Поиск по автору:

Немного из политической лингво-фантастики

Дональд Трамп, забыв развестись с Меланией, женился на Виктории Нуланд, получил опеку над Байденом и уже, как его опекун, вернулся в Белый дом. Охренев от такой картины многие американские штаты вышли из союза, зажив своей независимой жизнью.

Отделилась и Флорида. Чтобы подчеркнуть свою самодостаточность некоторые особо активные флоридцы вспомнили, что еще 200 лет назад их полуостров был частью Испанского королевства и пролоббировали введение испанского языка как официального. Законопослушные граждане вновь образованного государства начали учить великий и могучий язык Мигеля Сервантеса и Лопе де Веги. В школах заменили портреты Уильяма Шекспира и Марка Твена на изображения Хосе Села и Эмилио Кастелара, на городских улицах появились репродукции картин Эль Греко и Сальвадора Дали, а на флоридских дублонах - гордые профили Кортеса и Писсаро.

Но не тут то было! Местные индейцы, при поддержке заокеанских анадырских чукчей, считающих их своим родственным народом, устроили массовые беспорядки. Они стали жить в вигвамах на площадях больших городов, жечь покрышки и бегать с портретами героического вождя Оцеолы, замученного в плену бледнолицыми оккупантами. Однажды к ним даже приезжал сам великий чукотский вождь Абрамович, который раздавал всем митингующим традиционные нанайские бусы, уверяя, что это натуральный байкальский жемчуг чистейшей воды.

И вот во Флориде ввели семинольский язык! Гордые и хитрые воины из Центрального фигвама по языковому контролю, те, которые с традиционными бубнами в руках и орлиными перьями на головах, стали требовать ото всех: и туристов, и местных, использовать только официальный язык.
За нарушение - штраф 250 жемчужин!

Тут уже охренели все, а больше всего охренели сотрудники Космического агентства с мыса Канаверал! Сначала, когда попытались перевести всю свою документацию на новый государственный язык, а потом ещё раз, когда попытались прочесть переведенное.
Центр управления полетами в Хьюстоне выпал в осадок, услышав требование с мыса Канаверал говорить с ними и с МКС только на семинольском языке. Пришлось ЦУПу пожаловался на расшалившихся флоридских индейцев в Остин.

Конец простой – пришел Техас и некоторые лингво-озабоченные индейцы, в обязательном безусловно-добровольном порядке, вернулись обратно в свои резервации – туда, где они смогут наслаждаться их прекрасным и певучим языком уже безо всякой примеси англицизмов и прочих заимствований.

Деньги - это функция времени от веры.

В довольно престижном техническом университете была ярмарка вакансий для выпускников.
Ни у кого из будущих дипломированных программистов не получилось устроиться на хорошо оплачиваемую работу в одну известную и крупную международную корпорацию по причине того, что на собеседовании никто так и не смог, с серьезным выражением лица, произнести фразу: "Я хочу работать дата-аналитиком в "Виктория Сикрет".

Был на нашем пароходе такой случай. Как-то раз, на подходе к одному норвежскому фьорду, взяли мы на борт лоцмана: невысокого дядечку раннего пенсионного возраста с рыжей куцей бородкой и загадочной хитринкой в глазах. Он резво оббежал весь наш ходовой мостик, потом снял с себя непромокаемую форменную куртку, повесил её на спинку лоцманского кресла и разулся.
Взглянув на его ослепительно белые шерстяные носки, четвертый помощник Толик спросил капитана:
- Радмир Константинович, а давайте скажем лоцману, что ковровое покрытие нашего мостика – линолеум?
Капитан, удивленно рассматривая норвежца, лишь отрицательно покачал головой.

С камбуза поднялся кок с тарелкой бутербродов и кофейником для лоцмана.
- О, welcome drink! – обрадовался тот и начал как-то ловко складывать бутерброды с колбасой и сыром в сэндвичи и поедать их, попивая кофе. Через несколько минут тарелка опустела, а лоцман, уютно хрюкнув, вдруг захрапел.
- Он что, заснул там что ли? – изумился капитан.
Толик подошел к спящему лоцману, громко захлопнул увесистый том "Мореходных таблиц" около самого уха норвежца и, принюхавшись, доложил:
- Спит! И, вроде как, не пьяный.
- Ты чего ему в кофейник налил?! - набросился капитан на кока.
- Ничего там не было! - обиженно возразил тот. - Только кофе, который мы два месяца назад в Коста-Рике брали. Все пили - всем нравилось.
На мостик был срочно приглашен судовой врач.
- Нормальный, здоровый сон, - сообщил он, посмотрев на норвежца. – Хотите, кровь на анализы у него возьмем?
- Пока никакой крови! - возразил капитан доктору и вызывал по УКВ местную лоцманскую станцию.
Те, почему-то, не очень удивились случившемуся: лишь порекомендовали нашему пароходу лечь в дрейф и дожидаться смены лоцмана.

Очень скоро стало понятно, что свежий боковой ветер сносит нас на норвежские скалы быстрее, чем подходит лоцманский катер. Капитан приказал отдать правый носовой якорь. Услышав грохот якорной цепи в клюзе, лоцман вдруг встрепенулся, соскочил со стула и с криком: «О, чёрт! Здесь же донные мины!» - ласточкой прыгнул с крыла мостика в воду.
Несколько секунд все ошарашенно молчали. Первым голос подал Толик:
- Спасательный круг бросать будем? – поинтересовался он у капитана.
- А по затылку ему попадешь? – капитан смотрел на норвежца, быстро гребущего к подходящему катеру.
- Попаду, наверное, - неуверенно ответил Толик.
- Тогда не будем, - решил капитан, - круг почти три кило весит, да и денег, однако, стоит, - и он, повернувшись ко мне, сказал: «Сергей Владимирович, запишите, пожалуйста, в вахтенный журнал, что лоцман спрыгнул за борт с крыла мостика и нами была объявлена общесудовая тревога «Человек за бортом!»

Тем временем лоцманский катер, застопорив ход, поднимал своего коллегу из воды.
Я посмотрел в бинокль на катер. Там был только один норвежец в непромокаемой лоцманской куртке. Он стоял, поставив, согнутую в колене, ногу на рейлинг ограждения рубки. Между его ботинком и задравшейся брючиной виднелась узкая полоска белого шерстяного носка.

Инженер, однако

Сломалась кофеварка. Жена вспомнила, что она инженер и починила кофеварку. Через неделю кофеварка опять сломалась. Жена снова починила кофеварку. Где-то на седьмом цикле процесса «сломалась - починила - сломалась» муж с сыном не выдержали: купили точно такую же кофеварку и подменили старую на новую.
Жена не сдавалась - она сломала новую кофеварку и починила старую. Теперь чинит новую сломанную, а старая, починенная, больше не ломается.
Одновременно с кофеварками она ремонтирует и посудомойку, поэтому пока что все моют тарелки вручную (если моют).
Муж не решается покупать новую посудомойку - на кухне и так уже две кофеварки.
Ещё, одномоментно с кофеварками и посудомойкой, жена решила почистить кондиционер, а на улице плюс 36, однако.

У англичан принято состоять одновременно в семи или восьми различных обществах.
Например: гольф-клуб, жокей-клуб, попечительский совет местного цирка, родительский комитет академии подводных танцев, близлежащая церковь спившихся свидетелей трезвой пятницы, круглосуточная вахта помощи полицейским, постоянно страдающим от уличного насилия, национальная ассоциация бесшумной стрельбы из гранатомета с глушителем, общество защиты тропинки Робин Гуда через Шервудский лес, профсоюз работников народных криминальных промыслов, фонд помощи водителю школьного автобуса, сломавшего в ирландском пабе свою руку и чужой табурет о спину детского тренера по спортивному лежанию в гамаках, которому мы тоже соберем денег на слуховой аппарат, потому что он плохо слышит, когда пьет чужое пиво."

У приятеля радостное событие - родилась вторая дочка!
Поздравляю его и, помимо всего прочего, говорю, что теперь он, от Российского государства, получит капитал на рождение второго ребенка.
- Не получу, - не соглашается тот.
- Почему? - удивляюсь я.
- Капитал-то материнский!

Как матрос Шурик был кошатником

Аня еще училась в школе, когда в своём дворе, около мусорных баков, она подобрала бездомную кошку и принесла её к себе домой. Собственное домашнее животное должно было показать родителям и старшему брату, что Анна уже выросла и вполне взрослая и самостоятельная личность. Но домочадцам было не до неё: они готовились к переезду в Америку - собирали вещи и документы. Анну же предполагалось пока оставить в Питере: закончить школу и получить высшее образование.
В питомице своей Аня души не чаяла и основательно разбаловала животинку. Очень быстро беспородная кошка с помойки превратилась в царственную особу, питающуюся лучшими сортами "Вискаса" и предпочитавшую только определенный наполнитель для своего лотка. Закончив университет, Аня жила в Питере и не торопилась воссоединяться с семьей, наслаждаясь общением с родительницей через океан.

И тут в её жизни появился матрос Шурик. Конфетно-букетный период у них продлился недолго (где-то часа четыре) и Шура переселился из женского общежития кулинарного техникума к Анне, в её родительскую трехкомнатную квартиру на Петроградке.
Вскоре у Ани возникла срочная необходимость слетать по семейным делам в Нью-Йорк на пару месяцев. Шурику были оставлены ключи от квартиры и подробная письменная инструкция - как и когда кормить любимую кошечку хозяйки. Проводив девушку в Пулково, матрос Шурик сообразил, что сегодня последнее воскресенье июля и поехал отмечать день ВМФ: святой, для каждого моряка торгового флота, праздник.
В одном из фонтанов ЦПКиО он и познакомился с парнями из ближайшего отделения милиции, которые несколько удивленно сказали Шурику, что сегодня день ВМФ, а не ВДВ и, согласно традиции, купаться в фонтанах немного рановато. В ответ Шурик заявил, что срочную службу он проходил как раз в ВДВ, а в фонтане он будет праздновать день флота аж до второго августа, потом, поменяв тельняшку с чёрными полосками на другую, с голубыми, продолжит свой праздник. Неделю ловить в фонтане обладателя коллекции полосатых маек ментам не хотелось, поэтому они подманили Шурика фляжкой со спиртом «Ройял» к бортику, где и скрутили его. Следующие два дня матрос Шурик спаивал личный состав отделения милиции, сидя у них в ИВС. Потом из отпуска вернулся начальник отдела и выгнал его вон.

Только выйдя из полицейского околотка матрос Шурик вспомнил про довоенное ему животное. Кошка была жива. Она питалась объедками из мусорного ведра на кухне и продемонстрировала удивленному Шурику свой новый навык: пить воду из туалета. Матрос Шурик искренне восхитился навыками выживания у кошачьих и собрался было уже идти в магазин за "Вискасом", как вдруг у него зазвонил телефон. Это были сослуживцы по ДШБ, которые напомнили ему, что сегодня 2 августа и у них все с собой. Погода в тот праздничный день была дождливая, возвращаться в фонтан, а потом в ИВС, не хотелось и друзья решили отметить свой праздник на квартире у Ани, куда их гостеприимно пригласил Шурик.
Все выпивали, закусывали и восхищались навыками хозяйской кошки в борьбе за выживание. Однополчане у матроса Шурика были натурами творческими, экспериментирующими и решили сделать из кошки настоящего десантника. Из подручных материалов, по всем правилам десантного дела, была сооружена парашютная система и кошка совершила свой первый прыжок с парашютом с балкона третьего этажа. Уже через пару минут начинающая парашютистка сама залезла обратно в квартиру. Только после четвёртого прыжка кошка отказалась от карьеры десантника и предпочла вернуться к прежней жизни - среди мусорных баков на дворовой помойке.
На следующее утро к Шурику пришло осознание, что кошка потеряна. Он объявил тревогу для десантников и аврал для моряков. Со стены на кухне была снята фотография хозяйки квартиры с любимицей на руках. Изображение пропавшего животного было увеличено, размножено и роздано поисковым партиям. Вечером к Саше привели семь более или менее похожих кошек и даже двух котов. Пришлось учредить отборочную комиссию и из отловленных кандидаток выбирать ту единственную, которая будет новой любимицей хозяйки квартиры.

Прошли года, Анна уже давно живет в Нью-Йорке и искренне верит, что её кошке через два года исполнится сорок лет.

Как я первый раз был вторым помощником капитана

В шестнадцать лет я пошел получать паспорт СССР. Тогда паспорт выдавали не в четырнадцать лет, как сейчас, а на два года позже. Свой новенький документ я продержал в руках не долго – примерно час, пока добирался от паспортного стола на окраине Питера до порта, где и обменял его на паспорт моряка с отметкой, что являюсь вторым помощником капитана на судах Балтийского Морского Пароходства.
Той весной, еще в марте, командор яхт-клуба БМП объявил нам, что в предстоящую навигацию, в отличии от прошлой, все яхты, участвующие в международных регатах, будут считаться учебно-парусными судами пароходства, а мы - плавсоставом.
Экипаж нашей яхты был небольшой, всего девять человек, и, при распределении штатных и сверхштатных должностей, шкипера нарекли капитаном-наставником, подшкипера – механиком-наставником (на яхте был вспомогательный дизель), а боцмана – капитаном судна. Мне же досталась должность второго помощника.

Мой друг детства всю жизнь торгует автомобилями. Доторговался до генерального директора крупной дилерской сети. Надо ли говорить, что все свои машины я всегда покупал у него. Сначала - чтобы помочь ему с продажами, потом - чтобы помочь себе со скидками. Прихожу из очередного рейса – нужна машина. Еду к другу, который давно знает мои вкусы и потребности. Он рассказывает мне про новинки авторынка и про то, что и как я буду покупать.

И в тот раз с автомобилем и комплектацией он за меня определился быстро и говорит: «иди, закинь деньги в бухгалтерию, пока тебе документы на машину оформляют». Прихожу в бухгалтерию, отдаю пачку рублей главной бухгалтерше и собираюсь уходить.
- А деньги пересчитывать не будем? – останавливает она меня.
- Там все точно, сумма круглая – отвечаю я – в банке пересчитали, потом ещё раз я сам проверил.
- В каком-то выдуманном мире вы живете – возражает бухгалтерша – где все всем верят!
- Какой есть! – говорю я – в ваш мир точно не хочу! – закрываю дверь и ухожу.
Когда вернулся к другу в кабинет, бухгалтерша уже жаловалась ему на меня по телефону.
- Чего бухгалтерию обижаешь? – спросил он, кладя трубку.
- Денег точно выдал? - уточнил я.
- Да, все точно - подтвердил он.
- Тогда в чем вопрос?

Случайно подслушанный разговор в Майами:
- В Россию возвращаться не собираетесь?
- Пробовал.
- И что?
- Не понравилось!

Как я учился в советской школе

До школы был детский сад. Там нас звали по именам, научили читать, писать и считать. Но те времена я смутно помню.
В первом классе мы повторяли уже пройденное в подготовительной группе детского сада. Нас опять учили писать и считать, хотя называли по фамилиям и не было дневного сна. Я всё знал и получал сначала звездочки на тетрадки, а потом пятерки в дневник.
В середине мая, играя на школьном дворе в футбол, пробил удар не по мячу, который закатился в выбоину у канализационного люка, а по самому люку. Гулять с гипсом на ноге было не интересно и я начал читать. Читал все подряд, до чего дотягивался на книжных полках дома и на даче.
Второй класс мало чем отличался от первого, детсадовских знаний пока хватало.
Став третьеклассником, неожиданно для самого себя, стал получать одни двойки и тройки. Кроме художественной литературы пришлось начать читать и учебники. Помню свое удивление, когда оценил, насколько школьные книжки тоньше томов о Мушкетерах Дюма, Проклятых королях Дрюона или Питера Блада Сабатини.
Вот как выглядел мой стандартный учебный год с класса третьего и до восьмого.
В сентябре мы получали в школьной библиотеке стопку книг, которую я проглатывал за следующие три-четыре дня. Остаточных, от прочтения учебников, знаний мне хватало на то, чтобы продержаться весь следующий учебный год на тройках и четверках, не особо отвлекаясь на школьные занятия. Читал я всё, что угодно, где угодно и при первой возможности: дома, в метро, в гостях, на уроках и переменах. Не особо обращал внимание на своих одноклассников и педагогов. Иногда даже не очень понимал, что вообще происходит вокруг меня.
К пятому классу все книги, которые я нашел дома и сумел выпросить у родственников и знакомых, были прочитаны и мне пришлось записался в районную библиотеку. Там для меня открылся неизведанный и огромный континент: толстые журналы и газеты.
Время шло: из шести восьмых классов нашей школы оставалось только два сборных девятых класса. Остальным ученикам было суждено уйти в ПТУ, техникумы или ещё куда. В ПТУ не очень хотелось, поэтому в восьмом классе пришлось учиться не только в сентябре, но и весь учебный год.
К девятому классу мне стало окончательно ясно, что с той подготовкой, которую обычная советская школа может предоставить, невозможно поступить в престижный советский ВУЗ. Выпускной класс школы прошёл в учебе с репетиторами и посещении различных подготовительных курсов.
Оглядываясь на школьные годы, могу сказать только одно: «Всем хорошим в себе я обязан книгам».

Глобальные войны начинаются незаметно - то там постреляли, то тут конфликт, а потом оглядываешься и понимаешь, что очередная Мировая война уже давно идёт…

Боялись, что вернуться 90ые, а начался 37.

Научно-технический прогресс начался тогда, когда человек перестал верить в то, что он всё знает, а научно-техническая революция началась тогда, когда человек начал вкладывать деньги в то, чтобы узнать то, чего он еще не знает.

Зимой 1930 года семью моего прадеда, крестьянина Омской области, раскулачили или, проще говоря, ограбили до нитки, выслав всех, от мала до велика, в голое поле. На селе все родственники, так что раскулачивали свои. Бабушке тогда было 12 лет. Когда ей исполнилось 18 - она сбежала с поселения и вернулась в родные места. Односельчане тут же выдали её обратно НКВД. За возвращение домой бабушка получила пять лет колымских лагерей. Отсидела, вышла на свободу, потом замуж, жила на Дальнем Востоке. После войны, демобилизовавшись, дед перевёз семью к себе на родину — в Ленинград. Было у неё в семье три сына и племянник - сын её старшего брата, погибшего в январе 1943 года.
А когда бабушка стала пенсионеркой, то, похоронив мужа, взбрело ей в голову повидать своих сибирских родственников. Это уже я помню. В Ленинград те приехали с детьми и внуками, осмотрели достопримечательности города на Неве, побывали в квартирах и погостили на дачах у всех ленинградских родственников. Потом, подсчитав количество автомобилей и мотоциклов, радостно заявили: "Ну что, Матрена, пора тебя опять раскулачивать!"

Жена сообщила Максу радостную новость - она беременна. Макс сразу же представил грязные подгузники, круглосуточный детский плач и понял - пора в рейс.
В круинговой компании он попросил: «мне бы на пароход, который ходит подальше и подольше». Кадровик почесал лысину и ответил, что его скромные возможности сильно ограничены планетарными размерами Земли и, максимально, что он может предложить - это рейс на Австралию. «Тогда два витка!» — не растерялся будущий отец.
Только в феврале Макс вернулся домой. Его сыну было уже два месяца. Сильно похудевшая и слегка качающаяся от недосыпания и усталости жена вручила прибывшему папаше его первенца и сказала: 
- Погуляй с ребёнком.
- А сколько с ним гулять? - спросил слегка обалдевший Макс, первый раз в жизни взяв на руки грудного младенца. 
- Пока не заплачет - ответила жена и рухнула на диван, умудрившись заснуть ещё в полёте.
Макс оделся, положил закутанного сына в коляску и пошёл гулять. День выдался морозным и минут через десять Максу стало холодно и скучно. Сын не плакал. Ещё через пятнадцать минут он понял, что замёрз окончательно. Сын спал и даже не делал попытки захныкать.
Вопрос выживания и досуга надо было как-то решать и Макс по привычке пошёл в ближайшее питейное заведение. Припарковав коляску снаружи у окна только что открывшейся рюмочной, молодой папаша сел за столик с другой стороны того же окна и стал внимательно наблюдать за ребёнком. Сын продолжал крепко спать. Минут через пять к Максу присоединился его сосед Вова. Они выпили. Потом закусили. Потом повторили этот простой алгоритм ещё два раза. Потом посмотрели через окно на младенца. Тот глядел по сторонам и улыбался своей беззубой улыбкой.
- А ты его кормил? - спросил Вова. 
- А чем их обычно кормят? - поинтересовался Макс.
- Обычно молоком. - ответил приятель.
Молока в рюмочной не было, но мороженое присутствовало. Вова взял чайную ложку с мороженным и нагрел ее зажигалкой. Какой-то парень с дредами, пьющий пиво соседним столиком, понимающе заулыбался. Младенец, первый раз в жизни наевшийся сладкого, тотчас уснул богатырским сном.
Приятели сидели в рюмочной до самого закрытия, а сын все спал и спал. Уже в полночь, подходя к своему дому, Макс увидел жену с безумными глазами, которая кругами бегала вокруг микрорайона, ища сына и мужа...
Больше Макс с сыном не гулял.

К Уставу относятся как к Библии – все про такую книжку слышали, многие даже видели, но никто не читал.

Револьвер полковника Кольта сделал людей равными, а "Жестянка Лизи" Генри Форда - свободными.

Цепи пролетариев и латынь Цезаря (продолжение)

Оставив электрика в полном изумлении, мы благополучно добрались до милицейского уазика, который уже стоял на палубе «кардека», освобожденный от объятий судового погрузчика.
- Здесь нет моих сержантов – резюмировал милицейский прапорщик Мухин очевидное и внимательно посмотрел на меня – а где доктор опыты проводит?
Представив появление прапорщика в каюте Хабарова, я содрогнулся. Круиз патрульного уазика с тремя пьяными ментами, касками, автоматами и бронежилетами в Европу и обратно вряд ли останется незаметным ни здесь не там. Это вам не вечно зимующий бывший полярник Хабаров. Сто пудов начнут искать машину, оружие, людей, если уже не начали.

- Стой тут, охраняй уазик, чтоб не угнали – сказал я прапорщику – сейчас приведу твоих коллег.
- Да как же его угонят? – удивился Мухин – отсюда даже не выехать.
- Это решаемо – ответил я – мы аппарель откроем, а докеры в нашем порту настоящие пролетарии.
- Какие пролетарии? – заинтересовался прапорщик Мухин
- Настоящие, которым нечего терять кроме своих цепей. А цепей у них давно нету, вот и берут чужие без спроса.
- Как берут? – не понял прапорщик.

- Говорю же: без спроса – объяснял я прапорщику – якорь уже висит за бортом судна, только и надо, что аккуратно опустить его в грузовик, припаркованный на причале, и вместе с цепью отвезти в скупку металлолома, понял?
- Понял – согласился прапорщик.
- Вот и стой, а то на крышу твоей машины положат три тонны якоря и четыре смычки цепи, тут твой бобик и сдохнет, только баллоны полопаются.
- Может аппарель не открывать? – голос Мухина был просящий.
- Нельзя – твердо ответил я – по-другому тебе из трюма не выехать.
Оставив милицейского прапорщика бояться портовых пролетариев, я отправился в «Хабаровск» за сержантами Леликом и Боликом.
В "Хабаровске" Лелика и Боблика не было. "Пятнадцатилетний капитан" сидел уже в тельняшке и переводил девиз с татуировки, набитой на плече спящего радиста.
- Веди, вини, дефекали - читал латынь бывшему полярнику бывший подводник, ведя пальцем от буквы к букве - пришел! увидел! обосрался! или обосрал!
- А как же пришел, увидел, победил? - спросил Хабаров и показал герб на пачке Мальборо.
- Для девизов очень важно иметь вариативность высказывания, кто же знает, как дело пойдет – объяснял капитан-наставник – можно обосраться, а можно и обосрать. Двойственное или тройственное значение, игра слов предают девизу мистический, можно сказать сакральный смысл! Вполне возможно, что Гай Юлий Цезарь переделал свой девиз, когда большой политикой занялся и Рубикон перешел!
- Так разбудите Начальника и спросите, что за девиз такой – прервал я историко-лингвистический монолог бывшего подводника.
Радист не хотел просыпаться, но нас было больше, и мы были настойчивы.
Рассказ радиста был короток и прозаичен: татуировку ему делали два года назад в Гондурасе, где организм радиста, отравленный теплой водкой, не выдержал тропической жары и неконтролируемо избавился от излишков, испортив воздух и кушетку в тату-салоне. А набивщик был здоровый и злопамятный.
Дослушав эту карибскую историю, мы выпили, и я спросил:
- А где Лелик и Болик?
- Так доктор с Шуриком их в изолятор увели - ответил Хабаров.
- Зачем? – удивился я и подумал: "а не на каркал ли я про опыты?" Но действительность оказалась еще неожиданней.

- Пытать – буднично ответил Хабаров – хотят узнать где часы и цепочка Шурика, а то те не помнят.
«Мне срочно нужно в изолятор» - понял я.

Лёлик и Болик (продолжение)

«Первый шаг решения проблемы – это признать наличие проблемы» - вспомнил я фразу из какой-то заумной книжки. Второй шаг почему-то никак не хотел вспоминаться. Вроде как надо назвать проблему «вызовом». И кого вызвать? Милицию, так она уже и так здесь, а вот дока вызывать не надо.
- Алексей – начал я тихим голосом, стараясь копировать интонацию доктора – ты же умный парень! сейчас ты открываешь аппарель и ставишь уазик обратно на причал, договорились?
- Нет – покачал головой механик – вдруг на причале стоят менты, что я им скажу?
- Скажешь, что дождик пошёл, и ты их машину в трюм поставил, чтобы не намочился, понял?
- Понял – Каратаев кивнул.
- Тогда действуй – приказал я механику.
Оставив механика действовать, я отправился искать сержантов с матросом Шуриком.
Медицинский изолятор был заперт и, по всей видимости, пуст. Пришлось идти в «Хабаровск». Там в составе пьющих была замена. Шефа с доком сменили менты с матросом Шуриком, который, сидел между ними. Во главе стола сидел «Пятнадцатилетний капитан», ещё в галстуке, но уже без кителя. Водка была, и много, а вот закуски не было совсем.
- Знакомьтесь! – широко улыбаясь, закричал мне Шурик – это мои лучшие друзья, Лёлик и Болик!
Он обхватил сержантов за плечи. Те пьяно кивнули и один из них представился: «Борис я, а он Лёня».
- Пусть тебе друзья лучше часы вернут – посоветовал я Шуре
- И цепочку – подсказал мне сержант Болик.
- И цепочку – продолжил я – потом грузи Лёлика и Болика в их транспорт и сам к трапу.

Шурик посмотрел на своё запястье, перестал улыбаться и открыл рот.
«Первый раз в жизни вижу, как у человека от удивления реально падает нижняя челюсть» - поразился я.
- А кошелек не мы, его у тебя бармен в ресторане взял – рассказал Болик.
- Вот так рушится настоящая морская дружба! – прокомментировал «Пятнадцатилетний капитан» и предложил – а давайте тост за дружбу!
- Ее чокаясь? - уточнил радист.
- Да! – согласился капитан-наставник – но, учитывая обстоятельства, до дна.
Поймав момент между тостами, я спросил у Хабарова: «а где док и шеф»? Тот сказал, что ушли на камбуз: «там ЧП!» «И мне туда, где ЧП» - понял я.
Стало интересно: «Почему чрезвычайные происшествия никогда не бывают приятными? Необходимо срочно ввести ЧПП – чрезвычайно приятное происшествие, или чрезвычайно полезное происшествие. Да мало ли слов на букву «п»: прибыльное, прекрасное, пи…».
- Хватит спать, молодой человек – разбудил меня «Пятнадцатилетний капитан» - вы же на вахте, давайте ещё по одной, так сказать «на посошок», и отправляйтесь на камбуз, разберитесь сами, что там у них стряслось, а то оставят же команду без завтрака!

Особенности мясной торговли на Руси в XVII веке.

Жил да был на Руси-матушке один купец, богатый да оборотистый и держал торговлю мясную. Проведал как-то раз он, что голодно на Москве Белокаменной и даже в палатах кремлевских хорошего мяса уже давно не едали, а все больше человечной людоедствуют.
Собрал тогда купец в Москву обоз большой, торговый, наняв в охрану дорожную князя соседского с дружиною. Долго ли коротко ли, добрался сей обоз до Москвы. Очень рад был обозу пришедшему люд кремлевский, но не заплатил Кремль купцу нашему за товар доставленный. Ополчился тогда купец обманутый на несправедливость вельможную и, возвратившись в родную свою сторону, собрал родственников и соседей своих многочисленных да и прогнал Самодержца Всероссийского и людей его из России.
А народ русский себе другого царя выбрал, которого тоже потом выгнать хотел, да царь тот перед народом повинился и династию свою аж на триста лет и три года сохранил.
Спустя двести лет Благодарная Россия воздвигла памятник купцу прямо на Красной площади, ну и князю соседскому заодно.

Мой друг Харлампий написал на меня пародию. Вроде смешно, мне понравилось!

ИСТОРИЯ №1134708
=======================================================
Как бы рассказал сказку "Красная Шапочка" MasterIvanov
=======================================================

Это был старый заслуженный пароход. На носу ржаво мерцало потрёпанное имя "Краснов-Шапкин". Пароход был назван в честь молочных братьев матроса Железняка, который идя на Одессу неожиданно вышел к Херсону и там трагически погиб из-за недостатка гранат.

Еще до войны пароход на скорую руку склепали на Балтийской верфи и тихо спустили на воду, без толпы и шампанского. С тех пор он совершал межконтинентальные каботажные рейсы между Маркизовой лужей и Сиднеем. Хотя капитан и команда старались поддерживать судно в порядке, рубка уже давно перестала быть белой, обвисли леера, давно недраенные иллюминаторы слепо смотрели в мутную океанскую волну.

В тот раз судно зафрахтовала контейнерная компания "Мамин-Сибиряк и Дочери". На "Краснова-Шапкина" накидали контейнеров с пирожками и отправили за океан в далекий латино-американский порт Хуторроу на имя концерна "Бабуш энд К"...

Загорелого обветренного капитана получавшего бумаги на фрахт, валюту для команды, галоши для перехода экватора и страховой полис, в конторе порта предупредили: "И еще, капитан, будьте внимательны когда пойдете через Дарданеллы, на выходе там шляется американский авианосец "50 шейдс оф грей Вулф" - постарайтесь проскочить незаметно."

"Ну да, проскочишь незаметно с бухим Семёнычем на клотике" - подумал капитан поднимаясь по трапу. "Отдать швартовы" - крикнул он на бак и пароход медленно отвалил он причальной стенки. С клотика послышалась песня: "Напрасно старушка ждёт деда домой"...

Первые дни шли спокойно. Кок прогонял через мясорубку пирожки с мясом и готовил макароны по-флотски, матросы их жрали, океан волновался, плохо занайтованный якорь колотил в борт, боцман свистел в дудку, Семёныч бухал на клотике, остальная команда резалась в преф на юте, юнга, под надзором старпома, учился при бортовой качке ссать в кильватерную струю. На рассвете седьмого дня неожиданно по курсу выросла серая громада авианосца. От него отделился катер и пошел прямо на "Краснова-Шапкина".

Семёныч на клотике заорал: "Прямо по курсу в полукабельтове пиндосский шлюп с моторчиком!" - "Вижу" - откликнулся капитан и крепко сжал в кулаке ключи от квартиры на Петроградке. Семёныч на клотике запел "Не валяй дурака Америка".

Катер пришвартовался к потрепанному борту парохода и на палубу поднялся подтянутый морской офицер в белой форме.
- Ху а ю? - вежливо спросил он.
- Мы русские моряки Российского торгового флота - гордо ответил капитан - А вы кто такие?
- Ми ест дешурил сдес, отгоняйт пайрат - с легким акцентом ответил офицер
- А почему у вас такой большой перископ? - с подозрение спросил капитан
- Штопа лутша видит пайрат - сказал офицер
- А почему у вас такой большой якорь - поинтересовался капитан.
- Штопа лутша...
- Не надо, - сказал капитан, - я догадался.
- чтой ви ест вести? - спросил офицер
- Что везём то и едим - буркнул капитан.
- Чтой ви ест едим? - спросил офицер
- Пирожки везем и их едим - ответил капитан. Разговор перестал его интересовать.
- Чтой ест "пирОжки"? - надоедал офицер
- Пирожки это для концерна "Бабуш энд К" - сказал капитан - Документы показать?
- Сеньк ю - сказал офицер и вернулся на свой катер.
Катер отчалил. Капитан спустился в кают-компанию, налил себе стопку водки и выпил. С клотика донесся вопль Семёныча "Пиндосы отваливают!" и он проникновенно запел "Как провожают пароходы"...

"Ну и 6 футов попутного ветра вам под килем" - мысленно пожелал им капитан.

Следущая неделя прошла тихо. Во вторник пересекли экватор. В среду вспомнили что перешли экватор без галош, вернулись, надели галоши и пересекли правильно. В пятницу вечером пароход встал к седьмому пирсу Хуторроу под разгрузку.
На розовом Мерседесе приехала представительница "Бабуш энд К" и остановила разгрузку.

- В чем дело? - спросил капитан - мы тут долго торчать не можем, пирожки протухнут на такой жаре.
- Ничем не могу помочь - грустно сказала агентша - Пришел американский авианосец и обанкротил компанию. Обращайтесь к страховым агентам.

Капитан достал страховой полис. Страховщик "Хантер и Сыновья" гарантировал оплату всего груза, спасение от банкротства и полное уничтожение всех врагов.
- Ура! - закричал капитан звонко колотя по рынде ключами от квартиры на Петроградке.
- Врагу не сдётся наш гордый "Краснов-Шапкин" пощады никто не желает! - послышалось с клотика, мимо капитана молнией мелькнул Семёныч, спружинил на леерах как на батуте и скрылся на трапе ведущем в камбуз...

(c) Харлампий

Разговор моряков, подслушанный в сауне:
- Пришел с рейса, купил Хонду. Угнали!
- Заявил в полицию?
- Заявил. Не нашли!
- И что?
- Ушел в рейс, через полгода пришел - купил Вольво. И её угнали!
- Заявил?
- Обязательно! Опять не нашли. Вот сейчас только из рейса вернулся!
- Что делать будешь?
- Я им, сукам, Майбах куплю - пускай подавятся!

Иметь яхту за полмиллиарда долларов с собственными системами ПВО и ПРО не круто. Круто, когда твоя страна пришлёт тебе на выручку авианосец в сопровождении кораблей поддержки и батальон морпехов.

Навеяно вчерашней историей, про то, что дети вне политики

В 2018 году сын у меня учился в частной школе во Флориде, сейчас он уже студент. Школа была дорогой и поэтому не упускала случая подработать на дополнительных услугах для своих студентов. В то утро директор школы собрал старшеклассников и начал им нахваливать предстоящую, за дополнительную плату, разумеется, экскурсию в Англию: показывал фото британских достопримечательностей и упомянул про 123 метровый шпиль Солсберийского собора.
Тут-то моего сына и накрыло: он ржал над директором школы как конь и внятно не мог объяснить причину своего безудержного веселья.
Рекламная акция предстоящего путешествия была окончательно сорвана, а собрание отложено. Пришлось объясняться с директором отдельно. Рассказывать про отравление Скрипалей, интервью Петрова и Баширова на RT, а главное, показывать клип Семена Слепакова про Солсберийский шпиль, который мой сын так «удачно» посмотрел прямо перед собранием.
Поездку в Европу отменили.

Если Трамп начнёт ходить по воде, то CNN его обвинит в том, что он не умеет плавать.

Как матрос Шурик свой SAAB продавал

Матрос Шурик начал пить на границе Гондураса с Гватемалой, где он с парохода списался на берег, а осознал себя через четыре месяца на КПП бригады пограничных кораблей в Высоцке под Выборгом. Осознание пришло к нему во время телефонного разговора с женой, когда та спросила - где он? Шурик ответил и сам задумался над этим вопросом. Второй звонок он сделал в кадры пароходства и уточнил: когда и где у него заканчивается отпуск.
Последние четыре месяца Шурик помнил смутно, но теперь он знал главное: сегодня вечером ему необходимо прибыть на судно, стоящее в питерском порту, и уже в полночь заступить на вахту "матросом к трапу".
Положив трубку, он посмотрел на спящего мичмана с повязкой дежурного по КПП и тихо вышел на улицу. «Надо проверить карманы» - решил Шурик. Там нашлось много интересного: несколько мятых купюр из разных стран, всякие документы, какие-то билеты и, что стало для него полной неожиданностью, ключ от автомобиля!
Машина на парковке нашлась быстро: единственное авто со шведскими номерами. Это был старый Сааб 900 грязно-коричневого цвета, на вид довольно приличный и даже не сильно битый.

Ключ подошел, мотор завелся и Шурик уехал на машине в Питер. Но добраться до Купчино ему было не суждено. Немного не дотянув до Троицкого моста, он устал и врезался в метро Горьковская, где и уснул.
Разбудил его наряд милиции с классической фразой: «Гражданин, ваши документы!» Документы были: паспорт моряка с наклейкой Дональда Дака вместо фото и просроченный курсантский билет, уже с карточкой Микки Мауса. А вот с бумагами на машину всё обстояло сильно хуже. В бардачке нашлась только купчая на шведском языке и сервисная книжка, из которой следовало, что в последний раз этот "ветеран скандинавского автопрома" побывал на официальном сервисе лет семь назад.
- Почему у вас документы на разных людей? – задал вопрос старший наряда.
- Почему разных? – удивился Шурик: – Фамилия то одна и та же, фотографии только не совпадают. Так чего же вы хотите?! Сколько лет прошло с курсантских времен?! Кумиры с возрастом должны меняться!
- Машину растаможил? - перешел с Шуриком на «ты» второй милиционер.
- Зачем? – спросил Шурик. – Я её так продать хочу, до таможни.
- А курсантский билет чего с собой таскаешь? – поинтересовался старший наряда: - Заместо прав, что ли?
- В мореходке хочу восстановиться, чтобы капитаном дальнего плавания стать! – гордо заявил матрос Шурик, на миг почувствовав себя капитаном, и, выдохнув, продолжил: - А прав меня два года назад лишили и всего на шесть месяцев. Мне их давно в ГИБДД забрать надо. Но не могу, постоянно занят.
- Ладно, вылезай из машины, будем ДПС вызывать, – приказал ему первый милиционер.
- Не вылезу, и гаишников не зовите, а то я им свой Сааб продам, а не вам! – возразил Шурик: – Кстати, денег у вас с собой сколько?
- Денег нету, совсем мало! - начал оправдываться старший: - Утро же, мы только заступили.
- Так ищите! А то в ДПС позвоню! - пугал их Шурик: – У гаишников всяко бабла больше, чем у вас!
- Не надо ДПС, – согласились менты, – ты здесь поспи пока, отдохни. А мы к вечеру много денег насобираем! Не сомневайся!
- Хорошо, - смилоствовался Шурик, - только с вас ещё обмывание покупки и чтоб потом на пароход меня отвезли!
И он, глядя в зеркало заднего вида, написал себе на лбу номер причала и район порта, где его ждал теплоход «Композитор Мусоргский».

Камбуз, два часа ночи (продолжение)

На камбузе шло производственное совещание.
 Вокруг котла с пельменями сидели Чиф с Доком и внимательно смотрели в котёл. В углу, зажав электрика Стасика между плитой и разделочным столом, стоял кок.
- Стекло есть нельзя – произнес очевидную истину доктор. Стасик дернулся, но хорошо упитанного кока ему было не сдвинуть.
- Стоять – прошипел Шеф.
- Стою – согласился электрик.
Я заглянул в котёл. Капитан Вася честно оставил половину пельменей своему экипажу. Никакого стекла в пельменях я не увидел, о чём и сообщил доктору.
- Оно там есть – прошипел из угла кок.
- Плафон сам лопнул – оправдывался из угла Стасик – я только его тронул, а он – бамс! и в пыль.
- Поверхностное натяжение – с видом знатока произнёс Чиф – в прошлый раз крепёж перетянули, а стекло калёное - крепкое, но хрупкое. Надо было болты по диагонали закручивать, а не один за другим.

- Как это – крепкое, но хрупкое? – спросил Стасик.
- Как напильник – ответил ему за старпома задумчивый доктор.
- А Вася крышку у котла не закрыл! – электрик продолжал оправдываться.
- Нашел виновного, да? – зашипел кок на электрика.
- Капитан отвечает за всё на судне – парировал Стасик.
«И есть - за что» - решил я, прокручивая в памяти свои первые часы на пароходе.
- С пельменями то что будем делать? – видимо, уже в десятый раз спросил Шеф.
- Эти пельмени выкинуть и новые отварить – предложил я.
Чиф с доком посмотрели в мою сторону так, что я отчетливо понял: здесь за пельмени могут и убить, причём сразу после Стасика.
- Это тебе не какое-то покупное фуфло с соей вместо мяса – теперь кок ополчился на меня – в фарше 50 процентов говядины, причем охлажденной, и 50 процентов датской свинины!
- Стекло есть нельзя - повторил Док. Электрик в углу снова дёрнулся.
- Вот стукнуть бы тебя – и Шеф взял с разделочного стола молоток для отбивки мяса.
- Серёжа, молоток положи – приказал Чиф коку и продолжил - Стасик будет чистить пельмени от шкурки, так мы спасём хоть начинку.
- Не буду чистить – возразил Стасик – электрики пельмени не чистят.
- Будешь – ответил Чиф – сейчас приказ по судну напечатаю, а Вася утром подпишет.
- Я не умею! – Стасик не сдавался.

- Кок тебе инструктаж проведёт – сказал Чиф и взглянул на Шефа, тот утвердительно кивнул.
- Руки помой и фартук надень – добавил доктор.

Летели как-то раз мы на смену экипажа в Гонконг через Москву. Капитану со старшим механиком достался бизнес-класс, остальные экономили деньги судоходной компании в хвосте самолета. Разумеется, при пересадке в Шереметьево, все в «дьютике» закупились алкоголем. Боцман с коком сидели вместе и пили тоже вместе. Сначала хорошую водку, потом дорогую водку. Перелет был долгий, дошли они и до восемнадцатилетнего Macallan, который Боцман вёз кому-то в подарок. Стюардессы гоняли их, не давая пить. Но они не терялись и разливали виски в пластиковые стаканчики под откидным столиком. После обеда стаканчики у них отобрали, а новые предусмотрительно не несли. Виски осталось немного и Боцману стало жалко переводить столь ценный продукт на кока. Он решил угостить своих начальников, летящих в бизнес-классе. Взяв две пластиковые упаковки, в которых принесли столовые приборы, Боцман пошел в туалет и там перелил в них остатки виски.
Представляете картину: из туалета выходит сильно поддатый пассажир и держит в каждой руке по пластиковой трубочке, сильно напоминающей презерватив, и наполненной какой-то золотистой жидкостью. Пассажир, торжественно держа это на вытянутых руках, пытается пройти в бизнес-класс, где его и останавливает бдительный стюард.
- Вы куда? – спрашивает он.
- Туда – кивает Боцман и показывает свою ношу – вот, коллег хочу угостить!
- А это откуда? – интересуется стюард.
- Из туалета! - и пытается дать понюхать стюарду содержимое «презервативов», гордо добавляя – восемнадцатилетняя выдержка!
- Зачем же вы так долго терпели-то?! - изумляется стюард.

Переселение судеб и капельница доктора (продолжение)

Как известно: капитан на судне – «первый после Бога». А вот вторых много: старший помощник, старший механик, капитан-наставник вместе с механиком-наставником и даже суперкарго с представителем судовладельца. Особняком в этом списке стоит судовой врач. Медицинский блок - это, пожалуй, единственное место на пароходе, где капитан перестает быть «только первым» и уступает свою власть и свою ответственность доктору.

Подходя к двери медицинского изолятора, я испытывал некоторую робость.
«Зачем Доку лишние свидетели?!" - думал я: "может же он дверь не открыть и меня не пустить».
Меня пустили. Лёлик лежал на кушетке под капельницей, а матрос Шурик и милиционер Болик объяснялись друг другу в вечной любви и верной дружбе.
- Что это? сыворотка правды?– спросил я, показывая на капельницу.
Док улыбнулся, кивнул мне утвердительно и громко сказал:
- Да! Это амитал натрия. Сейчас Лёлик у нас все вспомнит!
И Лелик вспоминал:
- Шаверму у Мухина – это я доел. И пиво тоже я. А вот часы…- он закрыл глаза, бормотал ещё что-то невнятное и потом окончательно затих.
- Док - встревожился я - что с ним?
- Заснул – ответил Док и подкрутил колесико у капельницы – я ему физраствор капаю, чтоб быстрее протрезвел.
- А этим? – я указал на братающихся Шурика и Болика.
- А эти пока не даются! – ответил док и вытащил бутылку с недопитым «Абсолютом» из рук Болика.
- Друг! – меж тем орал пьяный Шурик – я тебе подарю самое дорогое, что у меня есть: свой паспорт моряка! с дарственной надписью!
- И я стану моряком? – икал Болик.
- Станешь – согласился Шурик, ища бутылку, которую забрал доктор.
«Раком ты станешь» - подумал я: «вместе с матросом Шуриком и со мной, а вот Док точно окажется не при делах».
- А я тебе дам свои корочки! – объявил Болик – будешь милиционером! мы поменяемся судьбами!
- Лучше печенью поменяйтесь! – прокомментировал доктор грядущее «переселение судеб».
- С тобой? - удивился Болик.
- Со мной поздно - ответил Док и указал на меня - а вот с ним можно, он ещё молодой!
- Я старый! - возразил я доктору - и пьющий! со мной нельзя!
- Ну, решим вопрос - согласился Болик и забрал бутылку у доктора.
- В честь чего у них такая любовь? – кивая на друзей-собутыльников, спросил я у Дока.
- Болик цепочку Шурику вернул – ответил доктор и глазами показал на шею Шурика. 

«Хорошо менты устроились» – философствовал я: «сначала забрали чужую вещь, потом вернули эту вещь её хозяину и всё! - они уже лучшие друзья».
Будущему матросу Болику стало жалко отдавать свои милицейские корочки, и он придумал разрезать их пополам.
- Давай так - предложил другу Шурику его друг Болик - разделим мои корочки по-братски: тебе достанется та половина, что с фотографией, а другую я себе оставлю, хорошо?
- Мне без фото! – не согласился Шурик – у меня ещё наклейка с Микки Маусом сохранилась, я её вклею и будет две корочки на двоих с двумя фотографиями.
- Гениально! Документ же без фото не действует! – восхитился Болик и захрапел.
- Так! – срочно приходилось брать инициативу на себя – Шурик, буди своего лучшего друга, затем грузите Лёлика на носилки и тащите его к аппарели, пока у нас на судне не открылся морской филиал Адмиралтейского РУВД.

Глазам прапорщика Мухина, бдительно охранявшему милицейский уазик, предстала странная процессия: на носилках, которые несли матрос Шурик и сержант Болик, спал младший сержант Лёлик, а рядом, держа в поднятой руке капельницу, шел доктор.
- Что? Опыты не удались? – спросил у меня ошарашенный прапорщик.
- Какие опыты? – удивился я, уже забыв о своей шутке «про опыты».
- Медицинские! – ответил Мухин и, держа в правой руке автомат, левой указал на Лёлика.
В этот момент матрос Шурик узнал свои часы на запястье прапорщика и, хрюкнув от неожиданности, выронил носилки.

Китай: «Настоящая угроза для мира — это США и… мы хотим на их место».

Действующие лица (продолжение)

Матросы торгового флота, в отличии от ВМФ, бывают и сорока и даже пятидесяти лет отроду. С одной стороны, это хорошо: у такого моряка есть богатый жизненный и профессиональный опыт. С другой стороны, он не будет излишне рисковать собой и опрометчиво выполнять неразумные указания начальства.
Вот и матрос-артельщик Алексей, увидев своего коллегу Шурика, который сцепился с прапорщиком Мухиным, не выполнил моего приказа разнять дерущихся, а просто стукнул бутылкой «Абсолюта» по каске милиционера. Тот мешком осел на палубу.
Я осмотрел мизансцену: на носилках лежали два мента: Лёлик, и уроненный на него, Болик. Рядом стоял доктор с капельницей в одной руке, а другой рукой он пытался отделить Болика от Лёлика. Матрос Шурик уже снимал свои часы с руки прапорщика. Артельщик тоже мародерствовал: забрал у Мухина автомат и начал расстегивать бронежилет. Тут я понял, что, говоря современным языком, «мои компетенции заканчиваются» и срочно вызвал капитана-наставника к кормовой аппарели. Наставник пришёл довольно быстро и не один. С собой он привел полярника Хабарова.
- А у вас тут не скучно – оглядевшись, радостно прокомментировал наставник.
Доктор уже разделил Лёлика, Болика и капельницу на три части и осматривал прапорщика Мухина. Матрос Шурик бинтовал себе рану на лбу, а артельщик Алексей отмародерил прапорщика и теперь откручивал колесо у милицейского уазика.
- Радмир Константинович? – обратился артельщик к наставнику – а можно я колесами с уазиком поменяюсь?
- А тебе зачем? – удивился тот. - У нас при церкви «буханка» есть – объяснял Алексей – на ней колеса совсем плохи.
- Раз на божье дело: то не жалко – согласился капитан-наставник и приказал Хабарову – помоги старообрядцу снять колеса с уазика.
- У вас аккумулятор новый? – спросил артельщик у Мухина.
- Он тебя не понимает – ответил за прапорщика доктор – ты его нокаутировал, подожди сейчас схожу за нашатырём, расспросишь.
- Радмир Константинович - я подошел к капитану-наставнику - можно мне пойти, а? у меня вахта заканчивается.
- Голубчик, ну конечно, идите, дорогой – заулыбался тот – а старпому так и передайте, мы тут сами всё закончим.

На мостике уже был Чиф - старший помощник капитана. Одетый в идеально белую форменную рубашку, свежевыбритый и надушенный, он казался олицетворением стабильности и рационализма в этом мире хаоса и абсурда.
- Как вахта? Что нового? – спросил он меня.
- Капитан Вася в прямом смысле слова объедает экипаж, полностью игнорируя судовую этику и гигиену, электрик Стасик отравил битым стеклом недоеденные капитаном пельмени и теперь чистит их от майонеза и шкурки в трусах и фартуке, нарушая своим гардеробом некоторые санитарные и многие нравственные нормы – я перевел дух и продолжил - есть посторонний на борту: полярник Хабаров, у него нет документов и он спаивает экипаж, проживая в самозахваченной каюте №10 под условным наименованием "Хабаровск", Хабаров находится в сговоре со старшим матросом Алексеем-Алкоголиком, он же артельщик, который не пьет и у которого есть неограниченный запас шведской водки «Абсолют», доктор помогает Хабарову и артельщику отлавливать спаивать всех, кто попадает на судно, хотя доктор и старовер: он исповедует ЗОЖ, пьяные тела потом уносят к нему в изолятор, говорят: «для опытов», где он ставит капельницы, то ли с амиталом натрия, то ли с физраствором.
- Кто говорит об опытах? – перебил меня старпом.
- Я говорю – ответил я и продолжил - матроса Шурика наряд ППС привез на борт пьяного и с паспортом моряка, в который были внесены незаконные изменения, четвертый механик украл с пирса милицейский уазик и поставил его к нам на «кардек»…
- Капитан-наставник прибыл? – опять перебил меня старший помощник.
- Прибыл – ответил я – и запустил на пароход двух ментов ППС, третьего, вместе с уазиком, завез уже четвертый механик.
- И что милиционеры делают? – полюбопытствовал Чиф.
- Главный из ментов подрался с Шуриком, который перед тем уронил одного пьяного «ппсника» на другого, да так, что Док еле смог разобрать их из одного тела обратно в два.
- А кто в драке победил, Шурик? – про доктора и ребус из падших милиционеров старпому было не очень интересно.
- Победил артельщик – ответил я – вооруженный "Абсолютом", он отправил милицейского прапорщика в нокаут, а Шурик свой лоб разбил об каску прапорщика.
- А наставник? – спросил меня старпом.
- Капитан-наставник возглавил «стаю» товарищей из Хабарова, Шурика и артельщика по разграблению милицейского «уазика» в пользу старообрядческой церкви на Охте и просил передать, что на «кардеке» они всё сами закончат.
- Что-то ещё? – Чиф посмотрел на часы, там было ровно четыре часа утра.
- Опасаюсь за жизнь и здоровье милиционеров из наряда ППС Адмиралтейского РУВД – ответил я и добавил – а так: вроде всё.
- Ну вот видите – улыбнулся старпом – ваша первая стояночная вахта на новом месте прошла вполне успешно, даже и в вахтенный журнал записать то нечего.
«Какие же у меня будут ходовые вахты?!» - подумал я, покидая мостик.

Чем красивее мундир на параде тем короче жизнь на войне.

В двадцать первом веке, в веке синтезированных наркотиков, алкоголизм - это атавизм!

Как я был речником и робинзоном

Моряк и речник: профессии разные и дипломы тоже разные. Но как-то раз, летом, мне предложили подхалтурить: перегнать вдвоем с напарником старый речной теплоход с Волги в Питер. Я согласился и на два месяца стал речником.
Этот «Волго-Дон» стоял в затоне около дачного садоводства еще со времен распада СССР и надо ли говорить, что всё, что с него можно украсть было украдено. По факту от теплохода осталась только огромная железная коробка 140 метров в длину, на которой стояла другая коробка, поменьше, бывшая когда-то кормовой надстройкой. И эти коробки медленно, но неуклонно тонули. Сантиметров по пять в сутки. Я посчитал, что при допустимой осадке 4 метра, тонуть нам еще месяца два и мы должны успеть добраться до Питера.
Добрые, но не очень трезвые рабочие с местного судоремонтного завода установили на наш "Волго-Дон" ярко-красный пожарный щит с багром, ведром и топором и смонтировали два электродвигателя для подъема якорей, которыми почему-то побрезговали, в остальном неутомимые, дачники. Электроэнергию же предполагалось брать с буксира. Изначально буксиров было два: один тащил "Волго-Дон" с носа за трос, а другой толкал с кормы. На кормовой толкач мы с напарником и напросились погреться. Грелись мы по принципу: «Дяденьки, дайте попить, а то так есть хочется, что и переночевать негде».
Тогда же и выяснилось, что "ночью работают только негры и моряки, а речники по ночам спят".
Каждая пара буксиров обслуживает свой участок реки и вечером передает буксируемый объект соседям, которые на следующий день ведут баржу уже по своему участку. В принципе, все это работало неплохо, буксиры менялись ежевечерне, мы с напарником кочевали с толкача на толкач. Через неделю наше медленно тонущее корыто благополучно дотащили до Рыбинского водохранилища - одного из крупнейших в мире, где сходятся зоны ответственности трех речных пароходств. "Волго-Дон" поставили на якорь прямо почти посредине этого рукотворного моря.

"Ждите, - сказал нам капитан с волжского буксира, - завтра утром за вами придут парни из СЗРП, с Череповца".
На следующее утро буксиры не появились. Мы ждали. И через два дня тоже никого не было. Хорошая, летняя погода закончилась. Началась осень, задул холодный северный ветер, волны стали больше и наш "Волго-Дон" стал тонуть заметно быстрее и у нас с напарником закончилась еда. Еще через день мы доели зубную пасту и допили водку. А еще через четыре дня я, как "шкипер несамоходного судна", принял решение накормить судовую команду, частично съев своего единственного матроса. Но тот что-то заподозрил, когда увидел, как я снимаю топор с пожарного щита и спрятался от меня на носу судна, в малярке - небольшой кладовке, где раньше хранили краску. Не знаю, что он там жевал и чем он там дышал, но почему-то он постоянно отгонял каких-то эльфов от банки из-под растворителя и договаривался с гномами поменять своего капитана и двести долларов на трехметровую палку твердокопченой колбасы.
А потом пришли буксиры. Через 12 дней.

Продолжение истории №1111159 от 09/05/2020
В кают-компании я столкнулся с невысоким парнишкой, одетым в тельняшку, розовые трусы и резиновые шлёпанцы. Раннюю лысину он пытался компенсировать жидкими усиками и куцей бородкой.
- Я - Стасик - представился мне парень.
- Таракан? – изумился я.
- Нет, электрик - ответил Стасик и захлопал белёсыми ресницами. Он протянул мне моток провода и спросил:
- Какой это цвет?
- Зелёный - недоуменно ответил я.
- Ай, чёрт! - досадливо воскликнул Стасик - а я думал, что синий. Он подпрыгнул на месте, развернулся и куда-то быстро засеменил, держа одной рукой провод известного ему теперь цвета, а другой поддерживая сваливающиеся трусы. «Стасик, наверное, думает, что трусы у него не розовые, а синие или зеленые» - догадался я. Но как ему об этом сказать. Например, так: «Станислав, голубчик, Ваш невинный недуг – дальтонизм, ввёл Вас в невольное заблуждение. Позвольте же мне некоторую бестактность. Вы, наверное, полагаете, что цвет вашего нижнего белья имеет сине-зелёную гамму оттенков. Увы, вынужден Вас разочаровать и сообщить, что у Вас труселя розовые.» А если это он специально? если все так и задумано? «Да оно мне надо так рисковать своей гендерной репутацией гетеросексуала?!» - решил я.

Поднявшись верхнюю палубу, я увидел доктора, который внимательно разглядывал полную Луну. 
- Док - позвал я его - предложение выпить ещё в силе? Тот убрал лозу, которую держал в руке и достал медную проволоку в форме буквы «Г». 
- А это зачем? – доктор продолжал меня удивлять количеством хлама в его карманах.
- Это биолокатор. Выпивку будем искать. По биополю! - пояснил доктор и уставился на конец проволоки. Проволока показывала на мой рюкзак. Док посмотрел на меня вопросительно. Я отрицательно покачал головой. Он вздохнул и решительно пошагал к кормовой надстройке. Мы остановились у двери каюты с надписями: «Хабаровск» и «Войдёшь без стука — вылетишь без звука». 
- Почему Хабаровск? - поинтересовался я.
- Это же логично. Здесь живет Хабаров – доктор посмотрел на меня как на имбецила.
- А он кто? – я решил выяснить штатную должность Хабарова на судне.
- Он полярник, он умеет зимовать. Одиннадцать зимовок! Из которых шесть в Антарктиде – похвастался за полярника док.
- А остальные пять зимовок где? – спросил я, уже предвидя ответ: «что, соответственно, в Арктике». Но не тут-то было.
- Одна на Пряжке, по моей, естественно, рекомендации, и ещё четыре на Васильевском острове - ответил док и открыл дверь. «Без стука» - понял я и задержал дыхание. Из каюты шибанул такой запах, что с легкостью перебил амбре доктора.
За дверью бухали четверо. На столе стояло несколько початых бутылок, большая тарелка с пельменями и тазик с квашенной капустой. Под столом были ящики с уже пустыми и ещё полными бутылками. На нас с доктором внимательно посмотрели, затем нам кивнули и поставили на стол две полные бутылки и два пустых стакана.
-"Абсолют" - прочитал название напитка док, плотоядно хрюкнул и мгновенно разлил полбутылки на шестерых.
- Тост – скомандовал доктору один из четверки, наверное, это и был Хабаров.
- Ну, за здоровый образ жизни – поднял свой стакан док.
И в этот момент на судне вырубился свет. Мы выпили. Свет мигнул и загорелся снова.
Доктор тут же воспользовался появившимся освещением и лихо разлил начатый «Абсолют».
- Тост – Хабаров требовательно смотрел на меня.
- За электрика? – предложил я.
- Не чокаясь? – Хабаров перевел уже вопросительный взгляд на доктора.
Док взглянул на мерцающий плафон каюты и пожал плечами.
- Будем оптимистами – предложил Хабаров, и мы чокнулись.
«Так» - прикинул я в уме: «Абсолют» литровый. Доктор у нас крутой профессионал и имеет «глаз ватерпас». Разливает всем поровну, плюс минус пару капель. Литр водки на шестерых мы выпиваем примерно за пятьдесят пять секунд. 300 миллиграммов спирта – это смертельная доза для здорового человека. Значит жить мне осталось… э… где-то четыре с половиной минуты, плюс агония». Мне стало почему-то очень жалко себя и захотелось напиться.
- Чиф, Начальник, Шеф и Хабаров – представил моих коллег доктор. Выпили за знакомство. Чиф - это старпом, начальник радиостанции и шеф-повар – тут всё понятно. «Но, черт побери, кто такой Хабаров!»
Судовое освещение предательски мигнуло. Доктор не растерялся и снова быстро наполнил стаканы.
- «Зеленые революционные шаровары» опять мудрят с проводкой – предположил Чиф.
- Почему зеленые? – удивился я – они же красные, то есть розовые.
- Он думает, что зеленые – а это важно! – доктор внимательно посмотрел на меня уже как на идиота и продолжил – розовое хорошо видно в море.
- Электрика иногда шибает током – вступил в разговор Шеф - и когда тот сваливается за борт, то его отлично видно на воде.
- Вася подарил электрику резиновую обувь, поэтому потеря сознания от поражения электрическим током обычно не наступает – поддержал разговор доктор – а боцман держит в полной боевой готовности судовой мотобот для подобных случаев.
- в конце ноября Вася подарит ему оранжевые трусы и скажет, что они синие – Шеф попытался перехватить инициативу разговора.
- Зачем синие? – я понимал, что уже ничего не понимал.
- Оранжевый цвет на льду лучше видно, чем розовый – снисходительно пояснил мне Хабаров.
Осознав, что пока мы разговариваем на профессиональные темы о влиянии расцветки трусов судового электрика на «обеспечение безопасности жизнедеятельности экипажа – мы не пьём, я попытался еще чуть-чуть пожить и стал поддерживать данную тему разговора всеми силами своего, уже нетрезвого, интеллекта:
- А что, у электрика только одни трусы?
Док осторожно поставил свой наполненный стакан на стол, внимательно посмотрел на меня и задал вопрос тихим и вкрадчивым голосом:
- А сколько трусов обычно одеваете вы, молодой человек? - голос доктора мне совсем не понравился. Еще пара подобных неосторожных фраз и уже завтра утром я могу отправиться вслед за моим предшественником. Зимовать, как Хабаров, на берегу реки Пряжка мне не хотелось, тем более, что до зимы еще далеко.
Надо было срочно отвести от себя возникшие подозрения доктора о моём возможном девиативном поведении, и я предложил выпить.

Городская набережная.

Для моряков «коротыш» - это не только короткое замыкание, но ещё и короткий рейс. В «коротышах» есть огромный плюс: часто бываешь на берегу, но есть и такой же огромный минус: постоянные погрузки и разгрузки.
Вот и наш пароход восемь месяцев подряд работал на “коротышах”: возил лес из Прибалтики в Скандинавию. Раз в неделю мы заходили в устье реки, разделяющей пополам одноимённый прибалтийский город, маленький и аккуратный.
Под погрузку судно швартовали к набережной в самом центре города. Местные жители быстро привыкли к нашему пароходу, который стал для них такой же частью городского пейзажа, как крейсер «Аврора» для Петербурга или фрегат «Конститьюшн» для Бостона. Но, в отличии от знаменитых кораблей-музеев, место у набережной мы занимали не всегда, а лишь с пятницы по воскресенье. Если горожане видели над крышами своих домов белую надстройку с горизонтальной оранжевой полосой, они знали: в городе вечер пятницы и начинаются выходные.

Как известно: для моряка увольнение на берег - это праздник, а матрос Шурик очень любил праздники и размножаться. А ещё он принципиально не хотел платить ни за то не за другое. Поэтому Шурик был «человек-оркестр», которого каждый пытался зазвать к себе на вечеринку или в компанию.
Скучный, провинциальный город и матрос Шурик нашли друг друга. Горожане узнали, что и в их захолустье можно жить весело и разгульно, а Шурик получил свой собственный город для праздника и разврата. Он участвовал во всех городских попойках и гулянках, был свидетелем на свадьбах и в суде и даже председательствовал в жюри на городском конкурсе красоты. Местные таксисты возили его бесплатно, а в городских барах Шурика всегда угощали выпивкой, ведь вокруг него были люди, которым постоянно хотелось виски и веселья. С Шуриком невозможно было поссориться: местные парни записывались к нему в друзья, а городские красавицы в любовницы. Никто не мог поверить, что ещё каких-то полгода назад город и Шурик даже не знали о существовании друг друга.
В тот раз мы задержались на обратном переходе в Прибалтику из-за циклона и зашли в устье реки не вечером в пятницу, как обычно, а ранним субботним утром. Над рекой и городом висел густой туман. Экипаж готовился к швартовке. Капитан и лоцман вели неспешную светскую беседу о ценах на нефть и алкоголь. Старпом искал в тумане знакомые очертания, а матрос Шурик, согласно швартовому расписанию, был на корме.
Под утренним бризом туман неожиданно рассеялся и все увидели городскую набережную. Там было такое, что на мостике никто от удивления не смог проронить ни звука. Пароходу не дали реверс, не отработали носовым подрульным устройством и даже не скомандовали на буксир «одерживать». Только тогда, когда судно, разворотив правый борт, пропахало метров сорок городской набережной и замерло, у мастера появился голос, чуть позже завизжал лоцман и заржал старпом.
На набережной, в своих лучших нарядах и вечернем макияже, стояли почти все девушки, девицы и девки города с плакатами: «Да здравствует Александр Матроскин!», «Ура! Саша в городе!», «Все сосем у Саши!», «Шурик, мы у твоих ног!». (И это только самые приличные).
Потом третий механик Юра, вися на беседке, пять часов подряд наваривал заплаты на порванную обшивку. Последние три часа своего трудового подвига он требовал поднять его на палубу. Старший механик, боясь, что обратно Юру будет не загнать, отказывался его вытаскивать, только передавал ему кофе и электроды.
Шура же включил все своё обаяние и нажал на все кнопки и как-то разрулил возникшие было финансовые претензии. (Боже, благослови прибалтов за то, что мэрами своих городов они иногда избирают женщин).
Но под погрузку к городской набережной нас больше не ставили.

Продолжение историй от 09/05/2020 и 11/05/2020

Моё предложение было принято. Выпив, я немного осмелел, вернее захмелел и поглупел, и продолжил опасную тему про трусы Стасика:
- А почему электрик ходит в исподнем?
- Так Маринка всё забирает – сказал Начальник.
- Кто это? – икнул я.
- Его жена, ревнивая стерва – продолжил радист – она привозит его на пароход и забирает с собой всю верхнюю одежду вместе с обувью. Боится, что тот загуляет в рейсе.
- Она, что дура? – от удивления я снова икнул - любую одежду можно купить в первом же порту.
- Стасик за всю зарплату до последней копейки отчитывается перед женой. Теща его работает в бухгалтерии пароходства.
- Так можно же попросить у кого-нибудь брюки и свитер – продолжал я защищать право электрика ходить в штанах – неужели никто на пароходе не одолжит?
Все заржали, мне стало немного обидно:
- И что смешного сказал?
Док примирительно ответил:
- Посмотри внимательно вокруг. Весь экипаж на пароходе под два метра ростом и только Стасик метр с кепкой. Да ему наша одежда будет сильно велика. В любом порту полиция его тут же загребёт за воровство или бродяжничество.
Я посмотрел вокруг, все включая меня и приболевшего Макса, были действительно выше среднего роста.
- Степаныч, инспектор кадров пароходства – продолжал свое повествование доктор – брат тещи Стасика. Он специально подбирает команду так, чтобы оставить электрика без штанов.
- Охренеть – мое изумление зашкаливало – с этим надо что-то делать!
- Не надо - сказал Хабаров и пояснил – Стасика и так все устраивает.

- Но почему? – мне было совсем не понятно, как электрика может устраивать по полгода ходить без штанов. Прямо дикарь какой-то. "А вдруг электрик только прикидывается, что не знает, что он ходит не с зеленым, а с розовым задом?" Я тут же доложил свои сомнения высокому собранию. Собрание задумалось. Выпило.
 Шеф крякнул и начал колоться, что однажды видел Стасика выходящим из каюты буфетчицы Аньки.
- Может он у неё в каюте лампочку менял? – встал на защиту семейной нравственности Чиф.
- А зачем ей лампочка – не сдавался Шеф-повар – она же не красится, а читать не умеет.
В дверь постучали.
- Первый раз за полгода - прокомментировал Хабаров и крикнул – не заперто!
В каюту вошел очень высокий и очень тощий юноша.
- О, король воды, говна и пара – снова весело хрюкнул док – с чем пожаловали?
Юноша покраснел и, увидев меня, представился:
- Четвертый механик Алексей Каратаев. Павел Николаевич – обратился он к доктору - там Валера засунул себе в нос лампочку и вытащить не может, не могли бы вы посмотреть.
Док хмыкнул и поинтересовался:
- Выпьешь?
- Нет – юноша энергично замотал головой – я же не пью, пойдемте пожалуйста!
Доктор засобирался, вместе с ним из каюты Хабарова решил ретироваться и я. До смертельной дозы в 300 миллилитров мне оставалась совсем немного.
- Алексей – спросил я механика – а зачем моторист Валера лампочку в нос засунул?
В МКО – машинно-котельном отделении - очень шумно и мотористы иногда засовывают маленькие лампочки в уши, чтобы не надевать наушники. Но в нос?
- Я попросил Валеру почистить забившийся унитаз в каюте буфетчицы, и он решил, что если лампочка защищает от шума, то защитит и от запаха - ответил Алексей.
- Какой пытливый, развивающийся ум – прокомментировал рассказ механика док – ставит любительские эксперименты не только над насекомыми, но и над собой.
Док с четвертым механиком ушли в машинное, а я поднялся на мостик освежиться.
Там были Вася и третий помощник, представившийся Толиком.
- «Пятнадцатилетнего капитана» знаешь? – спросил меня Вася.
- Роман Жюля Верна? – не понял вопроса я.
- Нет, капитана-наставника по ВМП.
О! Его я знал. Это была легендарная личность во всех флотах. Много лет он командовал подводными лодками, за что его и прозвали «Пятнадцатилетним капитаном». Прославился же он двумя подвигами: сфотографировал в Нью-Йорке Статую Свободы через перископ своего подводного крейсера и был уволен в запас за пьянку.
Боже, как грандиозно надо было бухать, чтобы тебя уволили за пьянку из российского ВМФ, тем более с Краснознаменного Северного Флота. Не понизили в звании, не отстранили от занимаемой должности – а именно уволили!
Покинув ВМФ, он стал «капитаном-наставником гражданских судов по военно-морской подготовке». В чем заключалась сия подготовка точно никто не понимал, но артельщики заказывали тройную норму алкоголя, когда узнавали, что проверяющим в рейс идет «Пятнадцатилетний капитан».
Узнав, что прибывающего проверяющего я знаю лично, капитан Вася поручил мне его встретить и разместить в каюте №16.

На мостик поднялся старпом.
- Деньги есть? - спросил он у меня деловито.
- Нету. Мы же в рейс, а не из рейса.
- Логично – голосом доктора ответил Чиф – там твоего вахтенного матроса привезли, иди, надо выкупать.
- А почему мне? – удивился я.
- Потому что он из твоей вахты - парировал старпом – и это тоже логично.

"Блин! Просто клуб любителей логики". Я закрыл глаза и представил надпись над входом в кают-компанию: «Клуб любителей абсолютной логики «Абсолют»». А что? Доктора изберём распорядителем – разливающим, а Хабарова – Хабаровым. Сделаем фамилию должностью. Розовозадый Стасик будет дворецким. Очень удобно: летом – розовый, зимой – оранжевый. Прямо пассивный датчик определения забортной сезонности…»
- Проснись – Чиф тряс меня за плечо – не спи на вахте, иди, принимай матроса.
- Я не сплю – я длинно моргнул – отмахнувшись от старпома, я спустился с мостика.

На пирсе у кормовой аппарели судна стоял милицейский уазик и два невысоких, но коренастых сержанта.
- Ваш? – один из сержантов открыл заднюю дверь уазика. В отсеке обнаружилось бесчувственное тело, которое, однако, громко храпело.
- Не знаю - честно ответил я – а почему вы решили, что это наше?
Сержант развернул на свет лоб спящего. На лбу шариковой ручкой было написано: «3 район, 74 причал».
- Адрес правильный – согласился я – а можно его всего показать?
Сержанты хмыкнули и вывалили тело на пирс. Тело, свернувшись в позе эмбриона, продолжало храпеть.
- А какой он длинны, то есть роста? – спросил я.
- Какая тебе разница? – удивился один из сержантов.
- Если рост менее 183 сантиметров, то не приму – я был категоричен.
- Тебе что, на продажу что ли? – пошутил сержант.
- Нет, на разведение – поддержал я милицейский юмор – в Исландии не хватает мужиков, но нужны особи исключительно выше шести футов, или 183 сантиметров. За каждый дополнительно сданный сантиметр исландское правительство платит баррель нефти.
- Сантиметр чего? – уточнили менты.
- Всего – ответил я – всё суммируется, потом переводится из баррелей в британские фунты стерлингов по курсу Лондонской товарно-сырьевой биржи.
- Шутишь? – оба сержанта смотрели на меня с подозрением.
- Нет, мечтаю! Давайте, раскатывайте тело максимально в длину. Будем мерить.
- Джинсы с него снимать? – сержанты смотрели на меня вопросительно.
- Зачем? – не понял я.
- Мерить. А потом складывать, ну чтоб большей баррелей, то есть фунтов – пояснили они.
«С милицией шутки плохи» твердили мне с детства, и теперь я понял - почему.
- Штаны снимать ни с кого не будем. С того, с кого надо, штаны уже сняли, причём давно – ответил я и достал из своего рюкзака курвиметр.
Замеры показывали 186 сантиметров, что укладывалось в стандарты Степаныча. Условия по обеспечению отсутствия штанов на Стасике были соблюдены.
- Беру – решился я – сколько с меня?
- Ничего – ответили сержанты – часы и цепочку мы уже сняли, а кошелек забрал ещё бармен в ресторане. Так что все по-честному.
- Вот – мне протянули паспорт моряка. На месте фотографии в паспорте была наклейка с мультяшным Дональдом Даком.
«М-да» - подумал я: «у погранцов явно будут вопросы, а хватит ли нам водки для наших ответов?» - меня терзали «смутные сомнения»: «Впереди еще длинный рейс. Да и самим что-то надо пить. Ладно, будем надеяться, что до ближайшего порта захода мы дотянем».
- Ну хорошо, заносите его на судно – скомандовал я сержантам.
- Сам заноси – не согласились те.
- Смирно! Молчать! Что здесь происходит?! – за моей спиной, блестя золотом погон, стоял «Пятнадцатилетний капитан» в парадной форме капитана первого ранга.
- Произвожу погрузку личного состава, Радмир Константинович! – доложил я.
- А, это правильно. Товарищи сержанты, грузите моряка – капитан-наставник вдруг стал само обаяние.
 - Куда нести? – казалось, сержанты были готовы исполнить любой его приказ.
- В медицинский изолятор, к доктору – решил я – Радмир Константинович, пройдемте, я покажу вам вашу каюту.
- Хорошо – согласился тот и спросил – а почему я не вижу вахтенного матроса у трапа?
- Так вот он – я указал на сержантов, которые несли тело – его же несут за нами.
- Матрос должен стоять у трапа, а не перемещаться в пространстве на чьих–то руках!
- Радмир Константинович – сочинял я на ходу – у нас шефское усиление, моторизированный милицейский патруль обеспечивает пропускной режим и укладывает матросов спать, давая им возможность восстановить силы перед выходом в море.
«Пятнадцатилетний капитан» хмыкнул и спросил: «Хабаров у себя?» Я молча кивнул. «Тогда мне туда, не провожай» – сказал капитан-наставник и скрылся в коридоре.
«Сука!!! Кто такой Хабаров!!!» - внутренне проорал я.

Говорят, что ситуация в США стала настолько интересной, что Ленин в Мавзолее уже приоткрыл левый глаз.

На католическое рождество 1991 года Советский Союз распался не вдруг: несколько лет он гнил с головы и крошился по краям. Одни отваливающиеся куски огромной страны мечтали уйти вперед по спирали истории, другие же хотели вернуться на пару витков в прошлое.
В конце 1988 года Верховный Совет Эстонской ССР добавил еще одну букву «н» в название своей столицы, и Таллин, став Таллинным, зазвучал совсем по-эстонски. А через полтора года парламент этой союзной республики восстановил свой старый сине-черно-белый флаг в качестве государственного символа.

В те времена, как-то раз летом, мы стояли в Хольтенау, ожидая своей очереди на проход по Кильскому каналу. Лагом к нашему борту пришвартовали эстонский пароход, который должен был идти в проводку вместе с нами.
У «эстонца» было всё как положено: свой триколор на корме, флаг Германии под правой краспицей и порт приписки с двойной «н».
Парни с соседнего парохода были кампанейские: мы меняли шведскую водку «Абсолют» на ликер «Вана Таллин» и затем совместно выпивали поменянное.
А рано утром, в понедельник, к нам на пароход пришел Тит, их старпом. Тит выглядел невозмутимым и со своим характерным эстонским акцентом сообщил нам следующее: «В вашэй стране пэрэворот. Дайте нам кърасный флаг».
Так мы узнали про ГКЧП.
Обсудить столь важное политическое событие и решить судьбу запасного кормового флага собралась вся команда. Первым, вопреки старой морской традиции, высказался капитан-наставник пароходства по военно-морской подготовке.
Он был краток: «В понедельник перевороты устраивают только имбецилы! Через три дня всех этих клоунов разгонят! Поэтому флага никому не давать и политического убежища в ФРГ не просить!»
Тит, присутствовавший на собрании экипажа, высказал ему свои осторожные сомнения про «три дня». В результате бурного обсуждения "скорости разгона клоунов и последующего цирка" между капитаном-наставником и эстонским старпомом было заключено пари на ящик водки против кормового красного флага.

В фирменной картонной коробке, которую принесли с эстонского парохода в пятницу, оказалось всего шесть литровых бутылок «Абсолюта».

«Добро пожаловать в Америку!»

Веня всю жизнь мечтал быть капитаном дальнего плавания. К тридцати пяти годам его мечта сбылась. Но со временем выяснилось, что быть тридцатилетним капитаном – это круто, а вот ходить в море после пятидесяти – глупо. Поэтому, когда судоходная компания предложила, Веня согласился на работу «на берегу». Берег оказался американским. Работодатель взял на себя все расходы по переезду Вени с семьей из Питера в Техас и хлопоты со страховками и документами.

Шли года, каждое лето Веня летал домой в Питер. Авиабилеты ему тоже оплачивала судоходная компания. Но однажды халява закончилась: работодатель перестал платить за перелеты через океан.
На вопрос озадаченного Вени: «Где мой оплаченный проезд?!» ему ответили, что он же получил «гринкарту» по почте и теперь он больше не экспат, а американец, так что, «Добро пожаловать в Америку!»

Городская топонимика

Обычно, американские улицы не имеют названий: только номера. Так города и строятся: сначала, от океана, на запад или на восток, прокладывают Центральную авеню, которую, под прямым углом, пересекает Главная улица. Это очень удобно, особенно, если в машине есть компас: ты точно знаешь, что 37-я западная улица гарантированно находится между 36-ой и 38-ой и расположена к западу от центра города.
Очень часто в эту стройную и логичную систему вмешиваются активные горожане, желающие присвоить той или иной улице или авеню имя какого-нибудь выдающегося деятеля, исторического события или местного цветка, на который у большинства из них нет аллергии. Городские власти часто потакают своим гражданам в их прихотях, но и от нумерации улиц не отказываются. Иногда, на указательном столбе, можно увидеть сразу две таблички, например: «16 вост. ул.» и, чуть ниже, «Каштановый бульвар».

Прошлым летом мой сын проходил студенческую практику в IT-отделе городского департамента развития. Как-то раз, когда ему было особенно скучно, он, в служебном компьютере, дописал свою фамилию к номеру одной из авеню на окраине города. Каково же было его удивление, когда, через пару недель, муниципальная дорожная служба аккуратно прикрутила новые таблички «Иванов авеню», сразу под всеми обозначениями «51 юж. ав.»

Прошло более полугода. Недавно, проезжая по пятьдесят первой, я сказал сыну: «Знаешь, а приятно ездить по улице, названной моим именем!»
Сын недоуменно посмотрел на меня и ответил: «Папа, эта улица названа в честь меня!»

Религия - это набор догм и табу.

Так сложилось, что во многих современных фильмах, посвященных Великой Отечественной войне, сотрудники НКВД показаны преимущественно с негативной стороны. Но не все же они были такими! Приведу реальную историю о честности и смелости "чекиста с горячим сердцем и чистыми руками".
Итак, 1942 год: молодую девушку, жившую в поселке под Ленинградом, угоняют на работу в Германию. Ей повезло, работала она на ферме у пожилой семейной пары, религиозной и незлобливой. В 1945 году эта ферма попала в американскую зону оккупации. Девушка собрала свои вещи и пошла в советскую часть Германии. При переходе линии разделения зон оккупации она была задержана советским патрулем и доставлена на допрос к капитану НКВД.
Капитан долго орал на неё приличными и неприличными словами, обзывал по всякому, объяснял, какая она дура и что есть "правда жизни" и выгнал её обратно в американскую зону.
Вот так и появляются богатые родственники за океаном, владеющие несколькими отелями в США и Канаде.
Искреннее спасибо тому капитану НКВД.

Принц Персии

Был на нашем пароходе радист Витя: голубоглазый красавец-мужчина с обаятельной улыбкой. А главное: самый настоящий принц!
Его пра-пра-пра-прадед родился от одной из жен персидского шаха и, еще ребенком, был привезен из Персии в Санкт-Петербург.
Тогда, в 1829 году, случился грандиознейший дипломатический скандал из-за убийства российского посла Грибоедова толпой религиозных фанатиков, перебивших почти всех, находившихся в русской миссии. Правитель Персии послал своего внука ко двору Николая I с извинениями и богатыми дарами, в числе которых был и знаменитый алмаз «Шах». Встретив посла, всероссийский император объявил, что жизни своих подданных он на бриллианты не меняет, но алмаз в дар принял. Вот тогда и пришлось персидскому шаху, в дополнение к драгоценному камню, отправить на берега Невы одного из своих малолетних сыновей, где того и крестили по православному обряду.
Радисту Вите не досталось ни капли восточной внешности своих венценосных предков, но сохранилось их желание иметь нескольких жен. Вите нравилось жениться. На третьей его свадьбе за тост: «Ну, дай бог, не последняя!» я был изгнан и пропустил четвертую свадьбу. Перед крайней церемонией бракосочетания со мной провели воспитательную беседу и взяли обещание быть поосторожнее. Так что за свадебным столом, чествуя брачующихся, я всего лишь произнес, обращаясь к невесте: «Ира! Поздравляю! Тебе в мужья достался самый настоящий принц! Но сильно б/у!»

Байка про байки

Я недавно на этом сайте и уже прошел большой путь «от профана до дилетанта». Решил пойти и дальше. Следуя совету друзей, собрал некоторые свои истории, размещенные здесь ранее, и, сборником «Морских баек», выложил в Самиздате.
Выход своей первой книжки, пусть только и в электронной версии, отметил более чем скромно. Ну так и книжка не очень толстая получилась, прямо скажем, тонкая.
Многим приятелям, некоторым знакомым и всем родственникам разослал ссылку на ЛитРес с линком на свой сборник. И получил от них только положительные отклики: все хвалили, восхищались, говорили, что смешно написано.
Вот только скачиваний книги, согласно статистике сайта, пока ни одного не было.

«Как вы судно назовете, так оно и поплывет».
«Капитан Врунгель»

«Я же говорил, что нужно было называть или «Быстрый», или «Решительный»
«День радио»

Утром меня вызвали в кадры пароходства и срочно отправили на подмену заболевшего однокашника Макса, бывшего в ту пору вторым помощником капитана на пароходе, который только что вернулся в родной порт.
Уже вечером я прибыл на судно.
На трапе вахтенного матроса не было. Зато там стоял судовой врач и от него пахло не только спиртным, но и чем-то другим, неуловимым и знакомым. Доктор объявил мне, что он сторонник ЗОЖ и предложил выпить. Я тогда не знал, что такое ЗОЖ и на всякий случай отказался.
- А чем заболел мой предшественник? - спросил я у дока.
- Увезли сегодня утром с белой горячкой – ответил тот – хотел в порту Гамбурга отдраить иллюминатор в моём изоляторе и уплыть в Гондурас. Наивный, барашки на иллюминаторе сам Вася задраивал, причем ломиком. Макс не вел здоровый образ жизни - со значением закончил доктор.
Потом он достал какой-то прутик и начал крутить его в руках.
- А это что? - удивился я.
- Это лоза. Воду ищу – сказал доктор и отправился искать воду, осторожно держа лозу вытянутых руках, а я отправился искать капитана.
В кают-компании висел большой портрет в красивой позолоченной раме. На портрете был изображен какой-то взлохмаченный мужик с красным носом и растрепанной бородой, одетый в домашний халат. Мужик был явно бухой. Латунная табличка под портретом гордо сообщала, что в честь этого алкоголика и был назван данный пароход.
«Это я удачно зашел» почему-то вспомнилась мне фраза из популярного фильма и на душе стало немного тревожно.
Портрет смотрел на доску с заголовком «Приказы и объявления».
В центре доски был прикреплен Приказ капитана №1 категорически запрещающий судовым поварам готовить порционные блюда. «Котлет не будет» - понял я.
Затем шел еще один приказ про моториста Валеру, которому не разрешалось покидать каюту со своим тараканом Стасиком. «А с тараканом Васей можно?» вопрошала надпись, сделанная синим фломастером прямо поверх текста приказа.
Следующим был приказ, воспрещающий судовому врачу спать в ванной медицинского изолятора, поскольку, при сильной качке, через сливное отверстие ванны просачиваются льяльные воды и доктор постоянно воняет.
На листе приказа тем же фломастером, но другим, явно врачебным почерком, было написано: «сам ты воняешь, а я пробку нашел и спуск у ванны заткнул». «Пробка не сильно помогла» - понял я, вспомнив мое недавнее знакомство с доктором.
Фломастер на шнурке висел рядом с доской. Свобода слова или, по меньшей мере, свобода фломастера, на судне присутствовала.
На камбузе уже давно кто-то громко урчал и чавкал. «Ну, если там белый медведь, я не сильно удивлюсь» - подумал я, проходя на камбуз.
И медведь был. Ну почти. Нереально огромный, перемазанный машинным маслом и сажей, звероподобный мужик, такой же лохматый, как алкоголик с портрета, но в старой
и грязной спецовке, он с невероятной скоростью поглощал «макароны по-флотски», ловко зачерпывая их полулитровым половником прямо со здоровенной стационарной сковороды.
- Ты кто? – спросил я, от неожиданности перейдя на «ты».
- Вася – ответил тот, не прерывая процесс поглощения макарон. «Хорошо, что не Валера» подумалось мне.
- А что не так с тараканом Стасиком? Стучит в лоб Валеры изнутри? - решил узнать я.
- Если бы. Этот недоделанный энтомолог поймал в порту Дакара таракана и теперь везде его с собой таскает, назвал насекомое Стасиком. Сказал, что он этого таракана дрессирует. Тот уже может бегать кругами вокруг стакана – поведал историю совместной жизни Стасика и Валеры мой новый знакомый Вася.
- И как Валера его дрессирует? – мне стало интересно.
- Элементарно, Валера немного подрезал лапки таракана с одной стороны, вот того и заносит на поворотах. – Вася доел макароны и перешёл к котлу с пельменями.
- Василий, это санитарная зона, Вам здесь нельзя находиться, тем более в таком виде – строго сказал я, вспомнив, что прибыл на должность второго помощника капитана.
- Мне можно – ответил Вася, опрокидывая ведерко майонеза в котёл – я здесь капитан, пельмени будешь?
- Я лучше с доктором бухну – ответил я после секундной паузы.
- Только аккуратней - согласился капитан Вася – док у нас ведет здоровый образ жизни, а нового второго помощника мне кадры пароходства до отхода судна могут и не прислать.
И я пошел искать доктора, по запаху.

Историк - это кривое зеркало между обществом и архивом.

Алкоголь алкоголиков (продолжение)

Оставшись на мостике один, я принялся за чтение судовых документов. Изучил и наше рейсовое задание. По плану мы шли в Росток в балласте и там вставали под погрузку. Погрузку «чего» - не удалось прочитать, меня отвлёк звонок судовой АТС:
- Мостик – ответил я.
- Это вахтенный механик – произнес уже знакомый голос Алексея в трубке – разрешите закончить погрузку и закрыть кормовую аппарель?
- Разрешаю – автоматически согласился я и повесил трубку.
«Интересно, а что я разрешил? Что он там грузит, если мы должны идти в балласте и почему не сменился с вахты?» - надо было пойти проверить, что же я там такое «накомандовал» и кому.

В коридоре мне встретился дядька с небольшой окладистой бородкой. В каждой руке он нёс по картонной коробке с этикетками «Абсолют».
- Стоять! – зарычал я – Ты кто?
- Алексей-алкоголик – ответил бородач и поставил коробки на палубу.
- Почему алкоголик? – количество разнообразных форм алкоголя в материальном и виртуальном видах начинало для меня зашкаливать.
- Потому что Алексей – непонятно объяснил тот.
- Либо нормально объясняй, либо… - я не знал, какую кару придумать и просто выдохнул.
- В экипаже два Алексея – начал рассказ дядька – один, четвертый механик, он не пьёт – бородач разговаривал со мной, как с дошкольником – если я был бы не Алексеем, а, к примеру, Егором, то я был бы просто Егор, без приставки «алкоголик», другого Егора на пароходе то нет.
Он подумал и продолжил:
- Никаких Егоров нет. Есть два Алексея, один просто Алексей, а я – «Алексей-алкоголик».
- И ты пьёшь! – догадался я.
- Нет - дядька улыбнулся - я не пью.
- Так какого черта ты тогда алкоголик! – мозги у меня закипали, но я не сдавался.
- Я не алкоголик – обиженно засопел бородач: – Я – Алексей-алкоголик! Это другой Алексей может выпить, чуть-чуть, но может. Мне же совсем нельзя, мне вера не дозволяет - и он перекрестился двумя пальцами.
- Старовер? – догадался я
- Нет, старообрядец – объяснил он и добавил – вот доктор наш, он старовер.
- Так он же пьёт? – удивился я.
- Вот я и говорю – старовер.
- Хорошо, допустим – я почти взял себя в руки – зайдем с другой стороны, вы кто по должности?
Больше всего на свете я боялся услышать ответ: «полярник». Развели на судне богадельню. У «Хабаровска» в соседях мог вполне оказаться какой-нибудь «Скит» или «Лавра». Но ответ меня порадовал:
- Старший матрос и артельщик – ответил дядька - Я ношу алкоголь, вот меня и назвали «Алексей-алкоголик». Сейчас эти две коробки ждут в «Хабаровске».
- Ну несите алкоголь алкоголиками – попытался я скаламбурить.
«Затейники они тут с прозвищами» - подумал я: «интересно какой «ник-нейм» дадут мне?»