Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать...
На четвёртом десятке скорость завуча заметно упала. Он стал разглядывать каждый блин перед тем, как съесть. В начале пятого десятка Василий Егорович стал подозрительно тяжко вздыхать и расстегнул куртку. Сорок восьмой блин елся уже по кусочкам, с томительными паузами. Наконец, взяв в руки сорок девятый блин, Василий Егорович поджал губы и издал какое-то нутряное бульканье. - Больше... не... могу... - сдавленно прошептал он. - Ты что, Васенька? Сдурел? У нас денег с собой нет, платить за съеденное нечем! Кушай! - Мммммм... - Василий Егорович поглядел на блин и отвернулся. - Неееееет... Не лезет. Жена побледнела. - Что ты стоишь? - возмутился завуч. - Беги домой за деньгами! - Ой, и правда. Извини, Васенька, - учительница физкультуры развернулась и побежала домой.
Как только жена скрылась в толпе, Василий Егорович коварно улыбнулся, подмигнул публике и разом закинул в рот и сорок девятый блин, и ещё десяток других! - Ваши двадцать две тысячи, - подал ему деньги повар. - Всё-таки куплю ноутбук. А пальто жене - позже, когда научится не спорить с главой семьи! - сказал Василий Егорович, обращаясь к зрителям. - Пойду обрадую её, что за блины можно не платить...
Сижу в кафе, режу пластмассовым ножом котлетку. Открывается дверь - и в кафе входит изящная, высокая шатенка. Это Вика, стюардесса, я её знаю. Приветственно машу рукой, она замечает меня и плюхается на стул напротив. - Какая встреча! Давно тебя не видела. А у меня сегодня выходной. - Выглядишь отлично. Вик, у тебя уже всё в порядке? Вика пару месяцев назад делала несложную операцию, поэтому я, конечно, интересуюсь её здоровьем. - Да, всё окей! Мне даже премию выдали за болезнь, представляешь? - Это как?
Вика рассказала. Первым её полётом после выхода на работу был рейс Москва - Лондон. Летели на потрёпанном "боинге", человек сто на борту. Через час после вылета из Шереметьево попали в страшную грозу. Самолёт начал часто и грозно падать в воздушные ямы. Через десять минут настала такая болтанка и турбулентность, что все верующие на борту стали причитать и молиться, а остальные заорали в голос. Ситуация осложнялась тем, что на борту было много маленьких детей - им ничего не объяснишь, а глотки ого-го какие. Визг, крик и мат стояли невообразимые. Самолёт трясся и скрипел. Всё бы наверняка кончилось плохо, если бы не фантастическое хладнокровие Вики. В промежутке между пассажирскими воплями она тихим, суровым голосом объявила: - Уважаемые пассажиры, просьба сохранять спокойствие. Я попадаю в такую грозу двадцать раз за год, и, видите, стою перед вами живая. После этого Вика таким же негромким, суровым голосом успокоила нескольких особо истеричных дамочек, подала кому-то рвотные пакетики. Потом ещё несколько раз обратилась к пассажирам - негромко, сурово, с расстановкой. Глядя на тихую, мужественную стюардессу, ни разу не повысившую голос, мужчины и дамы совсем умолкли, а дети приутихли и только продолжали испуганно икать.
Вика рассмеялась: - На самом деле, я никогда не летала в такую грозу! Я тоже думала, что пришёл трындец! Как же мне хотелось заорать со всеми, ты не представляешь! Но я просто не могла - операция ведь была на связках. Громче своего обычного голоса не получалось произнести ни звука. Поневоле пришлось играть роль тихой, суровой воспитательницы...
В двенадцать в Сеченовке большой перерыв между парами, и в столовую шумною толпою устремляется студенческое море: кто успел прибежать, тот и съел. А кто не успел занять место, тот остаётся без обеда или скачет вприпрыжку из универа: покупать изобретение корейских химиков – жёлтую лапшу, вызывающую обморок у поджелудочной и размышления о смысле жизни у кишечной микрофлоры.
А вот без двадцати одиннадцать в столовой можно перекусить без конкурентов – правда, в цейтноте (перемена десять минут). Юных раздолбаев обслуживает Маргарита Викторовна – существо тихое, доброе, от которого никогда не слышали ничего кроме «приятного аппетита», «пожалуйста» и «не забудьте сдачу». Ярик, в силу любви к еде вообще, и к творожным ватрушкам в частности, завёл с Маргаритой Викторовной понятную дружбу. Дружба эта конвертируется в различные преференции: компоты без недолива, борщи с четырьмя кусочками мяса вместо обычных двух, увеличенные пончики (они, как известно, никогда не бывают одинакового размера. Кроме того, пончики известны тем, что по-разному напудрены сахаром).
Взамен Маргарита Викторовна получает возможность поговорить с кем-нибудь о разведении персидских кошек, которых у неё шесть штук. Как-то раз на короткой перемене Ярик зашёл подкрепить падающие силы ватрушками. Маргарита Викторовна выглядела меланхолично и даже не сразу его узнала. - Что случилось, Маргарита Викторовна? Отравили кошек? - Ах, если бы... Меня подозревают в воровстве еды из столовой, - грустно произнесла Маргарита Викторовна. – Может быть, даже уволят. - А вы воруете? – непринуждённо поинтересовался Ярик. - Конечно, нет!! - Ну так в чём же дело? - Понимаешь, Ярослав, это очень странная и загадочная история. Мистика! Каждое утро, с восьми до девяти тридцати, я закрываюсь на кухне и леплю котлеты. По понедельникам свиные, по вторникам и четвергам куриные, по средам – рыбные. - Так. - Потом я их жарю на противнях в духовке. - Так. - И складываю готовые котлеты в большую тёплую кастрюлю – ну, чтобы не остывали. - Так. Пока ничего странного и загадочного. - А вот слушай. Потом я на двадцать минут выхожу из кухни и закрываю её на ключ, а сама расставляю в столовой чистые подносы, развешиваю меню, поливаю цветы и так далее. И в эти двадцать минут происходит что-то страшное и необъяснимое… Когда я возвращаюсь на кухню, в кастрюле оказывается меньше котлет, чем было! - Хммм… Кухня заперта на ключ? В неё никто не может войти? - Абсолютно! - А где в это время ключ? - Здесь! – Маргарита Викторовна шлёпнула себя по нагрудному карману, отчего бюст заколыхался, как студень. - А вы случаем не сомнамбула? - К-кто? - Лунатик. Нам, Маргарита Викторовна, рассказывали на лекции про интереснейший случай – один мужчина работал краснодеревщиком и часто выполнял во время работы однообразные действия. Так вот, когда он тёр деревяшку наждачной шкуркой, это его гипнотизировало. Он входил в транс, прекращал работу и шёл в трактир пить вино. Где-то через полчаса он возвращался к своей деревяшке, выходил из транса и моментально забывал про посещение трактира. Маргарита Викторовна насупила брови и посмотрела на Ярика таким взглядом, что тот закашлялся. - Ты хочешь сказать, я вхожу в транс, расставляя подносы? – недобро спросила она. - Нет, я только предположил. Забудем об этом. - А другие версии у тебя есть? - У меня – нет. Но Тёма наверняка что-нибудь придумает. Он – мозг.
Своего лучшего друга мозга Ярик нашёл выходящим с лекции по внутренним болезням – судя по мятой щеке, Тёма славно на ней выспался. Выслушав Ярика, он заметил: - Круто. Такие загадки я люблю. Думаю, надо взглянуть на нашу кухню изнутри. Нас пустят? - Конечно!
Маргарита Викторовна смогла показать студентам своё хозяйство только вечером, когда занятия кончились. Хозяйство было внушительным. Две плиты, духовки, чаны и кастрюли, морозильник, умывальник и одно большое окно, глядящее на парк – такова была кухня. - Н-да, - заключил Тёма. – Как думаешь, в морозильнике или духовке поместится маленький голодный карлик? - Не поместится. - Согласен. Тогда – остаётся окно. Версия перспективная, хотя здесь и третий этаж. Скажите, Маргарита Викторовна, вы ведь открываете окно, когда готовите? - Открываю только форточку. Тёма посмотрел на форточку. Форточка была крохотной. - Как думаешь, Ярик, в такую форточку мог бы пролезть маленький голодный карлик? - В такую форточку даже моя нога не пролезет. Тёма вздохнул: - Тогда остаётся один выход. Завтра утром мы поставим напротив кастрюли ноутбук с веб-камерой, и в прямом эфире по Скайпу увидим, кто ворует котлеты. Вай-фай добивает до кухни, Ярик? - По-моему, да!
На следующее утро загадка разрешилась. В полдесятого, как только Маргарита Викторовна закрыла дверь кухни, в форточку влетела серая ворона – умнейшая и организованнейшая птица среди пернатых. Зажав в клюве котлету, ворона вылетела, и в форточку моментально влетела другая. За второй птицей влетела третья. За третьей четвёртая. Тут Тёма и Ярик не выдержали: они выбежали на улицу и увидели редкое зрелище – весь вяз, стоявший напротив кухни, был усыпан воронами. Птицы не только соблюдали удивительную тишину и не каркали – они проводили налёт на кухню по хитроумному плану. Ворона, собиравшаяся атаковать форточку, сначала перелетала на ближайшую к окну ветку – а от неё до окна оставалось уже полметра. Таким образом, атака проходила почти незаметно для посторонних глаз – Тёма и Ярик вряд ли разглядели бы что-то необычное, если б заранее не знали, куда смотреть.
Маргарита Викторовна была спасена. Правда, с того дня она терпеть не может птиц, и в меню универа вместо жареной курицы всё чаще попадаются сосиски.
Университет, где Яша по вечерам грыз научный гранит, стоит на северо-западе Москвы. Сейчас это не имеет значения, а вот в конце девяностых, после захода солнца, имело значение огромное: на площадке перед универом собирались ночные бабочки, они же тёлки. Когда Яша в десятом часу возвращался с последней пары, там паслось уже значительное стадо, голов этак в двадцать. Яша всегда старался пробегать мимо них быстро и не оборачиваясь - дома его ждала невеста, будущая жена, которая к моменту нашего повествования была на третьем месяце беременности. Тёлки же, заметив такое поведение, решили, что он девственник. Каждый вечер они узнавали Яшу, ещё когда тот спускался по ступенькам и, хохоча, приглашали поиграть. Первое время Яша не обращал на это внимания, но потом ему конкретно надоели, и он отвечал тёлкам, что женат, что устал и вообще спидоносец. Но все эти отмазки только смешили тёлок: тот не женатый, кто ни разу налево не ходил, говорили они, а на "спидоносца" отвечали, что у них железный иммунитет - после стояния на двадцатиградусном морозе в мини-юбках никакой вирус не страшен.
Наконец, Яша изобрёл мантру, которая работала всегда и безотказно: - Девчонки, денег нет и не будет. Я математик, младший научный сотрудник. В месяц зарабатываю столько же, сколько вы за полчаса.
На неделю тёлки как будто успокоились. Но в один из вечеров старшая тёлка, увидев Яшу, замахала рукой: - Математик! Эй, младший математик! Иди сюда, выгодное предложение сделаем. Яша вздохнул и приготовился бубнить "денег нет и не предвидится", но тут он заметил рядом со старшей тёлкой какое-то юное, улыбающееся существо. Существо выглядело смущённым. - Это Лиза, познакомься. Она первокурсница, ей завтра лабораторную сдавать. Помоги сделать, а? Мы заплатим. Яша потерял дар речи. - Ну чо, ты мне поможешь или как? - прокуренным голосом спросила Лиза.
Яша помог. И получил от проституток тысячу - для конца девяностых очень нехилые деньги.
Журналистский семинар в РУДН. Перед будущими акулами и шакалами пера толкает речь лысая знаменитость нашего телевидения. Наступает время вопросов. С переднего ряда поднимается девушка и спрашивает: - Как Вы считаете, почему в России больше нет свободы слова? Знаменитость, поправив очки, даёт ответ, который я до сих пор считаю лучшим: - Представьте, что воры собрались ограбить дом. Как думаете, станут они приглашать прессу?
В одну из московских платных клиник с месяц тому назад пришёл гордый сын гор, кавказец. Гордый-то гордый, но вот взгляд у него был побитый и какой-то испуганный. Девушка в регистратуре, скорчив дежурную улыбку, спросила у него: - К какому врачу желаете попасть на приём? - Слюшай, мнэ бы к анэсэтэзиологу, - почему-то шёпотом ответил кавказец. - А почему шёпотом? - тоже понизила голос девушка. - У мэня параблема. Доктару расскажу, нэ тэбе. - Вообще-то анестезиолог не ведёт приёма пациентов, - засомневалась девушка. - Может быть, сначала к терапевту? У Вас сильные боли? - Нэт, пока болэй нэт. Но скоро будут, очэнь сильные!
Через пять минут кавказец вошёл к терапевту. Полный сочувственного внимания и заботливого участия, какое бывает только в платных клиниках, врач спросил: - На что жалуетесь? - Мне очэнь стыдно, доктар! Очэнь мнэ стыдно. Я нэдостойный сын своего народа и своей матэри! Обэщайте, что никому никогда нэ расскажэте, зачэм я у вас был. Терапевт кивнул и сложил руки в замок: - Я давал клятву Гиппократа. Не расскажу. - Харашо, доктар. Мнэ нужна местная анэстэзия рук, ног, живота и спины. Срочно, пока оно аканчатэльно нэ засохло!
Кавказец стал лихорадочно раздеваться, и многое повидавший на своём веку терапевт увидал такое, что даже снял очки и принялся быстро-быстро их протирать. Почти всё мохнатое тело кавказца было покрыто белыми восковыми полосками, предназначенными для эпиляции. Только на груди виднелся розовый безволосый квадратик. - Доктар, я смог атадрать только одну полоску! Вот здэсь! - кавказец указал на грудь. - Это были такие боли, доктар, такие боли! Я думал, что пойду и зарэжусь! - Госссподи, да зачем вы намазались этим воском? Неужели нельзя просто побриться? - Нэт! У мэня свидание чэрэз два часа! А чтобы побрытся цэликом, мне нужно часа чэтыре! Так что дэлайте анэстэзию, доктар. Мне ещё нужно успэть за цвэтами!
Терапевт молча просидел минуту, тупо уставившись на пациента, потом вздрогнул, опомнился и пошёл за обезболивающим...
Русский турист - существо специфическое. С одной стороны, он может устроить приключение на ровном месте, в аэропорту, на пляже, в отеле: в таких скучных местах, где немцу никогда и весело не бывает. С другой стороны, любые достопримечательности, заставляющие немца сказать "Аххх!!", а немецких детишек вопить от восторга: "Папа, их бин сер глюклих!" ("Папа, мне так весело!"), на нашего друга-туриста производят ровно нулевое впечатление. Подумаешь, пирамиды. Подумаешь, Эйфелева башня. Продуло меня на вашей Эйфелевой башне, вот и вся романтика.
Забавнее всего смотреть на гидов и остальных слуг туристов, не понимающих такого отношения русской публики. Гид ведь тоже человек, он не понимает, почему вчера французам было интересно, американцам интересно, норвежцам интересно, а сегодня пришли русские, и - зевание! Да не просто зевание, а зевание - всей группой! Гид начинает думать, что проблема в нём.
Из-за этого случаются разные казусы. Например, интересное происшествие было в прошлом году в Трансильвании. Там находится знаменитый замок Бран, где в своё время развлекался Влад Цепеш, он же Дракула. Для услады туристов замок давно превращён в аттракцион по типу комнаты страха - повсюду развешаны орудия пыток, из хитро припрятанных динамиков раздаются завывания, в подвалах кто-то всё время стучит, а несколько актёров по ночам ходят, завёрнутые в покрывала, и изображают привидений. Ещё там есть один, самый главный актёр, который играет графа Дракулу. Он шатается по всему замку, одетый в красный балахон, каждые пять минут останавливается и орёт громким голосом: "Я - граф Дракула!" Причём это сопровождается раскатами грома, шипением, потуханием лампочек и свечей - ну, словом, действительно достаточно страшно. Для пятиклассника.
И вот, представьте, топает группа русских туристов по замку и - хохочет. Увидели привидение: - Эй, призрак! Покрывало ниже натяни - ботинки видно! Дружный смех. Идут дальше - видят виселицу: - А можно голову в петлю засунуть? Понарошку, ради интереса? Почему нет-то? Деньги же плочены! Идут дальше - кто-то стучит и вибрирует этажом ниже. Реакция: - Опять в подвале тряпки жгут, смеются!
Наконец, дело доходит до графа Дракулы. Тот, видя приближение русских пофигистов, понимает, что нужно придумать что-нибудь этакое, страшненькое. И он решает - забраться в одну из полуподвальных комнат и изобразить леденящий душу вой. Акустика в замке отличная, наверняка получится страшно!
Решив так, Дракула открыл первую попавшуюся дверь и зашёл в какой-то чулан, куда лет сто не ступала нога человека. Уже через несколько секунд оттуда раздался нечеловеческий, кошмарный, истерический вопль! Наши туристы так и вздрогнули. Но уже через мгновение все попадали со смеху - из чулана пулей вылетел граф Дракула, с перекошенным от ужаса лицом, а за ним гналась стайка живых, настоящих, летучих мышей!
Начало нулевых. В большом книжном магазине добрый дядя Эдуард Успенский проводит автограф-сессию для детей. У него вышел сборник сказок - толстый, с красной обложкой - и вот он теперь подписывает новые книжки для мальчиков и девочек. Кому-то просто фамилию ставит, а кому-то и рожицу внизу подрисует.
В дальнем конце зала стоят двое оболтусов - Стасик и Тимоша. Они пришли поздно, и книжек им не досталось - всё уже раскупили. Тимоша чуть не плачет - ему так хотелось автограф! Особенно если с рожицей. Стас его утешает: - Не хнычь, мелкий. Щас всё поправим. Иди купи такую же красную книгу и смотри, чтоб толстая была. Всё равно он подписывает разворот - мы сразу на развороте откроем и ему в руки сунем. Он даже ничего не заметит.
Тимоша кивнул и через две минуты вернулся с книгой. - Купил? - Купил. Похожа вроде. Стасик и Тимоша встали в очередь и стали ждать. Стояли они последними, поэтому, когда пришла их очередь, Успенский мог и поговорить: - Что это у вас, ребята, одна книга на двоих? Не хватило денег? Ну, не страшно, зато я вам сейчас настоящий автограф напишу.
Тимоша сунул Успенскому открытую на развороте книгу, и тот, секунду подумав, стал писать: "Моим голубоглазым друзьям я желаю никогда не унывать, брать пример с героев этой книжки и вырасти в настоящих мужчин. Эдуард Успенский".
Затем Успенский захлопнул разворот, посмотрел на обложку и... остолбенел. Лицо его вытянулось. Помолчав секунд пять, он сказал гробовым голосом: - Я вам её не отдам.
А вот послушайте историю про день рожденья. Месяца три тому назад в одной маленькой, но гордой страховой компании приключился юбилей у директора. 50 лет - цифра красивая и, с какой стороны ни посмотри, замечательная. Вроде и солидно, и сил радоваться жизни ещё хоть отбавляй.
Поскольку юбиляр был человек компанейский и с пониманием, сотрудники решились его разыграть. За полчаса до прихода шефа на работу страховщики выпросили у охраны ключи от директорского кабинета и внесли туда огромный торт. Но не просто торт, а торт с секретом - он был накрыт большой стеклянной крышечкой, стоял на большом деревянном ящичке, а на самом ящичке имелась красная кнопочка. Если нажать на ту кнопочку, крышка раздвигается, и страховой агент, который прячется в ящике, с размаху шмякает директору торт прямо в лицо. Такой вот нехитрый розыгрыш. Новая рубашка для директора была уже приготовлена, второй торт стоял в холодильнике - так что пострадавших в этой истории не должно было быть.
Однако случилась маленькая неприятность. Секретарша Оля, закрывая директорский кабинет, так нервничала, что случайно уронила связку ключей на свою туфлю. Нога в туфле непроизвольно дёрнулась - и ключи полетели прямиком в щель между дверью и полом. Через мгновение ключи оказались в кабинете директора, причём вне досягаемости руки или швабры. Представляете ситуацию, да? В ящике томится скрюченный страховой агент, который не может вылезти без нажатия кнопочки, а войти в кабинет невозможно, потому что единственные ключи - на полу в этом же кабинете. Как быть?
Испуганные страховщики побежали к охране - нет ли запасного ключа? Охрана развела руками - ключа нет, с отмычками обращаться не обучены, но дверь выломать поможем. Тут же собрался консилиум - выламывать дверь или ждать разрешения директора? Решили - выламывать. Если агент просидит в ящике полчаса или больше, он определёно задохнётся или потеряет сознание, поэтому нечего ждать чьих-то указов, надо спасать жизнь.
Двое дюжих охранников и самый крепкий страховой агент принялись ухать всем телом в дверь. Но вот незадача - дом был сталинский, и дверь была мощнейшая, основательная, из лучшего дуба, так что трое здоровых мужиков после пятиминутной борьбы лишь намяли себе бока. Напряжение нарастало. - Что ж делать-то?! Может, замок выпилим? - предложил один из страховщиков. - Не успеем. - Да, не успеем. Нужно быстро. - Эврика! "Сияние" все смотрели? Топор сюда, топор!
Топор, как ни странно, у охраны нашёлся. И вот картина - могучий охранник, свирепо вращая глазами, стал крушить топорищем дубовую дверь с табличкой "Директор". Всё это происходило под кровожадные вопли сотрудников: - Давай! - Ломай сильнее! - Круши! Бей изо всей дури!
В этот момент в офис, наконец, вошёл опоздавший директор. Минуты две, потрясённый, он наблюдал жуткую сцену, достойную какого-то ведьминского шабаша. И только потом его заметили, причём по очередной случайности первым это сделал охранник с топорищем - свирепый, с потным и красным лицом: - Доброе утро, Михаил Николаич. С днём рожденьица. А мы - видите - как раз Вас дожидаемся... Директор медленно стал сползать на пол...
Летнюю студенческую практику принято вспоминать, сладко зажмурившись и пустив слюну до подбородка. Девушки, комары, шашлыки, комары, песни у костра, комары… - вот что можно услышать от адепта Тимирязевки или Универа Геодезии и Картографии: благословенных вузов, ссылающих своих воспитанников на поля и в леса России.
Сеченовка не может похвастать такой романтикой. Не дай Бог студентов-медиков пошлют на поля и в леса - это будет означать, что началась Третья Мировая и фронту нужны санитары. Медицинская практика проходит в специальных клиниках. И, между прочим, у студентов Сеченовки есть мощный стимул хорошо учиться: все знают, что троечники на летней практике носят судна. Хорошисты судна уже не носят, но частенько сидят в ночную смену с привередливыми больными. А вот лучшие отличники отправляются на практику в санатории, что практически равноценно отпуску. Судите сами – бесплатный стол, бесплатный курорт, да и многие отдыхающие – молодые и красивые девушки, так что…
Впрочем, погодите завидовать. Мест в раю мало, и дорожка туда узкая, а желающих – пруд пруди. В прошлом году, например, в санатории укатили только девушки. Тёме и Ярику декан огласил другой приговор: оба они отправляются в районный отдел опеки и помогают социальным работникам освидетельствовать детей. - Работа не пыльная и не трудная, - произнёс рекламку декан. – Только, знаете, дети будут… тёмненькие. - Цыгане и молдаване? - Нет, русские. Но тёмненькие. Из неблагополучных семей. Готовьтесь услышать детский мат и увидеть детский алкоголизм. - Каждый день в своём подъезде вижу, - пожал плечами Тёма. - Ну, тогда с Богом. И помните, ребята – от ваших заключений зависит судьба детей. Если признаете условия жизни опасными и угрожающими здоровью – ребёнок отправляется в детдом. Тёма и Ярик переглянулись. - Вадим Александрович, а… может, мы лучше судна потаскаем? - Нет, Артём. Если вы, двое ответственных орлов, пойдёте таскать судна, в опеку попадут двое троечников. Они там такую ювенальную юстицию натворят, что никакие отличники потом не разрулят.
Тёма и Ярик нехотя поплелись в опеку. Там их встретила инспектор – полная экзальтированная дама. - О! Из Сеченовки! На практику? Отлично! Только вас здесь и не хватало! Я в хорошем смысле, - пояснила дама. - Надеюсь, вы понимаете, что с этого момента являетесь взрослыми людьми и несёте ответственность за других? Тёма и Ярик без энтузиазма кивнули. - Проверим, - сказала дама и извлекла из шкафа папку с бумагами. – Вот адрес мальчика. Зовут его Денис, возраст – 12 лет. Вчера поступил сигнал от соседки-пенсионерки: мальчик живёт один, родителей нет, у тётки-опекунши каждую неделю гостит белочка (белая горячка, то есть), да и обитает тётка на другом конце Москвы. Вот, зачитываю: «Просим разобраться с мальчиком, а то что это за безобразие. Раньше ходил худенький, слабенький, а теперь его совсем не видно. Может быть, из-за плохого питания он заболел, а, может, уже умер. Ещё мы думаем, что в квартире наркопритон или что похуже: к мальчику всё время шастают такие же малолетки, как он. Чем они занимаются в квартире, непонятно. Скорее разберитесь с мальчиком, нам из-за него страшно». Да, вот такие дела, - заключила дама, отложив кляузу в сторону. - Этот мальчик – первый кандидат на попадание в детдом. И тут уже решать вам, дорогие мои эскулапы. Судя по всему, ребёнок в ужасном состоянии. Если он действительно несколько лет плохо питался, вы найдёте у него истощение, дистрофию, букет внутренних заболеваний и наверняка что-нибудь психическое. Но, по крайней мере, мы должны попытаться его спасти.
…Подходя к двери денискиной квартиры, Тёма и Ярик приготовились увидеть страшное. Тёма вообразил: вот он входит внутрь, а там - чёрные стены, почерневший стол и почерневшая табуретка, причём на столе – бутылка водки, под столом – гора шприцов, а в углу – гора гандончиков…
Позвонили в дверь. Через несколько секунд она открылась. Тёма и Ярик решительно вошли внутрь и увидели… ясноглазого светловолосого мальчугана, без малейших признаков истощения, чесотки и депрессии. Мальчуган довольно хитро смотрел на парней и улыбался. Тёма опешил и забыл всё, что хотел сказать. Он только спросил: - Ты… это ты? - Я – это я, - резонно ответил мальчуган. – А ты кто? - Мы из опеки, - ответил за Тёму Ярик. - Не надо тут никого опекать. Год назад ко мне уже приходила девчонка из опеки. Зашла, посмотрела и ушла. - И ничего не сказала? - Сказала, что вышла бы за меня замуж, будь я на десять лет старше.
Тёма и Ярик осмотрелись. Прихожая была в идеальном состоянии – прибрана, вылизана, на ламинате лежал чистый коврик. Потом они прошли в комнату – там тоже царил образцовый порядок. Туалет и ванная тоже сверкали чистотой. - Ты точно живёшь один? – усомнился Тёма. - По субботам приходит тётка, приносит немного денег. Но я её надолго не пускаю – она у меня пьяница. После неё приходится полдня квартиру проветривать. Ярик прошёл на кухню, открыл холодильник и охнул: - А что ж ты ешь? В холодильнике лежало несколько килограммов картошки – и только. - Не видишь, что ли? – удивился Денис. – Картошку ем. Могу сварить, могу пожарить. - И больше ничего не ешь? - Почему? Хлеб ем. - И всё?! - На другую еду денег нет. А что, я не жалуюсь. - И как ты себя чувствуешь от такой еды? - Хорошо!
Уходя, Тёма и Ярик составили заключение для опеки: «Денис Иванов, 12 лет. Абсолютно здоров: жалоб нет, масса тела нормальная, кожа сухая и чистая. Ведёт полноценную жизнь, в опеке не нуждается и просит его больше не беспокоить. NB (приписано рукой Дениса): Думаю, из меня выйдит отличный апикун. Можно рассмотреть мою кандедатуру, когда я вырасту? Пожалуйста, я очень хароший».