Эта история началась в новогоднюю ночь 1990 года в студенческом лагере
МАИ, расположенном в бывшем родовом имении семьи Гончаровых в
подмосковном городе Ярополец.
Огромный старый дом, в котором некогда гостил и сам Александр Сергеевич
Пушкин, нынче был полон веселящехся студентов. Провожать старый год мы
начали, наверное, с полудня. Поэтому, то что происходило ближе к вечеру
я припоминаю довольно смутно. Помню только какую-то пухленькую кудрявую
студентку с большим бюстом и хитрыми глазами, которую я безуспешно
пытался поймать, а она все время ускользала, прячась за колоннами
танцевального зала, увесистыми глухими портьерами... Я бегал за ней на
заплетающихся ногах, пока не свалился где-то в глухом углу дома и не
заснул пьяным молодецким сном.
Проснулся я посреди ночи от невыносимой жажды и пронизывающего холода. Я
лежал на полу в пыльном чулане и аж вскрикнул от ужаса – прямо надо мной
стояла страшная мужиковатая баба. Один глаз ее был прикрыт, а второй
злобно косил на меня. В правой руке она держала толстую палку и то ли
грозилась ею, то ли протягивала мне. Я разом протрезвел, сел на
четвереньки и прислонился спиной к стене. Стена попятилась, оказавшись
дверью, и я вывалился в из чулана. Коридор был пуст, мрачен и темен. Его
освещала лишь тусклая лампочка, в свете которой я к радости своей
увидел, что страшная баба была всего только бронзовой скульптурой,
запертой в чулане. А палка, которую она сжимала в руке, была не то
свитком, не то картой, которую она протягивала зрителям. Я тихонько
затворил дверь в чулан и убежал к своим приятелям, веселящимся в другом
конце усадьбы.
На многие годы я забыл про страшную бронзовую бабу, но жизнь – штука
причудливая. Оказавшись в 2001 году на блошином рынке в Берлине, я
бродил влоль торговых рядов, с интересом рассматривая старые патефоны,
канделябры, гравюры, пока не наткнулся на столик букиниста, рядом с
которым стояли два кованных сундука со старыми книгами. Совершенно безо
всякой цели, исключительно из любопытства я начал рыться в сундуках,
перебирая ветхие книги, и среди прочего мое внимание привлекла небольшая
тетрадь, исписанная красивым калиграфическим почерком. Я стал листать ее
и вдруг среди неизвестных мне немецких слов увидел знакомую фамилию
«Гончаров», а несколькими строками ниже «Екатерин». Я заинтересовался
этим и немного поторговавшись, купил эту тетрадь за несколько немецких
марок. После мой друг Филип Керстен помог мне ее перевести.
Тетрадь оказалась дневником молодого берлинца, помощника итальянского
скульптора Чаречелли, открывшего свою мастерскую в Берлине. Судя по
дневниковым записям, скульптор был жутким бабником, плутом и мошенником,
словом, человеком веселым, способным поразить воображение скромного,
привыкшего к порядку немецкого мальчика.
Приключения скульптора могли бы составить недурной приключеченский
роман, но за неимением места позвольте остановиться лишь на одной
истории, близкой к теме нашего повествования. Случилось так, что
англичане, завладев канадской провинцией Квебек, решили поставить
памятник адмиралу Нельсону в городе Монреаль и объявили конкурс. Наш
итальянский герой, прослышав об этом и почуяв большие деньги, купил
несколько тонн бронзы и быстро сваял памятник – одноглазый английский
адмирал указывает на что-то своим матросам вытянутой вперед рукой, в
которой зажата свернутая в свиток морская карта.
Несмотря на ловкость и нахальство, скульптор проиграл конкурс и оказался
на грани разорения. Он уже подумывал о том, чтобы сбежать домой в
Италию, но его спас случай: русский дворянин Гончаров заказал ему статую
Великой императрицы Екатерины. Чаречелли запросил огромный задаток,
получил его и на скорую руку переделал невостребованного Нельсона в
Екатерину. Увидев безобразную статую, Гончаров пытался отказаться от
скульптуры и получить свои деньги обратно, но тщетно - не даром
Чаречелли слыл плутом. Словом, Гончарову пришлось везти свою страшную
бронзовую бабу в Россию.
Позже за обедом я рассказал эту историю своему другу, беззаветному
пушкинисту Дмитрию. Он ужасно разнервничался и рассказал мне, что уже
читал про эту историю в письмах самого Александра Сергеевича Пушкина. Он
даже показал мне эти письма в последнем томе собрания сочинений великого
поэта. Приведу здесь отрывки.
Из письма Пушкина генералу Бенкендорфу от 29 мая 1830 года:
«Генерал. Прадед моей невесты некогда получил разрешение поставить в
своем имении памятник императрице Екатерине II. Колосальная статуя,
отлитая по его заказу из бронзы в Берлине, совершенно не удалась. Уже
более 35 лет погребена она в подвалах усадьбы. Несмотря на уродливость
этой статуи, он [Гончаров] ею дорожил. Он боялся, уничтожив ее, лишиться
также и права на сооружение памятника. »
Далее Александр Сергеевич просит генерала Бенкендорфа дать разрешение на
переплавку статуи, а также сохранить за г-ном Гончаровым право
воздвигнуть памятник Екатерине II, когда у того появятся средства.
Прочтя это письмо, я уж было подумал, что моя страшная ярополецкая
знакомая никак не могла быть тем самым памятником, но не делайте
скоропалительных выводов, господа, и прочтите следующее письмо.
Из письма генералу Бенкендорфу от 8 июня 1832 года:
«Генерал. Два года тому назад господин Гончаров, дед моей жены,
собирался расплавить колоссальную статую Екатерины II. Я посовестился и
пожалел уничтожить ее ради нескольких тысяч рублей... »
Словом, похоже, что новогоднюю ночь 1990 года я провел с бронзовой
знакомой Александра Сергеевича Пушкина.
Игорь Левицкий (www.levitski.com, igor@levitski.com))