Поиск по автору:

По поводу английского юмора.

Каждый год провожу свой отпуск в Ереване, там живет моя мама. Для отпускника из России, Армения это прекрасное место, к сожалению недооцененное. Одно из немногих реальных достижений армянской жизни, это сильное развитие телевидения, действует большое количество телеканалов, которые достаточно серьезно конкурируют в попытках найти новый сюжет или идею для передач из местной жизни. Одной из таких попыток стала программа на одном из каналов, об иностранцах постоянно живущих в Армении. Сам видел передачу об одном англичанине, художнике по профессии, который уже несколько лет живет в обычном панельном доме, рисует картины об армянской природе, исторических местах и других объектах вдохновляющих свободного художника. Этот мужик, по виду типичный англичанин, высокий блондин, очень худой, с узким длинным лицом, и тонким, выступающим, слегка волнистым носом. Он дружит с соседями по лестничной площадке, особенно с молодыми мужем и женой, иногда сидит с их маленьким ребенком, когда матери нужно выйти из дома. Все это было радостно изложено в показанном сюжете, а в конце журналистка спросила самого художника: "А почему вы выбрали именно Армению для переезда сюда, и уже столько здесь живете?" Ответ был достойным английского джентльмена: "А в какой еще стране человек с таким носом как у меня будет чувствовать себя полностью равным другим".

В 60-70 годы среди женщин, стремившихся выглядеть красиво и в тоже время представительно, пользовалась большой популярностью прическа башня. Это когда длинные волосы накручивали в цилиндрическую форму. Такая прическа встречалась среди почти всех возрастных групп, но больше среди женщин среднего возраста, госслужащих, педагогов, т.е. тех, кто стремился к большей представительности. В московской коммунальной квартире, где мы тогда жили, во время разборки между соседками, одна в сердцах ударила скалкой по башне обидчицы, причем не сверху вниз, а сбоку. Раздался звон бьющейся посуды, внезапно умолкнувшая дама с помутившимся взором и струйками крови упала на руки свиделей. Оказалось, основой гордо возвышавшейся башни служила стеклянная поллитровая банка. Вот тогда я стал понимать, как сложно и непросто создавать и поддерживать женскую красоту. Моя мама, тети и друзья семьи все носили стрижки.

Как-то в очередной раз ушел на больничный зам. начальника нашей конторы Иван Севастьянович, человек пожилой, заслуженный, как говорят широкой души. Он много и успешно работал, и давно мог уйти на отдых, тем более что материальную базы создал себе серьезную. Но его не отпускали, да он и сам не хотел. Многолетний ударный труд, сдача объектов, организация и руководство застольями, пошатнули его некогда богатырское здоровье, сделав почечником с периодическими обострениями. Приехав навестить его группой из четырех человек, мы уже вскоре сидели вокруг стола с напитками и закусками, а хозяин лежал посреди двуспальной кровати и активно участвовал в беседе. На стол накрывала его жена, пожилая, полная женщина. Когда дело дошло до кофе, в комнату вошла фигуристая молодуха в белом халате, и очень ловко и быстро сделала больному укол, ослепительно улыбнулась и ушла. Иван Севастьянович проводил ее взглядом:
- Баба просто волшебница, хоть и большие деньги берет, а дело свое знает. Вот стала мне делать точечный массаж, а у меня стояк появился. Я тут решил на жене проверить, не фига, даже не шевельнулся, а эта только в комнату зайдет, все начинает работать. Так что мужики, я еще поболею.

Этого человека я видел, когда приехал в командировку в один живописный сельский район нашей страны. Он работал судьей, пользовался уважением как знающий, опытный человек, и как говорят юристы, ни одно из принятых им решений никогда не было отменено вышестоящей инстанцией. Но и на солнце бывают небольшие пятна, что-то подобное было и с судьей. Заняв эту должность, он стал больше задерживаться на работе и нередко возвращался домой выпившим. На качестве судебной работы это не отражалось, хотя его жене не нравилось. В очередной раз придя домой поздно вечером, он даже не смог раздеться и просто запутался в рубашке и брюках. Жена, видя такую потерю координации, стала сама раздевать его как маленького. Сняв с него штаны, она увидела на нем женские трусики вполне хорошего качества. Возмущенная супруга от всей души врезала ему и стала громко обзывать разными словами. Судья, надо отдать ему должное, сразу сумел снизить градус своего опьянения, и в свою очередь пристыдил жену:
- Дура! Ты хоть понимаешь, сколько у меня врагов в этом городе и на что они только не идут?
Жена была бабой нормальной, с неплохим абстрактным мышлением, и кинув в лицо мужу чистые семейные трусы пошла смеяться на кухню. С ее легкой руки эта история стала достоянием общественности района, добавив, как ни странно, несколько положительных пунктов судье и его семье в целом.

Когда-то, в конце 90-х приходилось много ездить в командировки. Приехав в Тамбов в середине лета, я почувствовал себя почти отдыхающим. Разместили меня в гостиничном комплексе филиала центра микрохирургии академика Федорова. Место было живописное, на краю парка. Единственное, что показывало его принадлежность к медицине, это старики и старухи, с наклеенными квадратиками над одним глазом, признак сделанной операции, ходившие везде. Что ни говори, глазные операции удел в основном пожилых людей. Номер мне достался маленький, но вполне нормальный, дверь выходила в небольшой тамбур, с дверью в коридор. Тишина была необыкновенная. Вернувшись поздно вечером, после хорошей посиделки с коллегами, я никак не мог попасть ключом в дверь. Вокруг был полусумрак, освещение видимо не должно было воздействовать на больных. Откуда-то доносился стук чего-то легкого и нетяжелого. Дверь никак не поддавалась, хотелось спать и, извините, в туалет. Стук приблизился, оглянувшись я увидел Смерть, именно с большой буквы. Это была высокая старуха с развевающимися седыми волосами, в длинном белом балахоне, с наклеенным квадратиком над глазом, и клюкой в руках. Она стучала по стене и шла ко мне. Я не понял, как открыл и запер за собой дверь тамбура, а затем дверь номера. Скорее всего, просто прошел через них. Опьянение, желание спать и сходить в туалет исчезли, остался только бешенный стук сердца и страх. Через пару минут до меня дошло, что это обычная старушка из оперированных, но пережитый страх, вернее память о нем, остались.

Рассказал мой сослуживец, он тогда жил в Казани. Выходя вместе с двумя друзьями из кафе, они увидели красивую, хорошо одетую молодую женщину. Она неспешно проходила перед ними. Пораженные ее внешними данными поддатые друзья смотрели на ее проход, и один от избытка чувств выдал негромким голосом: "Ведь еб...т же кто-то такую красоту". Но женщина услышала: "Да, такой же алкаш как и ты", и так же не спеша пошла дальше.

Бывая в отпуске, если это теплое время года, пользуюсь исключительно одним дресс-кодом - джинсы и футболка. А отпуск провожу на малой родине, где люди очень внимательно оценивают все внешние данные друг друга. Общаюсь в основном с друзьями юности, их немного. После реформ и разводов, у людей мало что остается, кроме здорового пофигизма, так что я со своим дресс-кодом, просто один из всех. Как-то идем с другом, который всегда был крайне равнодушен ко всем тенденциям верхней одежды, ну а с годами это только усилилось. В каком-то смысле его можно назвать Диогеном, если помните такого. Пока мы шли мирно беседуя, примерно за минут 15 ко мне обратились четверо, в том числе и одна женщина, с просьбой оказать материальную помощь, т.е. дать денег. Причем все выглядели приличнее нас, мужики были в пиджаках. Для тех, кому интересно, я ласково отшучивался. Мой друг Диоген после последнего обращения, нахмурившись, прямо спросил: "А чего это они все только к тебе обращаются?".
- "А ты у них спроси?" - своих предположений у меня не было.
Через какое-то время ко мне обратился мужик, слегка бомжеватого типа, с предложением: "Сколько не жалко". Вот здесь Диоген и выдал: " А чего ты к нему подошел,что в нем такое увидел?"
Тот оказался человеком прямым: "Да просто будка у него самодовольная, я таких знаю". Проситель был вознагражден небольшой суммой наличности, а остальные резервы разошлись в открытом кафе с холодным пивом и скромной закуской, где мы обсуждали отличия современного пофигизма и античного.

Друг как-то рассказал, что познакомился с хорошей девушкой, зовут Лена, все при ней, даже был у ней дома раза два, с мамой познакомился. Желая продолжить положительную динамику отношений, предложил мне вместе сходить к ней. Пусть Лена и мать видят, что у него и друзья приличные люди (это не мои слова). Пришли, Лена оказалась здоровенной девушкой, типа толкательницы ядра, с мягкими манерами. А вот мать была просто замечательной и доброй теткой, в два раза меньше дочери. Она нас усадила за стол с большой вазой яблок, хотя было это все зимой, и не слушая даже наших отказов, пошла жарить нам курицу с картошкой. Мы вели светскую беседу, Лена раздала нам по огромному яблоку, на столе лежал ножик с красивой рукояткой. Я щелкнул по яблоку пальцем, и взявшись большими пальцами за жопку слегка напрягся, и оно (до сих пор не понимаю как) с хрустом распалось на две половинки. Несмотря на довольно большие габариты, я никогда не отличался физической силой, ничего не качал, и вообще был далек от любой физической и спортивной активности. Лена восхищенно на меня посмотрела, а мне ничего не оставалось, как предложить ей половинку яблока. Мой друг, кстати бывший спортсмен, занимался плаванием, взяв свое яблоко, начал его ломать аналогичным способом, но оно никак не поддавалось. Неловкий момент прервала мама, за чем-то вернувшаяся в комнату.
Курица с картошкой оказались отличными. Мой друг о Лене больше ничего не говорил, а в наших отношениях вообще ничего не изменилось.