Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Леонид Хлыновский
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Брест. Вокзал. Из динамика доносится: "Вниманию граждан, отъезжающих на постоянное место жительства в Израиль! Вас убедительно просят пройти в комнату номер 202 для получения медалей "За освобождение Белоруссии"
Советы сексолога. Если ваш муж плохо справляется со своими супружескими обязанностями, попробуйте в минуты близости периодически шептать ему на ухо: "Клюёт! или "Подсекай!". Возможно, его резкие вздрагивания внесут в вашу сексуальную жизнь какое-то разнообразие.
- Ой, мужики, как шея болит! - ??? - Да вчера простыл, а жена и говорит: "Милый, давай я тебя спиртиком разотру". - А шея-то твоя тут причём? - Ха! А вы пробовали когда-нибудь спирт со спины слизывать?
- Вот вы всё-таки не очень умеете заботиться о постоянных гостях. Надо сразу давать скидку 50% и ещё подарки на день рождения, и ещё акции. У меня возле дома был фитнес-клуб, вот они так делали, крутые ребята! - А что за фитнес-клуб? - Неважно, они уже разорились.
На первой же минуте Самуэль Это'О забил красивейший гол, который, к сожалению, не был засчитан из-за офсайда. Недовольный судейским решением Это'О забил пять некрасивых мячей и ещё два - ну просто отвратительных.
В Москве и Питере опять прошли "Марши несогласных", а также марши незаметных, невезучих, некрасивых и незамужних. Полиция стянула к местам шествия спецподразделения незатейливых.
Императрица Анна Иоанновна считала дочь Петра I, Елизавету, легкомысленной и распущенной и, тем не менее, опасалась притязаний худородной кузины на престол. За Елизаветой следили. Она при дворе появлялась редко, укрываясь во дворце на окраине столицы с узким кругом приближённых: ближайшей подругой Маврой Шепелёвой, Михаилом Воронцовым, братьями Шуваловыми и возлюбленным - Алексеем Разумовским. Все они были очень молоды, веселы, охочи до всяческих забав и развлечений. А ещё любили театр и ставили пьесы, которые часто сами же и сочиняли. Анне Иоанновне, разумеется, хотелось узнать, чем это занимается цесаревна, и нет ли там какой политики. И случай представился. Ей донесли, что регент придворной капеллы Елизаветы Иван Петров прячет какие-то бумаги. Петрова немедленно арестовали и отправили прямиком в Тайную канцелярию. Нашлись при нём и бумаги, оказавшиеся... пьесой о палестинской царице Диане. Прекрасную и добрую Диану сживала со света злая сварливая свекровь. Авторство принадлежало верной Мавре Шепелёвой, и ни для кого не являлось секретом, кого вывел драматург под именем Диана, а кто - жестокая свекровь. В Тайной канцелярии сразу озаботились, а нет в той пьесе чего предосудительного, например, оскорбления чести Ея императорского величества? В качестве эксперта вызвали архиепископа Феофана Прокоповича, с одной стороны, знатока театрального искусства, а с другой - автора инструкций по ведению пыточного розыска. Прокопович внимательно прочёл пьесу, всё прекрасно понял и благоразумно решил, что никакой крамолы в пьесе нет: добродетель торжествует, а порок наказан. Всё закончилось благополучно и для прекрасной царицы Дианы, и для Петрова, и для Елизаветы. В самом деле, не говорить же архиепископу Феофану, что в злобной и мерзкой свекрови он узнал всемилостивейшую императрицу Анну Иоанновну?!
Этот дурацкий момент, когда ты пишешь самое обычное слово правильно, но оно выглядит таким неправильным, что ты долго смотришь на него, потупив глаза, думая, а существует ли оно вообще.
ХАЛТУРА Из воспоминаний одесского эстрадного администратора Генриха Григорьевича Пинского.
Конец 20-х годов. В солнечный Сухуми, белеющий среди экзотической зелени, мы приехали знойным летом. Устроившись в уютном номере гостиницы с балконом-террасой, расположенном почти над безбрежной гладью бирюзового и прозрачного, как воздух, моря. С трудом оторвавшись от заполнившей наши сердца красоты, спешим в Репертуарный комитет Абхазской Республики. В кабинете представителя Реперткома приветливый абхазец приглашает нас посидеть и послушать, пока он освободится. Напротив улыбающегося хозяина сидит администратор Халамов. Сердечно поздоровавшись со старым приятелем, мы усаживаемся у открытого окна и, чтобы не мешать окончанию беседы, приготовились любоваться очаровательным пейзажем, словно вписанным в оконный проём талантливым художником. Но не прошло и десяти секунд, как ласковая беседа отвлекла нас от созерцания сухумского пейзажа. Представитель Реперткома с улыбкой говорит Халамову, держащему в руках афишу известного скрипача, заслуженного артиста республики, профессора Кубанской консерватории Михаила Гавриловича Эрденко: - Зачем, дорогой, привёз? Не надо. Халтура. Нервный и экспансивный Халамов кричит: - Кто халтура?! - Кацо, зачем кричишь? Это - халтура! - Позвольте, - волнуется администратор. - О ком вы говорите? - Не я один говорю. Все скажут. Был у нас. Халтура! - О чём вы говорите?! Он две недели назад вернулся из заграничной поездки по Европе. - Всё равно, был у нас. Халтура! - сердится репертком. - Да вы в своём уме?! Это же Эрденко! - орёт Халамов. - Был Эрденко. Выгнал. Халтура! - кричит абхазец. - Это просто возмутительно! Эрденко здесь никогда не был! - Был! - Не был! - Сейчас докажем, - волнуется репертком. Выбежав из-за стола и распахнув дверь, он кричит в соседнюю комнату: - Шалва, зайди, пожалуйста. В кабинет входит молодой сотрудник в длинной белой рубахе. - Скажи, кацо, вот товарищу. Был у нас этот халтура - Эрденко? Парень долго смотрит на афишу, потом переводит взгляд на своего начальника и Халамова. - Ну, говори! - кричит начальник. После большой паузы Шалва, как бы извиняясь, шепчет: - Нет, Эрденко не был. Баядерка был. К счастью для жителей Сухуми, концерт Эрденко в столице гостеприимной Абхазии всё же состоялся.
- В средние века единственным нормальным способом чтения было чтение вслух. Читать "про себя" люди научились относительно недавно. - Ну и дурдом же был у них в метро!..
Поэт и дипломат Фёдор Иванович Тютчев часто бывал очень рассеян. Однажды великая княгиня Елена Павловна, благоволившая Тютчеву, пригласила его на бал в петергофский дворец. С утра Фёдор Иванович побывал у своих друзей, отобедал там и отдохнул. Его лакей тем временем привёз парадный фрак, повесил на стул и уехал. Проснувшись, Тютчев оделся и, не беспокоя хозяев, отправился во дворец. На ярко освещенных аллеях парка поэта несколько раз останавливали знакомые, выражая удивление по поводу его фрака, но Тютчев не обратил на это внимания. Едва сдержала смех при встрече и великая княгиня. Вскоре Тютчев уехал домой. А наутро его друзья сообщили удивительную новость: кто-то накануне обокрал их выездного лакея: - Ливрея висела в передней и вдруг исчезла. И то удивительно, рядом на стуле лежал ваш фрак - его не взяли, а на поношенную ливрею польстились! Фёдор Иванович добродушно рассмеялся, поняв, в каком наряде он щеголял вчера на придворном балу.
Годы застоя, или, как мы их сечас называем, годы застолья. Гиви первый раз в жизни побывал в Москве. Возвращается в Тбилиси, накрывается стол. Гости спрашивают: - Ну что, Гиви, в Мавзолее был? - Э-э-э, как можно?! В Мавзолей этот в очереди стоять невозможно! - Как?! Ты что, так ты был в Москве и Ленина не видел?! - Ну, почему не видел? Подошёл, вызвал человека, дал ему три тысячи - вынесли, показали и унесли.