Поиск по автору:

В старые добрые времена, в одном из вузов работал профессор N. Человек хотя и весьма пожилой, но остающийся отличным преподавателем, обожаемым студентами за ясность изложения и блестящий юмор. Что именно он читал - история умалчивает.
Представьте картину - почтенный патриарх читает лекцию в большой, битком набитой аудитории. Студенты усердно конспектируют.
В тишине неожиданно падает на пол мелок.
Профессор нагибается, чтобы его поднять, и внезапно издает на всю аудиторию громкий звук, в источнике которого невозможно ошибиться.
Студенты замирают.
А он, разогнувшись, несколько мгновений держит паузу, после которой громко провозглашает на всю аудиторию: "Да, есть еще порох в пороховницах".
После чего потолок аудитории подпрыгивает от восхищенного рева публики, переходящего в долгую овацию.

Известно, что психиатры - люди, мягко говоря, со странностями.
Майк, о котором я хочу рассказать - не исключение. Я познакомился с ним
в израильской психиатрической больнице, куда я попал на обучение в
рамках специализации по семейной медицине.
В эту неделю Майк был дежурным консультантом. Нас позвали в
терапевтическое отделение, в котором случилась большая неприятность -
туда поступил бомж с пневмонией.
Медсестры и санитарки в больницах ко всему привычные - такие клиенты к
ним периодически попадают, и никаких особых проблем обычно не создают,
наслаждаясь больничным уютом и сытостью.
Его помыли, побрили, уничтожили насекомых, переодели в больничные
шмотки, и начали лечить от воспаления легких. Но бомж заботы о себе не
оценил – как только пришел в себя, начал целыми днями мычать дурным
голосом, а еще несколько раз измазал стены в палате продуктами
собственной жизнедеятельности.
Психиатра ждали как мессию - наконец-то он придет, и заберет этого
психа к себе в отделение.
Когда мы с Майком вошли в терапию, нас встречали чуть ли не с красной
дорожкой. Старшая медсестра собственноручно поднесла Майку историю
болезни клиента и распахнула дверь в палату-одиночку, где тот обитал.
Голосом лисы из мультфильма она сказала: - «Ну, вот и ваш пациент»,
намекая, что пациент вовсе не их - у них он оказался случайно, и это
недоразумение нужно исправить как можно скорее.
Майк не спеша зашел в палату, принюхался, слегка поморщился, а затем
доброжелательно поздоровался с бомжиком – «Шалом, Ма шломха?»
(Здравствуйте, как поживаете?) Мычание было ему ответом. На все
дополнительные вопросы ответ был неизменен.
Расспросив медсестер о поведении больного, уточнив количество и
местоположение намазывания, Майк окончил сбор анамнеза, и быстро вышел
из палаты. Затем он пристроил папку с историей на столике медсестры и
неразборчиво написал, что у больного органические изменения головного
мозга, что он рекомендует продолжать лечение в терапии, и добавить
такие-то лекарства. В случае, если не будет улучшения – заказать
повторную консультацию психиатра.
Сказать, что персонал отделения был разочарован - это было большое
преуменьшение. Провожали нас уже без всякого радушия, под злобное
шипение санитарок. Старшая медсестра пригрозила вызвать нас завтра же,
и продолжать это делать ежедневно, пока мы больного не заберем.
К счастью, следующий день был выходным, но в воскресенье (первый рабочий
день недели в Израиле) с самого утра бумажка с просьбой о повторной
консультации уже дожидалась Майка на его столе.
Неспешно переделав свои дела в психиатрии, Майк двинулся в сторону
терапевтического отделения.
От былого радушия персонала не осталась и следа - медсестры смотрели
на нас с Майком, как будто это именно мы пришили к ним мазать дерьмом
стены. Доктор благодушно со всеми поздоровался, зашел в палату в
пациенту, оттуда сразу же донеслось знакомое мычание. Через несколько
минут он вышел и спросил: «Ну, и как он себя ведет? Стенки продолжает
мазать?»
Санитарка с ненавистью ответила: «Вчера один раз намазал, да и сегодня
уже успел - только перед вашим приходом еле отмыла. Заберите вы его в
психушку - сил уже никаких нет».
Майк с невозмутимым видом взял папку с историей болезни, долго писал
результаты осмотра, после чего вручил ее старшей сестре. Она открыла ее,
начала читать, а Майк быстро подхватил меня под руку, и в темпе повлек к
выходу из отделения. Заходя за угол, я успел обернуться и заметить, как
старшая сестра стоит онемевшая, с отпавшей челюстью, глядя вслед Майку,
а остальные тормошат ее и пытаются заглянуть через плечо в папку с
историей.
Быстро покинув терапевтический корпус, мы пошли обратно в психиатрию.
Майк на ходу мурлыкал под нос мелодию «Yellow Submarine».
Заинтригованный, я спросил:
- Майк, так что же ты им все-таки написал?
Он посмотрел на меня безмятежным взглядом и сказал:
- Только правду и ничего, кроме правды. Раньше он мазал дерьмом стенки
четыре раза в сутки, а сейчас только один. Да и мычать стал
значительно тише. Вот я и написал все как есть: - «В состоянии
больного наметилась положительная динамика. Рекомендую продолжить
назначенное лечение в рамках терапевтического отделения».
Теперь челюсть отпала уже у меня.
А Майк задумчиво прибавил:
- Эх, еще одну рекомендацию забыл написать. Надо было ему дать
что-нибудь для запора, чтобы стенки нечем было мазать. Позвонить им,
что ли? Нет, пожалуй, звонить не буду. Думаю, они на меня немножко
сердятся, что я его к нам не перевел. Ну да ничего, они терапевты.
Сами должны о такой простой вещи догадаться.