- А психиатрия - ну что психиатрия... - Дима налил еще по одной. - Я и
сам когда-то, так сказать, подвизался на этой ниве. Вот послушай...
Наша славная военная база уходит своими корнями глубоко в эпоху
владычества Британской империи. Хитрые евреи поделили старый лагерь
англичан на две части, из одной сделали больницу, а во второй разместили
воинскую часть.
В самом сердце базы находится перекресток трех дорог, а на нем - лабаз и
небольшая кормильня. Непосредственно напротив этого островка
отдохновения в океане воинского долга прилепились друг к другу два
длинных одноэтажных барака.
Несмотря на аккуратную заштукатуренность и общую ухоженность территории,
эти с позволения сказать постройки вызывают своим видом благоговение
перед седой древностью. Наиболее циничные из военнослужащих называют их
не иначе как "Дворцы Ея Императорского Величества Королевы, Да Хранит Ее
Господь".
Раньше, наверное, сухопарые офицеры и джентльмены в пробковых
тропических шлемах разрабатывали здесь планы борьбы с еврейским
подпольем. Теперь же в бараке справа находится отдел академического
резерва, а слева сидят развеселые армейские психиатры.
Для тех, кто не в курсе - в академическом резерве состоят люди,
предпочитающие сначала получить высшее образование, а потом отслужить в
армии. Шесть лет. В противовес остальному населению, которое сначала
служит срочную в три года. То есть соседство этих учреждений отнюдь не
случайно.
Формула "хлеба и зрелищ", отточенная римлянами, прекрасно работает и в
наших палестинах. Если хлеб продается в упомянутом выше лабазе, то
зрелищами так называемый плебс с успехом обеспечивает контингент
психиатрического барака. Нет, это не стационар - сюда просто ходят люди,
желающие убедить армию в своем психическом нездоровье.
Однажды Дима, будучи офицером и лицом ответственным, проводил беседу с
группой кандидаток в академический резерв. В тот жаркий день на боевом
посту из мужеского полу был только он один.
Дима рассказывал девушкам о прелестях армейского быта. Упомянув о
сравнительно приличной зарплате, попросил задавать вопросы.
Первый же вопрос касался физических нагрузок на офицерских курсах и в
ходе службы вообще.
- Ну что вы, - начал он. - Ровным счетом ничего невозможного. Более
того, все очень даже легко для человека в нормальной физической форме.
Прозвучало это убедительно еще и потому, что габаритами Дима не
отличался - отнюдь не впечатлял мясистостью, да и росту был небольшого.
Девушки согласно закивали.
Тут дверь распахнулась, и в комнату влетела перепуганная секретарша
психиатра.
- Дмитрий! - завопила она, - Скорее! Помоги! Там... Он... Орет!
Угрожает! Скорее!
Дима встал. Спокойно снял очки и положил их на стол. Расстегнул часы,
положил их рядом. Расстегнул пуговки на рукавах и закатал их на два
оборота. После чего проследовал в кабинет психиатра, откуда доносились
громкие крики и грохот мебели.
Девушки гурьбой вывалили следом.
Шум и вопли резко оборвались, и из дверей кабинета показалось тело.
Размерами тело превосходило плоды самого буйного воображения. В
вертикальном положении оно наверняка заслонило бы солнце. Но в
описываемый момент тело отнюдь не находилось в вертикальном положении.
Наоборот, выпучив глаза и открывая по-рыбьи рот, тело левитировало
параллельно земле.
Пронесясь над полоской асфальта возле барака, оно с шумом приземлилось
на газон. В зданиях задрожали стекла.
Дима отряхнул руки и проследовал обратно в аудиторию, сопровождаемый
восторженными взглядами десяти пар девичьих глаз.
- О чем это мы? - спросил он, водружая очки на переносицу. - Ах, да.
Физические нагрузки в армии. Совершенно ничего особенного, доступно всем
и каждому.
- Ну, будем! - мы выпили, закусили, и Дима продолжил рассказ.
- Хрен ли мне этот бугай! Я же все-таки мастер спорта по вольной. На
ковре и не такое поднимали. Кстати, после этого инцидента он передумал
косить. Исцелился, не иначе. Хороший бросок - полезнее любого психиатра!