Поиск по автору:

Новогодние котэ это такие котэ, без которых после Нового Года и вспомнить нечего. Хотя, в моем случае лучше бы, действительно, “нечего”
Все началось и закончилось в новогоднюю ночь.

Хотя нет, началось немного раньше, когда два достойных и благородных котенка, Сева и Лиса научились не пыхтеть друг на друга, а играть. Хотя играть… Я раньше думал, ну как играют два кота? Ну в “ладушки”, ну в “догонялки”. Ну, в крайнем случае, лапками друг друга по мордам постукают. Реальность оказалась намного жестче и громче.

Первый раз, когда ко мне под ноги выкатился орущий голосами хора Турецкого, серо-черно-полосатый, меховой комок, я подумал классическую мысль – “Все. Писец котенку”. В данном случае – двум. Тем временем комок наткнулся на мои ноги, распался на две неравных части, после чего части кинулись в разные стороны и настала странная тишина.

Тишина стояла ровно пять с половиной секунд, после чего комок опять как-то образовался посереди комнаты и принялся опять орать и перемещаться.
Мне котов жалко. А двух жальче, соответственно вдвойне. Поэтому я смело подошел к вертящемуся на одном месте комку и мысленно попрощавшись с дорогой мне частью тела, сунул руку в середину орущего меха.

Странно дело, но руку никто не рвал, не кусал и даже не сосал. Орущий, как тыща бабуинов комок, казавшийся сцепившийся зубами и когтями намертво, на деле, оказалось, держался за счет крепких объятий лап, ну и совсем тихонького прикусывания. Зато орал так, что кровь стыла в жилах даже у соседской старухи-вампирши!

Итак – Новогодняя Ночь. Вторая ее часть. Я сплю. Сплю не совсем тихо после застолья, (в смысле храплю), поэтому супруга дальновидно не стала меня бить в место храпа, а собрала подушку и ушла в зал. Там меня нет, там стоит елка и спят коты. Новогодняя идиллия, не омраченная моим храпом, блин.
Часа через два я проснулся. Мне снилось, что я стою на железнодорожных путях, а на меня со страшным ревом несется паровоз. А я стою как дурак, понимаю, что из меня сейчас сделает машина, а с места тронуться не могу. Открыл глаза, осознал, что это сон. Вздохнул. Но паровоз, почему-то все продолжал выть и куда-то нестись.

Пришлось прислушиваться. Из места “тишины и покоя” доносились звуки работающего в шахте добычного комбайна. Среди редких пауз тишины слышалось робкое “Пшик..Пшик…Пшик…” В комнате шла война. Вот это самое “Пшик” были звуки издаваемые пульверизатором. Именно им, заправленным фильтрованной водой мы иногда разгоняли зарвавшихся демонстрантов, вредителей и любителей лазить на стол. И любителей охотиться ночью на ноги торчащие из под одеяла, тоже.
В этом деле я достиг высот небывалых. Достаточно сказать, что через некоторое время боевых действий не нужно было даже открывать глаза. Я стрелял с любой руки. В темноте. На звук. На предельной дистанции. Был бы еще один пульверизатор, я бы палил и с двух рук. В общем, я был опытным и хладнокровным котобоем.

Чего не скажешь о супруге. Она нервничала и поэтому попадала редко, дальность стрельбы была не высокой и после ее стрельбищ коты, обычно ржали в углу, а на полу растекалась лужа неудачных выстрелов. В общем девиз “Выстрел-Цель!” был не для нее.

… Заслышав крики играющих котенков и робкие выстрелы супруги я решил пойти и показать мастер-класс.

- Ну, что тут у вас?! – я вломился в комнату сея справедливость и трепет.

Ндааа… Недооценил я снайперские навыки жены. Первый выстрел точняком влетел мне в правый глаз и начал стекать по щеке. Не ожидая второго, я ловко и технично ушел влево, где не менее технично, вошел в наряженную елку. Понимая, что романтика новогодней ночи закончится с падением елки, я опять ловко и технично ушел вправо. Где меня и настиг второй выстрел, теперь уже в левый глаз. Супруга, засев в засаде за подушкой палила короткими очередями на удивление метко. Вот, что опасность с людьми делает! – с некоторой гордостью подумал я.

- Надо прекращать этот балаган! – я решительно шагнул в центр зала – Да, и почему так тихо?!

Это была последняя моя внятная мысль в эту ночь. Следующей секундой я решительным шагом ступил в большую лужу и резко обрел прекрасное и волнующее чувство невесомости. С некоторым удивлением я отметил, что красивая луна за окном, почему-то закрылась моими мокрыми пятками с которых романтично капала вода. А вот задница, как-то не согласованно с мозгом ринулась вниз.

Звук удара моей туши об пол не смогла смягчить даже лужа. Правильно говорят, что вода не сжимается. Могу подтвердить со всей ответственностью! Было больно, обидно и мокро.

… За окном сверкали фейерверки, радовались люди, на все на это, с миллионнолетней мудростью смотрела луна. А в одной темной квартире, посереди лужи лежал техничный и ловкий человек, и только два кота сочувственно смотрели на него. И немного ржали.

У нас в подъезде воняло. Нет, у нас страна большая и в ней много где воняет, где больше, где меньше. Где то даже, и совсем не воняет. Но это «где то» и я таких мест не знаю. А у нас воняло. Точнее ВОНЯЛО! Ибо запах был такой, будто без противогаза заглянули в задницу самому Белому Слону скушавшему что то несвежее.

Причем воняло только в коридоре на первом этаже, выше запах не проходил. Но и этого хватало. Я и не предполагал, что смогу на столь долгое время задерживать дыхание, и, судя по всему, мои соседи, тоже. Через неделю мы, всем подъездом, могли уже ехать и позорить ловцов жемчуга, которые задерживают дыхание всего на несколько минут.

Запах был весьма сложный и с трудом поддавался идентификации. Временами казалось, что это местный алкаш Василий потерял свои пропитанные страданиями носки когда из последних сил полз к спасительному лифту, иногда приходила мысль, что это тыща кротов вылезли на поверхность, одновременно насрали и опять скрылись в недрах, была и совсем экзотическая версия, что кто то уже неделю жрет на первом этаже экзотический фрукт – дуриан, который как известно из интернета, воняет как весь Васин гардероб.

Такое сочетание грандиозной вонищи и морозной свежести неотапливаемого подъезда вносили некий когнитивный дисбаланс в психику жильцов, причем до такой степени, что они начали звонить в ЖЭК.

Поначалу в ЖЭКе на жалобы о состоянии атмосферы особо не реагировали, но когда количество звонков превысило какой то допустимый порог, работники эксплуатационного хозяйства выехали на объект.

Первой в подъезд зашла Сама Начальница ЖЭКа. Сзади корявым строем, как гномы за Белоснежкой, толпились слесаря убивая беззащитных микробов профессиональным перегаром.

И это хорошо, что отряд выбрал именно такой походный порядок, потому, что подойдя к лифту Начальница строго вопросила – «Ну, и что тут у вас воняет? Я ничего не чувствую!» И демонстративно, полной грудью вдохнула атмосферу. После чего сказала эротично «ах» и гигантским холодцом рухнула на первого гнома. Потом пошла цепная реакция. Первый гном, не выдержав веса свалившегося счастья, с центнером сала в руках упал на заднего гнома, тот на следующего. .. Когда все гномы закончились, на полу образовалась картина напоминающая гребцов в байдарке. Все сидели плотненько, дружненько и произносили слова согласно ситуации. Как я понял из их монолога, Большую Начальницу тут уважали весьма условно, поскольку называли словами, далекими от «ласточка» и «солнышко». Диссонансом в хоре однотипных эмоций, звучали весьма эмоциональные и красочные жалобы первого гнома на отдавленные яйца.

Следующая экспедиция состояла из мужественных баб и парней из саночистки. Ребята были опытные и судя по всему, вместо утреннего кофе нюхали «зарин» для бодрости. Это я понял, когда войдя в подъезд, они гулким хором втянули носом миазмы и переглянувшись постановили, дескать да, «немного попахивает».
После чего вскрыли люк в полу, как раз перед дверями лифта. Запах усилился процентов на восемьсот. У меня уже начали плавиться кончики шнурков и выпадать из носа волосы, а эти собрали симпозиум вокруг открытого люка и стали держать совет.

Я повинуясь зову любопытной обезьяны сидящей внутри меня, заглянул в люк и пошатнувшись от вдарившего по мозгам запаха сразу заметил причину несвежести.
Там была крыса. О, какая же это была крыса! Она была размером с виолончель, руки как грабли, хвост как удав и голова размером с маленькое ведро.

Я поначалу завозмущался, дескать что за нафиг, пришла сюда, уселась как у себя дома, неделю подряд пердела в свое удовольствие, а нам тут страдать. И только потом сообразил, что животное того… Уже давно как отправилось к свои далеким предкам. И разлагается тут потихоньку, в свое удовольствие.

Бравые ребята и девчата из саночистки с шутками и прибаутками извлекли тело из подполья и унесли его в направлении, которое мне совсем не интересно.
На этом можно было бы и закончить трагическую повесть, если бы они не забыли закрыть люк, и, как обычно, в хлам задумчивый Василий не сверзился в него с криком убиваемого поросенка. Васю, конечно, вытащили. Но носок он все таки там оборонил. Поэтому воняло еще неделю, пока носок не утащили мыши-фетишисты.

Ща я тебе вставлю и поедем обмывать! – этот возглас страждущего вепря раздался у нас во дворе аккурат за час до полудня. Заинтересовавшись сим интимным нюансом в аномальных, с точки зрения места для любви, условиях я высунулся в окно чисто с целью пополнить свой кругозор.

Но кругозор не пополнился. И не потому, что я в поисках завораживающего зрелища, как испуганный хомяк из норы, высунулся по пояс в окно посереди северной зимы. А потому, что действие на улице, даже несмотря на витающий вокруг образ жесткой эротики, усиленно воссоздаваемой сложноконструктивными предложениями двух грузчиков, было сугубо деловое и домашнее.

Два мужика упрямо пихали диван в зад Жигулей модели номер четыре. Причем что Жигули, что диван, были раритетами, по-видимому одного года выпуска. Если абстрагироваться от облика используемых предметов и посмотреть на все с точки зрения опытного психиатра, то казалось, что один динозавр неумело пытается полюбить другого. Причем с обоих сыплется пыль веков и ровным матом стелет по округе.

Диван не лез. Он не хотел. Он считал себя еще крепким и молодым для того, что бы быть помещенным в самый зад какой-то Жигулятины.

Два кренделя, вожделея о грядущей выпивки, не слушая стона дивана, судорожно толкали его в машину. В этой борьбе диван уже потерял одну, коротенькую ногу, когда в приступе отчаяния попытался ухватиться ей за багажный проем и теперь вообще собирался потерять диванную честь, поскольку его веселенькая обивка уже зацепилась за лежащий в багажнике домкрат.

- Иэээх! – применив смекалку, мужики, отойдя на метр от машины с размаху метнули непокорную мебель в багажный проем. Озадаченный диван, на старости лет научившийся, ко всем прочему еще и летать, крякнул от удивления и врезался своим многострадальным боком куда-то мимо проема. Жигули скрипнуло и дернулось вперед на пол метра. Мужик, проходивший спереди не ожидал от пустой машины такой пакости и поэтому получив удар в ноги счел за счастье преклонить колени перед нашим автопромом.

Два грузчика озадаченно почесали репы и синхронно извинились. Вот если бы они послали его по матери, он бы пошел и, глядишь, все было бы хорошо. Но они извинились.

- Ничо, ничо, бывает! – упавшее тело миролюбиво поднялось с колен. Судя по «Бывает, бывает» его не первый раз бодают машины.

- Диван грузите? – пострадавший пылал интересом – А давайте помогу. Мужики переглянулись и прикинув, что втроем победить упрямую мебель шансов явно больше, согласились.

- Делаем так! Ты – вновь образованный лидер указал пальцем на одного, самого мелкого мужичка – лезь во внутрь и принимай диван там. А я, вот с ним, будем тебе его снаружи подавать.

Мелкий радостно закивал головой. Перспектива сидеть в машине и ждать когда тебе подадут диванчик выглядела намного лучше, чем на морозе корячить этот самый диван в машину. Еще и без гарантий его туда вкорячить.

В общем, дислокация – два мужика приподняли диван, который уже устал курсировать между небом и землей, и мечтал только об одном, чтобы его поскорей сожрали дикие бобры, а на остатки нассали мыши. Только обязательно полевые.

А внутри, приготовившись направлять, принимать и руководить раскорячился мелкий хитрован.

- Давай!!! – мелкий дал отмашку.

- И ррраз! – диван пошел в направлении багажника.

- И дддва!! – крякнули мужики, когда диван привычно растопырил свои конечности и зацепившись за край проема застонал человечьим голосом.

- Иии триии! – мужики впились копытами в землю и диван с грустным стоном сдался. Ну, как сдался. Он согласился поместиться в машину. Улыбки озарили суровые портреты мужиков, которые от напряжения уже мало чем отливались от работ Пикассо.

… А диван тем временем изящно и красиво пикировал вовнутрь.

Удар был мягкий, почти неслышный. И только судорожная пятерня показавшаяся из открытой задней двери намекала на то, что диван-то еще о-го-го! Рано его списывать!

А мужики на улице все продолжали радостно хлопать друг друга по плечам поздравляя с удачным завершением трудной операции. Их радость продолжалась бы еще вечность, но тут внезапным диссонансом во вселенскую радость вкралось тихое, но явно противопоставляющее себя, всеобщему ликованию, слово. И это слово было – пидорасы. Оно тихой птичкой-синичкой вылетело из недр машины и мгновенно прервало ликующий поток других слов.

- Чооо! – мужики не поняли сей изысканной шутки. – А ну, иди сюда! – и крайний дернул торчащую руку из машины. Но несмотря на малый рост и дохлый вес, мелкий мужик сидел в салоне прочно. Он даже не пошевелился. Дабы лицезреть такое чудо мужики лично наклонились к дверям.

А там, ласково улыбаясь удачному вечеру на них, драным боком смотрел диван. Диван торчал как и было задумано и даже немного поскрипывал от удовольствия вжимая мелкого товарища, частично в пол, а частично в передние сидения. Заднее было заранее снято, отчего всем внутри стало стразу удобно и комфортно.

Но самое страшное, что для того, чтобы извлечь гражданина из под дивана, понадобилось диван опять вытаскивать. И все бы ничего, но за минуту до этого, внезапный помощник, видя такое дело принял грамотное решение и бочком-бочком свалил от греха подальше.

Все закончилось хеппи эндом. Мелкий мужичек видать там, в багажнике придавил себе очень важную мозговую извилину и родил решение. И уже через десять минут я наблюдал как на веревке за машиной, по гололеду едет диван о трех ногах, распугивая на поворотах пешеходов. И только собаки лаяли в недоумении пристраиваясь на ходу отлить на угол дивана.

vot i ver posle etogo ludam -
otdalas ia emu pri lune,
a on vzal moi devich'i grudi...
i uzlom zavazal na spine!