Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: AVS-63
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
В начале девяностых моего приятеля актера Славу уволили из театра по сокращению штатов, и кто-то из друзей посоветовал ему рвануть за границу. Мол, там и бродячие уличные актеры деньги лопатой гребут, а ты талант - тебе там цены не будет. Ну, Слава и рванул. Иллюзии насчет «денег лопатой» развеялись очень быстро - в Берлине своих актеров было не протолкнуться. Не знаю чтобы он делал, если бы не вмешался его величество случай. В одной приличной толпе наступили Славе на ногу – нечаянно, но при этом подошва туфель фабрики «Скороход» дико хрястнула и оторвалась до половины. Для Славы это была реальная катастрофа! И видимо наступивший ему на ногу бюргер осознал это полностью. - Вот веришь-нет, а я эту туфлю с ноги сдернул, смотрю то на нее, то на бюргера, а сам и сообразить не могу, что же мне с ней делать, как мне в этой рванине в Россию возвращаться. А бюргер достал «лопатник», раскрыл, и купюру мне сует, при этом извиняться не перестает. Я как глянул – мать моя! Пятьдесят марок! Он мне в руку их сунул и бежать, а мне как-то веселей на душе стало - хоть что-то заработал. Я еще раз на свой туфелек посмотрел - мозги зашевелились. Эх, думаю, была не была где наша не пропадала! После небольшой обработки туфель стал визуально как новый, а в натуре, если говорить по-русски, подошва держалась на соплях. Что, кстати, Славе было и нужно. Поначалу трудновато конечно: оно ведь когда не нарочно - вроде легко, а вот когда хочешь сделать это специально - никак не получается. Но часа два спустя Славе на ногу наступили повторно и опять дали денег за оторванную подошву. В общем, процесс пошел и действо повторялось пока не собралась кругленькая сумма. Потом было триумфальное возвращение на родину с заездом в Польшу, где Слава прикупил кой-какого товару для начала собственного бизнеса. К следующим плановым поездкам в Германию Слава готовился основательно. - Я даже взгляд перед зеркалом отточил и мимику, – доверительно поведал он мне, – вот такой! Увидев гримасу которую он скорчил, я сейчас жалею, что я не классик и не смогу передать словами полное выражение его взгляда. Но даже в общих чертах он был довольно красноречив. В этих глазах читалась безысходная тоска о невосполнимой потере. Вид был такой, что даже на похоронах особо близких людей родственники погребаемого кажутся не столь искренними и расстроенными. Талант был во всем. А еще где-то там вдали за вселенской тоской об утрате, подернувшей выражение глаз читалась опасность, мол, я с тебе гад за такой ущерб живым не слезу. Я тебе за свой туфель, горло перегрызу! Ощущение реализма было такое, что моя рука превозмогая осознание того, что я-то ни на какой туфель не наступал и вообще Славе ничего не должен, рефлекторно дернулась в сторону кармана и если бы тот не пригасил свой взгляд я не знаю сколько бы он заработал на мне. - А что, обязательно нужно было для этого за «бугор» мотаться, в Москве тоже народ с деньгами имеется, здесь не пробовал? - Здесь … - лицо Славы подернулось тоской, а паузы стали принимать ужасающие размеры – здесь пробовал … два раза пробовал …, самые элитные места выбирал где весь бомонд тусуется … - Ну и как? – не выдержав столь пространной речи, перебил его я. - Че как?!! Говорю же – два раза пробовал и два раза рожу били, за то, что под ногами путаюсь! Нет уж, если опять прижмет, то только за бугор!
Небольшая справка; "двойной нельсон": прием в вольной, классической борьбе и других видах единоборств с просовыванием обеих рук сзади через подмышки соперника и нажим сведенными кистями в замок на шею и затылок. Партер - это положение борца на четвереньках. Раз случайно попал зрителем на соревнования по вольной борьбе – не чемпионат мира конечно, а так - соревнования районного масштаба. Может и не запомнилось бы ничего, если бы на первых рядах не сидела группа молодых ребят попивающих пиво и азартно болеющих за какого-то Кольку. Зрителей было немного и поэтому выкрики ребят прерывались только сопением борцов. Надо отдать должное, что один из этих болельщиков в борьбе все же кое-что понимал, по крайней мере дважды объяснял кому то из друзей, что Колян сейчас провел бросок через бедро, потом какой-то захват, а борьба тем временем перешла в партер, где Коляну удалось сделать захват именуемый двойной нельсон. Видок кстати, во время такого захвата у борцов еще тот, один стоит на четвереньках, а второй практически лежит на его спине и все это сопровождается громким сопеньем от неимоверных усилий. В этот то момент кто-то из компании у знатока и поинтересовался, мол, что за хрень, как такой прием называется? Знаток замялся, мол не помню, забыл, название какое-то мудреное, но тут вмешался третий – Да ты че Слав, этот прием даже я знаю – это же рачком. Да мы с Танюхой таким часто пользуемся, только она дышит поэротичней и не хрипит, а повизгивает! Так как он говорил это довольно громко и вполне серьезно, первыми рухнули борцы, а следом рефери, который практически лежа содрогаясь в конвульсиях смеха, объявил о боевой ничьей.
Двадцать семь лет тому назад родители купили мне новые ботинки. Хорошие ботинки – скрипучие и блестючие, но имеющие одну характерную особенность, а заключалась она в том, что если повернуть подошву к полу градусов так в сорок пять-семьдесят, то легким росчерком можно было оставить довольно приличную и жирную черту. Не воспользоваться таким пишущим инструментом я просто не мог, видимо поэтому и написал на полу школьного коридора одну короткую, но довольно емкую фразу. В этой сакраментальной надписи новоиспеченного граффити не было восхваления КПСС или призыва в защиту Луиса Корвалана, а было скорее выражение отношения ко всему происходящему в рамках умственных способностей не очень успевающего ученика восьмого класса средней школы. Тем не менее старался я исключительно и когда высунув язычок выводил кавычку превращая букву «И» в «Й» без всякого намека на мат, даже не заметил, что за мной уже наблюдает техничка баба Люда. Тем не менее молодость и ловкость дала мне возможность увернуться от опускающейся чуть ниже спины швабры. А потом был скандал - довольно глобальный скандал, я вам скажу. Привлечены к нему были и директор школы и классный руководитель, да и еще много нужных и ненужных лиц. Резюме было жестким и безапелляционным – стереть немедленно! Поэтому всю десятиминутную перемену я тер пол под жестким присмотром бабы Люды и Галины Сергеевны, то бишь классного руководителя. Чертова надпись имела одну странно-характерную особенность, вот писалась она легко – и я это точно помнил, а стираться не хотела ни в какую. Я тер, а она даже не бледнела. Уже горели не привыкшие к швабре ладони и я был несчетное количество раз обсмеян одноклассниками и другими учениками, а надпись не потеряла еще ни одной буквы. Хорошо хоть раздался спасительный звонок. - Иди на урок – подвела черту классный руководитель – а после урока на большой перемене продолжим! Уроком была химия. Не думая ни о каких формулах, я тупо смотрел на висящую над доской таблицу Менделеева и с содроганием ждал звонка на перемену. Странно, но в какой-то момент мне показалось, что портрет Менделеева висящий там же где таблица мне подмигнул и я вдруг явственно представил как превращаю свой тяжкий труд в яркое шоу, которое может мне принести не только радость, но и всешкольную, а то и всепоселковую славу. Оставшиеся пятнадцать минут до звонка я думал уже о том, как мне свой план внедрить. Не успел звякнуть звонок и я был уже рядом с дежурным по классу. - Дай-ка я тебе помогу! – схватив какие-то штативы и колбы устремился я с ними в лаборантскую. То, что мне было нужно, искать долго не пришлось, так как для своих школьных, а иногда и внешкольных опытов мы уже использовали данный элемент, который в те времена даже не прятали в сейф. Засунув пальцы в керосин я выудил из банки довольно приличный кусочек грамм в десять и завернул его в приготовленный лист бумаги. Дальше было дело техники. Баба Люда вместе с Галиной Сергеевной уже были на моем трудовом посту, довольно напряженно оглядывая школьный коридор. Техничка даже принесла ведро свежей воды, видимо в надежде, что я попутно помою и остальную площадь своего «холста» - как она глубоко заблуждалась! - Галина Сергеевна – заканючил я стоя над злополучной надписью – да ее не отмоешь, давайте лучше я краски принесу и закрашу. Конечно это был отвлекающий маневр, в этот момент я отщипывал мизерные кусочки от куска находящегося в кармане, незаметно бросая их на пол. - А ты тщательней три! – с неким злорадством вмешалась баба Люда – тщательней! Я за вами охламонами вон какую площадь оттираю и ничего не померла пока! - Ну как тщательней то? Вот так что ли?! – ухватив швабру с тряпкой, макнул я ее в ведро. – Вот так да!? Вот так?!! – делая резкие поступательно-возвратные движения, шмурыгнул по полу. – Вот так!? Вот так!? - Ага!!! Ага!!! – поддакнула мне баба Люда – только ты милок надпись три, а не возле ведра, и пошустрей! Движения швабры в моих руках стали поистине стремительными. Исказив лицо в остервенело-идиотическом выражении и беспрестанно повторяя; «вот так – вот так», я приближался к надписи. Первая вспышка, дым, и огненный всполох произвели неизгладимое впечатление. Баба Люда охнула и ухватилась за подоконник, глаза Галины Сергеевны стоящей тут же у окна по размерам перестали уступать оконным проемам. Ну и правильно, откуда у учителя русского языка фундаментальные знания о реакции натрия с водой. А я шуровал шваброй отчаянно, так отчаянно, что валивший из-под тряпки дым и огненные вспышки создавали реальную картину трудяги-парня. Заключительным этапом, стал мой рывок к ведру куда предварительно перед тряпкой я бросил остаток натрия. Красивый фейерверк я вам скажу, некоторые слабонервные даже на колени упали, а баба Люда говорят потом к любому ведру опасливо подходила, но этого я уже не видел. Слава которая меня окружила после столь значительного и яркого шоу вылилась мне в две недели отстранения, да и вообще в школу пускать не хотели, хорошо хоть в поселке она одна, а то бы переводится пришлось. Но скажу так – до окончания десятого класса меня больше никто и никогда не просил мыть полы, а это согласитесь, уже не мало.