Столица Эстонской Республики город Таллин. Пляжный комплекс Пирита -
символ непрестанной борьбы свободолюбивого эстонского духа с непобедимым
советским присутствием. Советская власть построила на лучшем месте пляжа
издевательски-тяжелый двухэтажный бетонный сарай с угрожающе выдвинутым
в сторону непокорной Финляндии зубом. В зубе находился зал ресторана, а
в сарае – кухня и прочие службы.
Конечно, избавившись от Советской власти, власть эстонская могла бы
стереть и ее архитектурное воплощение, но хуторяне торопиться не стали.
Во-первых, строили советские хоть и неказисто, но прочно, а во-вторых,
зуб – это зуб (хотя про фэн-шуй тогда и не слышали), и плохо тому, у
кого этого зуба не окажется в нужную минуту. Несколько лет здание
переходило из рук в руки, был там и ночной клуб, и бар, и еще что-то, а
потом пришли хозяйственные мужички, перестроили сарай в миллионные
квартирки, а зуб (сохранив, впрочем, его боевую составляющую) сейчас
перетачивают в офисы. Не получилось, так сказать, соседа съесть – мы его
оприходуем. Так на прочном советском фундаменте выросла новая эстонская
экономика, прикрыв тяжеловесную прямолинейность легкими конструкциями из
стекла и стали.
С людьми оказалось сложнее. Великодержавная основа упрямо не хочет
скрываться дымке языковой завесы. Жесткие ребра легко рвут мелованную
бумагу проектов, а дух империи никак не помещается на заднем дворе
хутора. Не получается. Блин.
К чему это я? А, так, очередная картинка из жизни навеяла. Еду это я на
велосипеде мимо вышеупомянутого пляжного комплекса в Пирита и вижу такую
картинку: дорожка перекрыта. Стоят человек 7 парней лет по 14-15, все
они по летнему времени одеты легко – в шортах да майках, и выделяются
только двое. Один - в светлых брюках со стрелками и легкой ярко-зеленой
рубашке навыпуск, а второй – на мотороллере. У нас на мотороллере можно
без прав ездить, вот и ездят все подряд – по тротуарам, велосипедным и
иным дорожкам. Этот тип (я говорю в мужском роде, но это –
предположительно, потому что лица его я не видел, а все остальные
участники встречи – парни) сидит на своем мотороллере в длинных шортах,
из которых торчат тощие лодыжки, в красной футболке и круглом шлеме.
Шлем замечательный: блестящий и одинаково черный со всех сторон, и
спереди, и сзади. Забрало от затылка не отличить, как у Вицина в папахе.
Так вот, стоят они и молчат. Постояли, помолчали, потом парень в брюках
дружески хлопает по шлему и говорит: "Ну, пошли, люлей получишь". (Я
немного смягчил, но смысл ясен.) Из-под шлема раздался негромкий
протестующий возглас, но какой-то не слишком уверенный. Зато очень
оживился стоявший рядом длинный эстонец – он замахал руками, стал топать
ногой и горячо объяснять по-своему, куда нужно идти всем русским с
такими предложениями. Причем человек он был, судя по всему, грамотный,
потому что не стал ограничиваться банальными матюками, а перевел сразу
беседу на политический уровень, поминая оккупантов и чемодан с вокзалом.
Суть выступления сводилась, впрочем, к стандартному "понаехали тут".
Парень в брюках (интересно, что остальные присутствующие в разговоре
участия не принимали вообще, так что я даже не знаю количественного
расклада сил) выслушал тираду, не перебивая, а потом снова хлопнул
ладошкой по шлему (из-под шлема раздался протестующий звук) и предложил:
"Ну, чего ты, пошли, люлей получишь". Длинный эстонец замахал руками.
Я обогнул группу и грустно поехал дальше. Было понятно, что европейские
миллионы потрачены на интеграцию зря. Не получается у нас. Где же
ошибка?