Вот еще, для поклонников моих талантов, пара строк, о «золотых» временах советских! Многие сейчас гордятся – вот мол, дачи были бесплатные! Были. Что было – то было! Мы часто летом ездили к Анне Аркадьевне – папиной сестре. У нее под Ригой была такая дача. Работала она на радиозаводе в Риге, и была, там, по моему вторым секретарем парткома, или что-то вроде этого. И ей, как видной коммунистке, давали хорошую дачу и паек в распределителе. Дача – домик, три комнаты, веранда и кухонька, вода – колонка на улице, электричество и печка в домике. Хорошо там было летом. А рядом стояли дачи простых работяг – однокомнатные будочки, метров по 5 квадратных, и в каждую будочку еще по две семьи помещалось… Работяги жили обычной своей жизнью – пили и дрались, да еще рыбачили что-то в сточной канаве, которую называли речкой – метра 3 шириной и метр глубиной, вода этой речки несла какие-то отходы ядовито-зеленого цвета, и кроме комаров ничего там не водилось. Но мужичье с удочками, когда не пило и не дралось – сидело и ловило рыбу… Казарагу вылавливали, да глистов каких-то переросших… Ну да ладно, сейчас сказ не о них.
Чуть в стороне был дом побольше – хутор. То есть, хутором он был до советской власти, потом советы этот дом поделили, и поселили в него три семьи. Две семьи – латыши, одни, вроде бы татары. Были среди этих семей, такие Кузнечики. Мы, дети вокруг, их тогда так называли – уж не помню почему, а настоящей фамилии не упомню… Это был папаша с мамашей, да сын, лет двенадцати. Люди они были очень странные. Мамаша – крупная баба, высокая, в очках, кажется, тетя Зайга, была главой этого странного семейства, и все держала в ежовых рукавицах. Муж – не помню имени – мужичок мелкий, и шустрый, тоже попивал, но ни с кем не дрался, и держался особняком. Самое удивительное, что методы воспитания у тети Зайги были странными. Муж зимой уходил на сезонные работы – что-то там зимой делалось на торфоразработках, километрах в 40 от Риги. А в апреле-мае – возвращался. И жил на улице – спал на старой железной кровати, за домом. Домой его жена не пускала. Сын их, когда приходил со школы – сидел дома, а если его выпускали во двор – то на канате, привязанного, как болонку… К самой тете Зайге изредка ходил Степан Андреевич, местный участковый, обычно приносил ей ящик консервов и всегда, когда приходил, у нее ночевал.
А мы конечно, с Гришей, сыном тети Анны, все это видели, и над их мелким, который ходил по двору за ногу привязанный, как бобик, подшучивали. У них там, что-то вроде песочницы было, он обычно там сидел, и в солдатиков играл. А как отойдет куда за угол, насколько трос позволял – мы подбежим, и кучу ему в песочницу наложим! Да. Ну, и вот, нажаловался он своей мамаше на нас. Тетя Зайга взяла ремень, по очереди нас выловила и дала на орехи. Больно-то особо и не было. Обидно было. Но план мести у нас созрел блестящий!
Тут, надо сказать о сортире! Сортир на хуторе был, такой же, как на всех дачах вокруг – типа «скворечник». Деревянная будочка с сиденьем, а под ней – яма с говном. Да. Ну, и Григорий мне говорит – а давай Кузнечикам отомстим! Давай, говорю, а как? На пороге кучи оставим? Или поссым в почтовый ящик? Нет, говорит гениальный Гришка – это все устарелые методы. 19 век. Надо мыслить по-научному! Биология – царица наук! Ты знаешь, с какой скоростью размножаются дрожжевые клетки? И знаешь, что будет, ежели дрожжей в обычную яму с говном бросить? Когда вокруг лето и плюс 30 на улице? Одним словом, мы составили план и преступили к осуществлению операции «Сюрприз». Дрожжей у тети Анны было много – пироги она пекла все лето, вообще, благодаря ее спецпайкам, еда у нее в доме, по тем временам была царская – компоты в банках и горошек «Глобус», каждый день мясо или курица, импортные консервы «лангет» и хорошая сухая колбаса, лососина и импортные конфеты… Но, я отвлекся! Так вот, набрали мы в погребе дрожжей, пачек пять, килограмма два сахара насыпали, прямо из огромного мешка, там же, в погребе, все припрятали в кустах, и стали дожидаться вечера. А как стемнело, и все спать легли, мы с Григорием, тихонько так нырнули в окошко (благо, домик одноэтажный), наши запасы из кустов – хвать – и на полусогнутых под кустами пробрались к хутору. Вот и двор Кузнечиков. Забор с дыркой, дырка на проволоке – отогнул - и пролез.
Подползли к сортиру, отодвинули доску, которой яма прикрыта за будкой была – ну, чтобы ассенизатор мог откачивать сразу, напрямую. Заглянули, чиркнули спичкой – посветили: яма полная почти, дерьмо до края сантиметров 20 не дошло. Бухнули мы туда дрожжи, и сахара сыпанули. Еще палкой перемешали. Хорошо! Задвинули доску. А тут мне Гришка шепчет – смотри – мешок с хлоркой! Ее надо стибрить, а то хлорки сыпанут, и весь план провалится. И вот мы ползем обратно, и тянем за собой мешок хлорки – килограммов на 20! По очереди мешок друг у друга перехватываем, еле тянем – но доползли. В дырку в заборе пролезли, мешок вытянули, оттащили подальше, в кустах запрятали и старыми ветками завалили.
Как мы ждали результатов! Но в первый день не случилось ничего. Кузнечики занимались своими делами, сортир стоял себе на солнышке, и виду не подавал, что готовит сюрприз. Второй день подходил к концу, и мы уже решили, что все пропало. Но вечером, сидя на веранде за чаем с черничным пирогом, папка мой говорит – а что так воняет? Пойдем лучше в дом. И правда, с улицы подуло ветром, и принесло сильный запах дерьма. После ужина, мы с Гришкой выбежали на улицу и пробрались к ограде Кузнечиков. Все было тихо и спокойно. Но сортир начал вонять. Очень уж сильно. Тетя Зайга что-то делала во дворе, и проверять мы не рискнули. А вот утром третьего дня нас разбудили крики. Вонь стояла на всю округу. Кислым, видно забродившим, говном. Во дворе у Кузнечиков суетился тети Зайги муж – бегал вокруг сортира открывал и закрывал дверь, и ругался. Сортир стоял посреди огромной бурой пенистой лужи, из него со всех щелей изливалась коринево-желтая масса, а поскольку он был на возвышении, большая часть лужи стекала в центр двора, вокруг летали тысячи мух, и говном воняло так, что в глазах темнело.
Ассенизаторы приехали только через три дня, и все это время, никто вокруг не рисковал открывать окна! Вот так мы, научными методами, отстаивали свою честь! Времена такие были!