20.02.2023, Остальные новые истории
Памяти моей любимой бабушки...
Детство моей бабушки пришлось на Великую Отечественную Войну, она мне рассказывала, как ее семье пришлось многое пережить, а о своей младшей сестре говорила: «А что, она была совсем малая и не помнит толком ничего». Сколько я помню, из двух сестер моя тетя всегда была более веселой, жизнерадостной, активной, оптимистичной, удачливой... Сейчас ей за 80, а на Украине началась война. Обстрелы, бомбежки, оккупации, эвакуации, лишения, страх за себя и родных – всего этого дерьма ей пришлось нахлебаться полной мерой. Я подняла глаза к небу, и сказала: «Довольна ли ты бабушка? Разве плохо было бы, если бы твоя сестра прожила спокойно, без войны, мирно и спокойно дожила бы отмеряную ей жизнь? Неужели ты завидовала ей и считала несправедливым, что сама после войны осталась психологически травмированой и перепуганой, а она – нет?» Ребенком тогда я не могла еще все это толком осознать и сформулировать, а вот сейчас, когда за сорок, осенило...
А еще моя бабушка была очень красивой. И потом моя мама, ее дочь, тоже. Реально, когда я смотрю на их фотографии в молодости, понимаю, что никакие кинозвезды и рядом не стояли. И вспоминаю и обдумываю постоянные жалобы бабушки, какая она была в молодости страшная и тощая. Вижу на всех фото потрясающе красивую молодую женщину (и муж ей достался под стать, и любил ее, и считал красавицей), и не понимаю: как можно было этого не ценить? Не радоваться? Бога не благодарить? Ну как?
Мне и моим детям внешность досталась простенькая, средненькая. Нет, жаловаться грех – людей такой степени красивости наверное процентов 80-90 в любое время, в любой популяции. Просто имея настолько более привлекательных предков, немного обидно, почему и мы такую привлекательность не унаследовали, а когда вспоминаешь бабушкино нытье, какой она была страшилой, невольно думаешь – рассудил Бог, что раз красотой в этом роду не дорожат, что зачем и одаривать ею неблагодарных? Маме еще успели красоты отсыпать, а уж нам остальным – фигу. Думаю, насколько не любила и не ценила бабушка себя такой, какой была создана, и как бы крутили пальцем у виска, наверное, любые современные женщины, если бы видели, как она выглядела, и слышали, что она о себе при этом думала.
Зато красавицей потом бабушка стала себя считать, когда разъелась до ста килограммов. И говорила нам не раз: «А я люблю себя такой!» Война закончилась давным-давно, но за голодное детство бабушка вознаграждала себя вкусной и обильной едой всю жизнь. Ну, и любила бы, твое тело – твое дело, хозяин – барин. И даже то, что дедушка лет с сорока уже отдельно от нее спал, и попивал втихую, пока она жаловалась по телефону, что муж на нее – ноль внимания, – это было бы тоже не наше дело и не наши проблемы. Если бы так. Но она и нам с мамой постаралась подпортить жизнь насильным насаждением своих представлений о том, что красивая женщина должна быть полной.
Маму лупила за отказ есть, в детстве раскормила, но в подростковом возрасте мама наловчилась скармливать большую часть оставляемых ей обедов собаке, постройнела, похорошела, стала такой симпатичной девушкой, какой ей и положено было от природы быть, вскоре после окончания школы вышла замуж, и всю жизнь пробегала стройняшкой, даже в шестьдесят продолжая заниматься спортом и выглядя со спины, как молодая девчонка. Хэппи-энд? Шиш вам! Бабушка умудрилась напоследок ее искалечить, заставив поднимать себя, стокилограмовую, с пола, и мама надорвалась, порвала мышцы на животе, долго потом лечилась и приводила себя в порядок.
А со мной вышло куда хуже – меня бабушка, выйдя на пенсию, раскормила куда больше чем маму, разбаловала сладким, и как сильно я ни старалась, даже в подростковом возрасте похудеть хотя бы до веса «свой рост – минус сто» не смогла. То ли с генетикой не повезло, то ли метаболизм замедлился в результате такого чудовищного раскармливания, но бороться с лишним весом приходится до сих пор. Я жила толстухой, которую дразнили в школе, которой на физкультуре ставили четверку лишь за старание, я с огромным трудом бегала, задыхаясь, и я никогда не хотела быть такой – но зато бабушка была довольна. Когда меня в школе обижали, она всегда ходила заступаться и разбираться, но не давала мне похудеть, чтобы защищаться самой и перестать быть объектом насмешек. У меня всегда была куча мягких игрушек, книжек, потом появился видеомагнитофон и кассеты с мультиками, но ни велосипеда, ни коньков, мне не давали заниматься никаким спортом – бабушка считала, что так лучше, я не упаду нигде и не разобьюсь. Эта попытка быть умнее Господа Бога провалилась, когда я неудачно упала и сломала ногу просто неторопливо идя утром с подругой в школу. Чему быть, того не миновать. Долго потом проходила в гипсе, а когда взялась за себя сама, и стала следить за своим питанием, было уже поздно. Сейчас научить меня кататься на коньках пришлось просить дочь, а на велосипеде – сына. Так странно было учиться взрослой делать то, что с легкостью умеет любой ребенок, боясь при этом слететь, сломать себе кости, и кто тогда будет работать...
Сколько лет противно видеть на себе лишний жир, но еще больнее осознавать, что такой меня сделал человек, которого я всегда любила и доверяла, и который меня тоже любил.
Еще моей бабушке достался муж, который ее любил и уважал, у нее могло бы быть много детей, ей выпало жить в мирное благополучное время (СССР восстанавливался после войны), и за свою трудовую жизнь вместе с дедушкой заработать много денег. Хороший комплект?
Детей она не захотела, кроме первой и единственной дочери, хотя и муж просил второго, и мама просила младшего братика или сестру, бабушка, по ее словам, сделала не то десять абортов, не то чуть больше, не то чуть меньше. Хотя были не маргиналы и не быдло, могли воспитать нормальных детей. Но бабушка все и за всех решила единолично.
На большой и дружной семье крест был поставлен не только для нее – моя мама долго лечилась от бесплодия, я стала ее единственным ребенком, и у меня детей только двое – больше мы с мужем не потянули бы, в безумно дорогом городе и без своего жилья.
Впоследствии маме было очень тяжело дохаживать ее и дедушку в одиночку. Я помочь не могла – жила далеко, у самой были маленькие дети, и никаких доходов, кроме зарплаты мужа. На долю моей мамы выпало то, что ни один ребенок не должен нести в одиночку. Моему мужу помогать своей маме было потом куда легче – у свекрови было семь детей и несколько взрослых внуков, не считая маленьких, все старались сделать ее старость комфортной.
Но уход за пожилыми родителями и для единственного ухаживающего может быть не обузой, если семья состоятельная. Тут тоже бабушка распорядилась по-своему. Они с дедушкой разорились, как и многие после развала СССР, вложив все сбережения в очередной лохотрон, несмотря на то, что мама раньше неоднократно советовала раньше купить лишнюю квартиру или золото. Но «яйца курицу не учат», заявила бабушка. А муж права голоса в распоряжении общими деньгами не имел. Так она его за годы совместной жизни выдрессировала и полностью подмяла под себя. Зачем сейчас все это вспоминать? Просто слишком сильно аукнулись последствия ее самодурства и на моей жизни, и на маминой. По сей день. Это выражается далеко не только в постоянной необходимости для меня вечно следить за своим весом и невозможности похудеть. Если бы одно только это.
Я долго не могла понять, почему несчастлива в браке, хотя и мужа хорошего выбрала, и любила его очень, и заботилась о нем, и он меня не обижал, но периодически то игнорировал, то упрямился, принимая решения невыгодные для себя и всей семьи, и сам же потом признавая, что я была права... И мы жили реально хуже, чем могли бы, и мне годами приходилось это терпеть, и вечно чуствовать себя недолюбленной, не получая от мужа того же, что всегда давала ему. Сначала я думала, что может, просто хочу слишком многого, пытаясь «дополучить» с мужа любви, которой мне всегда не хватало от отца. Но потом увидела не только это.
Я никогда на мужа не давила, потому что с детства насмотрелась, как бабушка шпыняла дедушку, которого я любила, и которого мне было жаль, и сама я решила, что с моим мужем никогда так поступать не буду.
Моя мама вообще обладала очень мягким характером, и с моим отцом десять лет прожила благополучно, а потом он сильно изменился – под вилянием своей мамы, которая после выхода на пенсию переехала к ним жить, и моя мама превратилась в бесправную прислугу в чужой семье, сбежала, попыталась устроить личное счастье еще раз, но и со вторым мужем у нее получалось ладить не так-то просто. Хотя и мужчины попадались вполне нормальные, не то что мудак, сразу видно, и беги, если не дура, и властолюбием мы с мамой не страдали, на головы мужьям не лезли, искрене хотелось, чтобы все было хорошо и по любви. Так почему?
Уже порядком повзрослев, я стала понимать, что обе мои бабки навластвовались и накомандовались мужьями и детьми, наверное на десять поколений вперед. Вторая бабка – мать отца, своего мужа еще и била, под конец собирались разводиться, но мой дед умер от инфаркта в пятьдесят с небольшим. Второго мужа она тоже подмяла под себя и потом выгнала, я его помню лучше чем родного – тоже хороший был дедушка.
Мужьями дело не ограничилось – моя мать выросла слишком мягким человеком, неспособным за себя постоять, мой отец позволил своей матери изводить невестку и в конце концов развалить нашу семью, а потом из-за нее же перессорился со всеми родственниками, включая и меня: никто не хотел его обожаемую маму так на пьедестал ставить, как он ставил. Она для него стала всем – нормальной семьи он ни с одной женщиной не создал.
И у моей мамы развалились оба брака – ее мать не только вырастила ее беспомощной, но и потом не защитила, только подливала масла в огонь, унижала и изводила второго зятя, так что и он не выдержал.
Почему? Бескомпромисность, властолюбие, гордыня, стремление вечно быть умнее и сильнее своих близких...
Когда подобное поведение я увидела по отношению к себе со стороны своего отца, то сбежала от него, как только смогла, бросив оплачиваемый им университет, чуть не на улицу. Решила, что лучше буду бомжевать, но никому и никогда не дам сесть себе на голову. Когда отец снова возник в моей жизни, чтобы выразить несогласие с тем, какого я мужа себе выбрала, все закончилась полным разрывом отношений. Я знала, что человека, которого я сама выбрала, никому в обиду не дам. И не дала.
Но если с отцом все решилось быстро и относительно просто, то наследие бабушек (как я предполагала) долго еще потом отравляло мне жизнь.
В какой то момент я обратилась к Богу и сказала: «Если я расплачиваюсь за то, что мои бабки нагрешили неуважением и жестокостью к своим мужьям, то я больше расплачиваться за это не хочу! Не хочу, пусть отвечают сами! Я же хочу наконец справедливости, чтобы мой муж настолько же прислушивался к моим словам и внимательно относился к моим желаниям, насколько и я – к его!»
И так и получилось, жизнь наша с тех пор существенно улучшилась! Мой муж стал другим, спокойнее, счастливее, его улыбку мы стали видеть гараздо чаще, хотя раньше он сопротивлялся, когда я стремилась его беречь и просила (чуть не умоляла) его сделать как лучше для него же. А мои деды не сопротивлялись, даже когда их жены медленно их разрушали и доводили до смерти и инвалидности, параллельно отравляя жизнь их же детям...
Мои дети выросли куда более крепкими характером и менее управляемыми, чем были мои родители для своих, и чем была я для своих родителей. Они не доставили нам много хлопот, но мы с мужем никогда не пытались раздавить их, и не требовали от них ничего запредельного. Если ошибались – не стыдились перед детьми извиниться, если делали им добро – не вели себя так, будто они нам обязаны за это теперь по гроб жизни. Дети выросли пригодными для здоровых отношений – с взаимным уважением, пониманием, заботой, учетом интересов всех членов семьи настолько, насколько и они в свою очередь учитывают твои. Семья – не поле боя за власть.
Сын мне достался более упрямый и своевольный, однажды еще подростком сказал: «вы – хорошие родители, но если бы обращались со мной плохо, я бы от вас убежал». Я подумала – ему еще предстоит узнать, что кроме откровенно плохого обращения бывают и скрытые манипуляции. Жаль, что мой отец этого не понимал.
А дочь получилась очень женственной и мягкой. И я делала все, чтобы она вдобавок к этому могла всегда за себя постоять и решить сама все свои проблемы. Учила ее: «У кошек в мягких лапках – острые коготки, в маленьких телах – звериная сила (в ванной при купании кошку – все равно что ломовую лошадь удержать!), они – прирожденные убийцы, которые милы только к тем, кто к ним добр, и в отличие от собак и людей они никогда не любят, не доверяют и не привязываются к тем, кто их обижает. Любовь и дружба с ними возможна только на равных. Такой же должна быть и ты. Никого не обижай и никому не позволяй обижать себя. Если что-то прощаешь кому-то – это должно быть от великодушия, а не от беспомощности. Если кто-то попутал берега – уходи и разрывай, даже если это родные. Мои родители и оба деда из этого капкана не ушли. Но никто из моих потомков застревать в подобных капканах не должен.»
А последней вишенкой на торте оказался финансовый вопрос.
Крепостничество, войны, революции, репрессии, послевоенная разруха в истории страны – мои деды и бабки оказались, наверное, первым за долгие годы поколением, кому посчастливилось жить и растить детей в относительном покое и достатке, и даже накопить кое-какое богатство. Но потомкам ничего не досталось. Почему? Жадность и уверенность, что дети должны тоже вкусить свою долю трудностей.
Бывают родители, которые помогают детям – дарят квартиры и дают старт в жизни.
Бывают родители, которые бедны, или больны, помочь ничем не могут, и дети с самого начала это видят.
Бывают родители, которые сразу честно говорят: не рассчитывай на нас, потому что нам еще поднимать на ноги твоего младшего брата, или дохаживать больных бабушек-дедушек, ну или просто хочется наконец, вырастив детей, немного вздохнуть и пожить для себя – у каждого свой предел.
Бывают, наконец, и такие сволочные и токсичные родители, что от них сбегаешь скорее, пока живьем не съели, сверкая пятками и ни на какую помощь не рассчитывая и близко.
В последних трех случаях детям в какой-то мере проще – они сразу понимают и строят свою жизнь исходя из того, что им прийдется рассчитывать только на себя.
И наконец, бывает пятая категория – обеспеченые родители, которые ВРОДЕ помогают, но потом... требуют свое обратно в самый неподходящий момент. Нет, вовсе не потому, что резко обеднели или заболели. И не потому что с нищенской пенсией у них ободраная квартира и пустой холодильник.
Моему отцу родители квартиру подарили на свадьбу. Вроде бы. Все были довольны, мои родители прожили в этой квартире десять лет, родилась я. Все было хорошо.
Но потом родители отца после выхода на пенсию приехали и поселились с нами.
Бабушка начала устанавливать свои порядки, гонять невестку, капать сыну на мозги, что жена его не достойна, провоцировать ссоры, разрушать нашу семью.
Они могли поселиться отдельно – деду после службы выделили однокомнатную, но бабушка оказалась с гонором (ей непременно отдельную спальню с балконом подавай), так что в однокомнатную выставили моих родителей со мной. Когда же мой отец уехал на заработки, бабушка заявилась к маме и сказала, что она с дедом надумала разводиться, поэтому в этой квартире будет жить дед, она – в большой (и там же поджидать назад любимого сыночку, которому к ней всегда добро пожаловать), а моя мама со мной должна убраться к моим родителям, они об обеспечении своей дочери жильем пусть и думают. Это стало последней каплей, когда мой отец вернулся, его ожидало мамино заявление на развод.
Много лет спустя я спросила маму – почему же вы сами с отцом за столько лет не заработали и не купили себе квартиру? Она ответила: во-первых в советское время иметь в собственности сразу две квартиры было все равно нельзя, а у них ведь квартира, подареная свекрами на свадьбу уже была. Но самое главное – никто не ждал и не думал, что свекры так себя поведут. Мой отец-то думал, что ему квартиру на свадьбу подарили окончательно. Не было никаких разговоров, что «пользуйтесь до нашей пенсии, а потом мы в нее переедем, а вы купите свою», иначе очевидно было бы, что надо затянуть пояса, накопить денег, и до часа Х, в идеале еще до выхода родителей на пенсию, и купить свою. Но мой отец верил, что родители его любят, без жилья по-любому не оставят, и не заморачивался. Они, собственно, и не оставили. Его. Вот только нежеланную невестку свекровь выжила из семьи, свекр же, не смея возразить жене, на это просто молча взирал, а вскоре и вообще умер. А мой отец не смог и не пожелал защитить мою мать – свою слишком идеализировал (на всю жизнь, как оказалось).
Возможно, было бы легче и их семья бы сохранилась, если бы родители моей мамы купили ей отдельное жилье, или хотя бы одолжили на него деньги. Но бабушка считала, что раз они выдали замуж дочь, то больше ничего не должны, пусть крутится сама. Что у нее жизнь и так слишком сладкая – войны не видела, послевоенной разрухи – тоже, выросла на всем готовом, так еще и квартиру ей на блюдечке подай? Пусть у мужа отсуживает, а что при этом развалилась семья – пофиг. Все что мы заработали, говорила бабушка – это себе на старость.
А потом наступили лихие 90-е, и все их сбережения превратились в хлам. Не только моя мама – многие тогда выживали как могли. Единственная помощь, которую ей оказали родители – забрали меня к себе, когда моя мама с новым мужем днями и ночами крутилась на работе, пытаясь удержаться на плаву. Меня бабушка и раскормила как свинью, и воспитала по своему вкусу, и убедила, что мне жить лучше у них, а маму видеть только по выходным. Много лет спустя я узнала, что это была не бескорыстная помощь: бабушка брала с мамы деньги за мое содержание. И очень жалею, что не настояла на том, чтобы жить с мамой, помогать ей по мере сил в ее работе. Но что я могла понимать в пять, шесть, семь лет? Даже в десять?
Мама рассталась в конце концов и со вторым мужем, не в последнюю очередь из-за бабушки, которую ей не хватило ума хоть на этот раз держать подальше. Бабушка мечтала, чтобы они расстались, так и случилось, хотя мне этот мужчина всегда нравился больше, чем мой отец, и относился он ко мне лучше.
Еще сбылось страстное бабушкино желание, чтобы я была всю жизнь толстой (даже с жесточайшими ограничениями и питанием месяцами микроскопическими порциями еды похудеть не получалось). И ее желание чтобы я отучилась в университете, в колледже – отучилась, бестолку, работу по специальности не нашла, и пошла работать уборщицей, потому что платить за квартиру и кормить семью чем-то надо. И ее желание, чтобы мы с мамой жили исключительно на то, что сами заработаем, без щедрых родительских подарков в виде жилья. И пофиг, что жизнь давно совсем другая, и условия совсем другие, и страна другая, по сравнению с тем, в каких условиях зарабатывали они с дедушкой. Мы и живем, хоть и тяжело, не жалуемся, обидно просто, что человек, который меня любил, принципиально не хотел, чтобы моя жизнь была слишком хорошей, а я, слепая дура, столько лет этого не замечала и не понимала. Нажелала она нам столько, что за полжизни не разгрести.
Обидно вообще осознавать, что она хотела, чтобы мы тяжело работали, ссорились с мужьями, нервничали и страдали, а если бы у нас все было благополучно и хорошо, то ее, наверное, удавила бы жаба.
Противно осознавать, что такие родители и дедушки-бабушки есть, только в отличие от токсичных, от которых сразу сбегаешь, если не дурак, они выглядят вполне нормальными и даже любящими. От них не ждешь никакого подвоха, и их лицемерие вскрывается, только когда они отворачиваются от тебя в трудную минуту, или начинают целенаправлено разваливать твою семью, потому что им что-то не нравится. И розовые очки бьются стеклами внутрь.
Мой отец очень удивился, когда я ушла с его полного содержания и никогда не вернулась – я не собиралась платить своей свободой, отказываться в угоду ему от любимого мужчины, терпеть глупость и самодурство его матери в таких пределах, в каких не стали бы, наверное, терпеть даже работники элитного пансионата для престарелых, даже за большие деньги.
Я и мои близкие всегда были беднее их всех. Я не стала делать аборты ради карьеры и возможности заработать кучу денег. Не стала загонять пузом в ЗАГС переспективного жениха, чтобы рядом с ним тоже всю жизнь быть в шоколаде, даже не любя и терроризируя его. Больших денег у меня никогда не было, но моя зарплата всегда расходилась до копейки не только на необходимое, но и на радости для мужа и детей, игрушки, карманные, подарки. И для каждого находилось доброе слово, по мере сил всегда подкрепленное делом. Было время, когда меня содержал муж, было – когда я его. Бывало и очень тяжело, и я вспоминала своих бабок, и их нежелание, чтобы их дети хорошо жили, и в счастливом браке, и финансово. И шептала про себя: «Я отрекаюсь от их жадности, властолюбия, и зависти к счастью своих же детей, и никогда со своими близкими так не поступлю!»
Получится ли у моей семьи разбогатеть – покажет время. Но сделаю все, чтобы мои дети были счастливее меня и благополучнее во всем.
А написанная мною история нашей жизни, может, кому-то поможет избавиться вовремя от розовых очков. Это ведь хуже, чем просто бедные родители, не способные помочь, или даже бросившие, которым до детей нет никакого дела. Это «любящие» родители, страстно желающие, чтобы их дети (а потом и потомки дальше их) жили плохо. И их желания сбываются.
Мой отец тоже очень хотел, чтобы мой брак развалился, и чтобы мы жили в нищете, если не прийдем в конце концов на поклон к нему. Не вышло. Возможно и желания моих бабок мне тоже удастся отменить. Хотя бы той, которая больше всех меня любила, и больше всех постаралась мне жизнь испортить... Надеюсь...