Рассказал мне эту историю мой университетский преподаватель, человек
ироничный и остроумный. Однажды ему пришлось читать лекции по
политологии в одном чикагском университете. Тема касалась колонизации
Африки и Америки, университет же был "черным", то есть подавляющее
большинство студентов в нем - чернокожие. Свою лекцию мой профессор
закончил следующей фразой: "Последствия колонизации были неоднозначны".
С задних рядов он услышал возмущенные выкрики насчет того, что он
расист. Безусловно, это было несправедливо. С неприятным осадком в душе
препод отправился в гостиницу. Не тут-то было. Время позднее, темно, на
улице - редкий для Чикаго мороз. Вскоре наш герой осознал, что проблемы
только начинаются. Американские коллеги объясняли ему, как дойти до
станции подземки. Он дошел. Станция оказалась закрытой на ремонт на пару
лет. Мороз крепчал, на улицах ни души. Редко появляющиеся автомобили на
попытки их "поймать" не реагировали (позже профессор узнал, что в штате
Иллинойс законом запрещено как голосовать на дорогах, так и подсаживать
пассажиров). Наконец-то одна машина тормознула. Оказалась ментовской. Из
машины никто не вышел. Стекло опустилось на пять сантиметров. Препод
обнаружил, что в машине сидят несколько местных ментов, все - огромные
негры. И тут он вспомнил дискуссию, которая случилась этим утром с одним
из американских коллег. Тот рассказывал о бытовом расизме в Чикаго и, в
частности, о том, как белые полицейские, поймав черного шпаненка и не
желая морочиться с оформлением документов, просто отвозят его в
какой-нибудь люмпенский белый район и выбрасывают там, что для парня
равносильно прохождению "сквозь строй". Мгновенно пришло в голову, что у
черных полицейских могут быть аналогичные привычки. Стало сильно не
по-себе. "Кто вы такой, - спросили огромные черные парни через
пятисантиметровую щель в окне, - и что вы здесь делаете в такое время
возле неработающего метро?" "Я русский профессор, - сказал русский
профессор, - я читал лекцию, сейчас в гостиницу хочу, согреться,
поспать!" После дотошного двадцатиминутного расспроса через щелку в
окошке профессору было сказано сесть в машину. Воспоминания об утренней
дискуссии не оставляли. Все кончилось хорошо, менты довезли до какого-то
вменяемого места, за что им поклон. С нашими, похоже, опасней.