Губирнатар Чухонцкай губернии фпирвые после назначения присуцтвавал на
рашширинам засидании Правительтсва Расейскай Империи пад
притсидатильствам Самой. И вот ф пирерыви между выступлением министра
Жандармерии Мухтара Шмуруляива и министра Ниприятных Ниажыданастей Сэра
Гея Фхуйгу, уважаимый губирнатар услыхал ни сафсем характерныи звуки..
"Мыш, блять!" - падумал губирнатар и тутжы падилился мыслью с саседам.
Сасед расмиялся и ничиво ни атветил. Патаму што он уже не первый раз при
дворе и знает, что абазначают эти удивительные звуки.
Икатирина была очинь нищасна. Распутин кудата нахуй прапал, ис хуя
Патьомкина пастаяна капала какая-та дурна пахнущая жыткасть горькая на
фкус, а братьев-графьов Арловых ана давича в сирцах атправила
христианизиравать Кетай. Ибаццо было не с кем. Внутревагинальное
давление (вакуум) дастигло такой силы, шо Икатирина риальна баялась
приближаццо к мелким притметам, апасаясь, што их засасьоть и вынуть не
удастца. Придуприждьоные слуги придусматритильна паныкали фсе магущие
быть всосаными вакуумом придметы: бутылки, вазы, чирнильницы, скипетр, и
дажы Импиратарскую Пичать (хуйивознаит). Ниапхадимыи в быту ращоски и
сталовые приборы были жостка цыпями прикручины к стенам и полу. Бригада
сантехникафф фсигда дижурела рядам с Икатиринай, шоп если што таки
засосьоццо - сразу даставать, пака глубако ни залезить.
И если с праблемай вакуума была фсьо боли-мени намана, то сама Манаршыя
Вагина пастаяна чисалась! Как сволач! Фначале Савет Предворных Менистраф
придлажыл ввести должнасть Манаршыва Вагенальнава Чесальщика и дажы
абъявили конкурс на фсю Европу, но патом была ришено, што нех чужыи руки
пущать в святая святых Империи. И Икатирине прихадилассь справляццо
самой. Поначалу фсех, асобина иназемных паслоф смущало пастаяная
присуцтвие Манаршей руки пад юбкай (вынималась ана тока для пацылуя и
тока нинадолга), а такжы пастаяныи скребущие звуки, но патом фсе
привыкли. Слуги больше не прасыпались ночью, разбужыные приумножыным
эхам скрьобам длиных нахтей па жостким валасам небритай пелотки,
гримевшым на весь Зимний Дварец, иназемныи паслы панимающе
переглядывались, када Икатирина прерывала сваю речь для асоба злостнава
паскрьоба. Ф дварце атлавили фсех мышей и крыс, штобы ани не дублиравали
Импиратрицу - "дразняццо, сцуки!" - думала ана. Слуги и менистры
исдалика па характерным звукам слышали, што преближаиццо Икатирина и
дажы научились с точнастю да сикунды и сантеметра выщитывать скорасть и
траикторию пиридвижения Самадиржафки.
Истессна, новаму Чухонцкаму Губирнатару эта была ниизвесна. Паэтаму он
ришил, дабы атвлечься, внемательна паслушать выступление Икатерины.
Нада сказать, што Икатерина смущалась сваиво чьосу и паэтаму нисла
фсякую хуиту, штобы забить скрибущие звуки. Ибальник ея низакрывался ни
на сикунду.
- - "Гаспада менистры!! Шкряб-шкряб! Ниабхадима срочна абъявить вайну
Грецыи! Хрусть-хрусть! И Турцыи - там адни педорасы жывут!
Скрьоб-скрьоб-скрьоб! И ваще! Шкряб-шкряб-шкряб! Э-э-э! Хруть-хрусть!
Да, а а чом эта я? Ах да! Шкряб-шкряб-шкряб! Фсем сеять картошку!"
Па аканчанию рашширинава засидания Импиратрица вышла ф сад. Заслышав
жуткие звуки, па куткам папрятались павлины и прочая пирнатая хуита.
Прахадя мима стаящива ф стойле каня, Импиратрица паймала на сибе иво
пахатливый фсгляд. Ана атсанавилась и внематильна пасматрела ф бистыжые
гласки жырипца. Падумав минуту ана пашла дальше. "Нуивонах, не сичас!" -
падумала Самадиржафка. Ф саду ана увидила малинькава мальчека, каторый
старательна мял сваю писю пад деривам. Имератрица падашла к мальчеку,
нагнулась и фзяла в руку иво писю. "Хуясе - малинький ищо, а патынцыал
ого-го!" - падумала Ийо Виличиства.
- - Как тя звать, поцан?
- - Валодькай! - радасна атветил малец.
- - А фамилие? - заинтирисавалась Импиратрица.
- - Путькин!
- - А чиво ты тут делаиш, Валодька Путькин?
- - А патслушываю и патглядываю, Вашы Виличссва! - бодра атрапартавал
Валодька.
Императрица Икатерина ищо рас глянула на Валодькин хуй и ласкава
улыбнулась.
- - У тибя ищо фсьо впиреди, Валодька! - прарочиски сказала ана и
патрипала мальчека па билакурым валосьям.
Даставая блакнотик, Валодька пристально сматрел фслед удаляйущейся
Царице.
Шкряб-шкряб-хрусть-хрусть! - слышалось ат нийо.
"Шкряб-шкряб-хрусть-хрусть" - старательна записывал в блакнотек
Валодька.
(c)Manzini (http://www.creolit.ru/)