Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Ростислав Коблов
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Давным-давно жил-был философ Буридан. Как-то его спросили: "Кто вам больше по вкусу: блондинки или брюнетки?" Философ ответил, что здесь он полнейший буриданов осёл.
Министр финансов обращается к премьеру: - Слышали новость? Студентка родила от пенсионера! - Что вы предлагаете? - хмурится премьер. - Лишить пенсионера пенсии и назначить ему стипендию.
Иммануил Кант встретился со старинным приятелем. Пригубили вина, разговорились… - Есть ли Бог? - спрашивает приятель. - Не разумею. - Есть ли свобода воли? - Не разумею. - Бессмертна ли душа? - Не разумею! - А что разумеешь, дорогой Иммануил? Кант самодовольно улыбается: - Что толпа профессоров назовёт меня великим мыслителем.
Идёт грибник по опушке и вдруг прямо перед ним всплывает большой и изящный бирюзовый шар. - Здравствуйте! Не пугайтесь, пожалуйста, - говорит шар, - я Уао, представитель дружественной Земле цивилизации Сириуса. Можно вам с научной целью задать троечку несложных вопросов? - С-согласен… - выдавливает из себя грибник. - Спасибо. Верите ли вы в Бога? - …З-затрудняюсь ответить. - Спасибо. Считаете ли вы себя душой или, простите, биологическим роботом? - …З-затрудняюсь ответить. - Спасибо. И последнее. Извините за комичный вопрос: проформа!.. Верите ли вы в иноземную жизнь? Грибник надолго задумывается. - Да ли нет? - подёргивается малость от смеха бирюзовый шар. Грибник активно вытирает струящийся со лба пот: - З-ззатрудняюсь ответить.
У одного стародавнего французского философа была очень интересная личная жизнь. Душа его тянулась сразу к двум мадемуазель. Первая была безумная красавица, вторая - страшная умница. Первая постоянно обещала оторвать ему голову, тогда как на вторую было просто больно взглянуть. В конце концов философ горько вздохнул: «Я - сущий осёл, что застыл перед двумя равновеликими охапками сена».
Античному философу Зенону предложили проверить его теорию. Зенон мрачно согласился. Нашли беговую дорожку, черепаху; вызвали из армии Ахилла. И вот приближается час великого эксперимента. Ахилл насмешливо смотрит на Зенона; тот заметно нервничает. - Беспокоитесь, что я всё-таки догоню многолетнее животное? - улыбаясь, подходит к философу Ахилл. - Есть немного… - сознаётся Зенон. - Напрасно. 200 драхм.
- Вы опять использовали во время съёмки строго запрещённое мною слово «мать»! Эльдар Рязанов примирительно берёт любимую актрису за руки: - Я больше не буду… На следующий день. - Вы неисправимы: опять - та же «мать»! Режиссёр опускает глаза: - Люда, ты не права… Сегодня была другая.
Иммануил Кант вдруг как-то заговорил с простым горожанином. - Главное в практической жизни - это дисциплина, - принялся назидать Кант. - Например, я каждый день встаю ровно в 4 часа 45 минут. Горожанин в изумлении: - В каком полку служите, господин Кант?
Святая античность. Философ Анаксимен читает состоятельным горожанам развивающую их лекцию: - Всё есть по сути воздух. Воздух и воздух. Куда ни глянь - всюду воздух… - Ты давай не дурачься, не темни, - раздаётся голос из глубины аудитории. - Ты лучше, артист, скажи, как сегодня иметь свои законные сверхприбыля? - В свете моей великой теории, - объясняет Анаксимен, - вам надо чаще надувать покупателей, при этом торговать следует - исключительно воздухом.
Лысоватый небрежно одетый интеллигентный человек, сделав визит в пару торговых точек, забежал ещё и в парикмахерскую и затем плавно направился домой. У одного пешеходного перехода его внезапно остановил совершенно незнакомый татуированный мужчина. - Что, освободился? - с чувством спросил татуированный. - По-ра-зи-тель-но! - воскликнул интеллигентный. - …Как же это вы узнали, что я вчера вечером закончил новую книгу по программированию?
Рим, 1600 год. Скоро состоится сожжение многоречивого Бруно. Аббат раздаёт всем желающим сухие веточки; к нему уже очередь, и эта очередь только разрастается… В некий момент за своей персональной веточкой подходит на редкость древняя, жалкая старушка. Аббат глядит на неё очень строго: - Это не раздача хвороста нищете! Ты, деревня, сама-то хоть поняла, зачем сюда притащилась? - Отлично поняла, монсеньор. За местом в истории.
- Доктор, я могу выпить в праздник? - Смотря за что… - уклончиво отвечает специалист. Пациент тяжело вздыхает: - Ну хотя бы за всё хорошее и против всего плохого… - Вы с ума сошли: это гарантированный летальный исход.
Совершенно незабываемая эпоха. - Падре, какие у вас покрасневшие глаза! - испуганно говорит епископу его секретарь. - Ночью ни минуточки не вздремнул, сын мой. Всё о схваченных давеча ведьмах раздумывал… Великая дилемма с ними: топить или нет. - Не надо топить этих стройненьких… - с робостью в голосе просит секретарь. После полуминутной паузы епископ слегка вздыхает: - Ну хорошо, будь по-твоему. Придётся всенародно сжечь.
Ведущих участников съёмочной группы «Семнадцати мгновений весны» пригласили в Кремль для награждения. Завели в чудесную, просторную светлую комнату, где на них с большой теплотой глядят председатель КГБ и сам Леонид Ильич. Справа от вручающих - стол с красной скатертью, на столе - ордена и медали. Сыгравший Штирлица Тихонов смотрит: «Не может быть!» Среди наград - «Герой Советского Союза». Все до единого, однако, получают «обычные» госнаграды и вскоре покидают комнату; последним уходит Тихонов… - Слава, - неожиданно произносит улыбающийся председатель Комитета, - а вас я попрошу остаться. Тихонов, счастливый, оборачивается и видит мерно приближающегося к нему главу КГБ. - Понимаете, Слава… - негромко говорит тот, - Леонид Ильич очень хотел бы, чтобы новую звезду «Героя Советского Союза» вручили ему лично вы.
Штирлиц на своём «мерседесе» движется на хорошей скорости по одной из центральных берлинских штрассе. Вдруг его демонстративно обгоняет какой-то небольшой седан с «Е» в начале номера и двумя семёрками - в конце. - Всё понятно, - мгновенно схватывает Штирлиц, - следующая встреча с женой - в кафе «Elefant», ровно в день моего 77-летия.
Центр получает 2 новых донесения от Штирлица. Не мешкая ни секунды, одно доставляют товарищу Исаевой, другое - товарищу Сталину. Исаева читает и перечитывает: «Запад сгнил: Даллес симпатизирует Вольфу». Верховный читает и перечитывает: «Не бойся, шер ами: для Габи я как пионервожатый, для Заурих - вообще как тимуровец».
Анатолий Карпов в драматичнейшей борьбе из 32 партий вырывает победу в матче с эмигрантом Корчным и сохраняет шахматную корону за СССР: 6 : 5! Брежнев вручает Карпову орден и нежно целует чемпиона. Через три года Корчной вновь добивается права на матч. Но теперь Карпов побеждает уже легко: счёт 6 : 2 и понадобилось только 18 партий. Брежнев в восторге. Он вручает Карпову орден и порывисто произносит: «А теперь дай я тебя поцелую!» - Как в прошлый раз? - улыбается Карпов. - Нет-нет! Я тебя сейчас как Хонеккера поцелую!
Тихий погожий поздний летний вечер. На освещённое крыльцо государственной дачи выходят двое: Брежнев и Суслов. Генеральный секретарь - в любимом пиджаке со звёздами. - Признаюсь, Миша, есть у меня один грешок: зависть немного мучает… - Кому же вы завидуете, Леонид Ильич? Моё воображение, так сказать, в тупике… - Ему! - говорит Брежнев и направляет указательный палец в сторону чистого неба. - На нём блестяшек больше.
Старое доброе время… - А сейчас, - говорит распорядитель вечера, - перед нами выступит сам Сергей Есенин! Под аплодисменты досточтимой московской публики появляется он, бесценный и нарядный Сергей Александрович. Поэт с места в карьер начинает читать стихи: - Дай, Джим, на лапу счастье мне… Нервный возглас из зала: - Милостивый государь, вы пьяны!
Древность. Грек прибыл в дальние края и с удивлением наблюдает за местным жителем, ловко орудующим лопатой. - Не сможешь. - говорит грек. - Смогу. - отвечает местный. - Не сможешь! - Смогу. И так несколько унылых часов… - Великий Посейдон! - вдруг вскрикивает в ужасе грек… - Посейдон тут вообще ни при чём, - самодовольно говорит местный, глядя на приближающуюся гигантскую волну. - Казак Геракл всё море выкопал в одиночку.