Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Леонид Хлыновский
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Во время Первой мировой войны в Одессе был военный врач, известный тем, что за взятку в сто рублей объявлял негодным к военной службе любого. Происходило это следующим образом. Вызванный на медицинское освидетельствование говорил: - Господин доктор, у меня геморрой! Врач осматривал призывника, вытаскивал спрятанную у того между ягодиц сотенную купюру и говорил: - Негоден! У бедного Рабиновича было всего десять рублей, он надеялся, что врач удовлетворится и этим. Врач нашёл купюру, посмотрел на неё и объявил: - Годен! - Господин доктор, - взмолился Рабинович, - у меня же геморрой! - Да, - буркнул врач, - но слишком мелкий...
Мечтаю, чтобы технологии будущего позволяли не кремировать нас, а превращать в жидкость. И тогда однажды через много-много лет мой сын, такой же неуклюжий, как и я, случайно столкнет с полки мою погребальную банку. И его жена сможет сказать: "Вылитый отец".
Журнал "Форбс" и книга рекордов Гинесса объединились. И что вы думаете: в новом списке Роман Абрамович уступает девушке из Ухрюпинска, которая достаёт языком до носа.
ЗЕРКАЛО РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ Рассказывают, в 1910 году Аким Гозенпуд обратился с письмом к Толстому, за три месяца до кончины Льва Николаевича. Он спрашивал о высшем образовании детей, ведь в то время для евреев существовала процентная норма. Он писал Толстому, что, конечно, мог бы отвезти детей за границу, но это казалось ему невозможным из патриотических соображений. Толстой ответил очень своеобразно: высшее образование есть не что иное, как средство эксплуатации трудящихся, рабочих. Поэтому лучше обучать детей ремеслу, а ещё лучше, чтобы они стали крестьянами - это евреи-то!
Продавая свой сельский дом, его прежние хозяева уговорили новых хозяев оставить себе их собаку, расхвалив её как прекрасного сторожа. В первую же ночь в городе им стали звонить новые хозяева их уже бывшего сельского дома: - Пожалуйста, приезжайте и забирайте свою собаку, - просили они. - Нас не было дома весь день, и теперь пёс не пускает нас на порог!
Блондинка рассуждает: - Я вот подумала... Что если у людей вирусы были бы, как у компьютера. Типа троянов... Ты начинаешь путать, где левая сторона, а где правая, сообщаешь посторонним о себе всю секретную информацию. А потом вообще некоторые куски памяти стираются...
Сидоров даёт сыну деньги на мороженое. Рабинович тоже даёт и сразу бьёт сына по голове. Сидоров спрашивает: - За что? - А вдруг потеряет. - Ну вот тогда и отлупишь. - Тогда уже поздно будет.
В конце XIX века скончался король петербургских пьяниц - Ковалев. Имя его осталось неизвестным. В 27 лет Ковалев пропил до последней копейки своё состояние, которое изначально составляло четыреста тысяч рублей. Опекуном обнищавшего пьяницы стал его дядя, который давал ему триста рублей в месяц. Ковалев весь месяц нищенствовал, а в день выплаты на Никольском рынке выбирал четырех пьяниц, брал их собой, отводил в парикмахерскую, а потом покупал им приличный костюм. Все пятеро, постриженные и одетые с иголочки, отправлялись в ресторан, где пропивали и проедали все деньги. В тридцать лет Ковалев получил наследство в сто тысяч рублей и основал Общество пьяниц. В специально для этих целей снятой квартире собирались пьяницы. На столе стоял бочонок с водкой, а вокруг - вкуснейшие закуски, приготовленные искусными поварами. Правило в обществе было одно: есть и пить мог каждый, но, выпив рюмку водки, посетитель был обязан пить ещё два дня, причём только водку или пиво. Разумеется, для бывалых пьянчуг это испытание не было тяжёлым. Общество просуществовало два года, по истечении которых Ковалев разорился. Вскоре после этого он, как и ожидалось, умер от белой горячки. Провожали в последний путь его все пьяницы Петербурга.
Российские генетики полагают, что в следующем поколении у паркурщиков вырастет хвост - чтобы цепляться было удобнее, и они обрастут шерстью - чтобы не холодно было.
- Куме! Ты всего две недели был на море, а харя твоя стала в три раза больше! Вас там что - на убой кормили? - Да нет, просто жинка, каждый раз как вылазила из воды - заставляла по-новой надувать резиновый матрац...
Чапаев объявил о своём желании репатриироваться в Израиль. Обескураженная дивизионная общественность требует объяснений. Василий Иванович говорит: - Да вот сидим мы, бывало, с Петькой, выпиваем, и я ему, шутя так, говорю: "Что-то, Петька, слишком ты на еврея похож!". А он мне с обидой отвечает: "Да сам ты, Василий Иванович, жидовская морда!". Тут Чапаев комкает на груди рубаху и проникновенно заявляет: - И так мне эти его слова в душу запали!..
- Сара, твоя мама ничему тебя не научила! - Как не научила?! Сам говорил, шо в постели всё идеально! - Ну, так это таки заслуга не мамы, а твоих бывших шести мужей и трёх любовников...
Я больше не могу этого скрывать! Я хочу тебя! Всей душой, всем сердцем, каждой клеточкой своего тела. Иди же ко мне, моя тарелка борща! И ты, сметана, и ты, хлеб, тоже подходите...
