ТРОЕ В ЛОДКЕ, НЕ СЧИТАЯ СОБАКИ (ПО-УКРАИНСКИ)
Дело было В советские времена. Два приятеля, скажем, Петро и Алексей,
договорились на охоту съездить. Уток пострелять. У Алексея ружье и
породистая псина, на уток натасканная. Петро организовал казенную лодку
- от какой-то организации группа охотников выдвигалась в днепровские
плавни, и они, значит, пристроились к этой группе. А к ним пристроился
свояк Алексея - редкий раздолбай.
К выезду группы они опоздали, ехали до места самостоятельно. Для них
заботливо оставили в условленном месте лодку и местного, который им
подробно описал, как до места этого самого добираться. Сам местный
отказался их проводить, сославшись на вечер пятницы.
Забегая вперед, в обеих вариантах рассказа тот факт, что местный не был
скручен и посажен в лодку, единодушно признавался первой и самой главной
ошибкой, из которой плавно проистекли все остальные приключения. (Кто не
знает, плавни - это залитые речкой луга, заросшие камышом, тянутся могут
на десятки километров в любом направлении. Заблудится - раз плюнуть:
отплыл от твердого берега на триста метров, и все, готово. Зови на
помощь.)
Надо группу догонять, потому как никто из приятелей точно не знает мест,
где с птицей можно повстречаться. Не вопрос: на весла садится Петро -
два метра десять сантимеров в высоту и косая сажень в ширину. (Этот факт
в варианте Алексея признавался второй серьезной ошибкой, но об этом
попозже). Петр гребет со всей силой человека, уставшего от бумажной
работы и предвкушающего планируемые профилактические мероприятия против
простуды - благо, при каждом мощном гребке лекарства мелодично
позвякивают.
Гребет он так от берега до темноты, когда попадающиеся кое-где острова
приятели опознавали по силуетам, закрывающим закатное небо. И тут
Алексей командует привал на одном из таких островов: мол, утром группу
по выстрелам найдем, а сейчас отдыхать, не то всю ночь можно так грести.
И опять же, лекарства зачем брали?
Как ставить палатку в темноте, знают многие. И, насколько мне известно,
в устном описании этого процесса без мата еще никто не обошелся. В обеих
вариантах истории Василий признавался полной бездарностью, за что его
вскоре отправили искать дрова для костра. Но ситуацию это не спасло,
поскольку притихшая в лодке псина решила, что хозяин с приятелем играют
в интересную игру, и не прочь, чтобы она приняла участие. (Здесь опять
варианты расходятся, поскольку хозяин собаки говорил об играх, а Петр
рассказывал о намерении отведать "корейского шашлыка" не дожидаясь
уток). В конце концов собака была утихомирена пинком, палатка была
поставлена, и встал вопрос о тепле и освещении. А так же о
местонахождении Василия, который за дровами ушел достаточно давно.
Василий тем временем благополучно заблудился на острове длиной в двести
метров, и вскоре был найден озверевшими от ожидания костра (а также
ужина и лечения) Петром и Алексеем. Заодно был найден хворост. Со злости
Василия еще пару раз гоняли в темноту за хворостом, так что топлива
запасли достаточно, чтобы Василию устроить сожжение. Но пока костер
разгорелся, приятели приняли лекарство и подобрели, поэтому на ужин была
только подогретая на костре жаренная курица, извлеченная из запасников
единственного женатого в кампании Алексея.
После ужина приятели завалились спать, а проштрафившемуся Василию было
поручено поддерживать огонь до утра - все равно он уток стрелять не
будет, а так в назначенный час стрелков разбудит. Здесь мнения
рассказчиков опять совпадают - идея поставить на вахту Василия была
глупостью чистейшей воды.
Через пару-тройку часов приятелей разбудил нечеловеческий визг и совсем
нечеловеческий лай. Приятели как-то слишком быстро оказались на свежем
воздухе, и их глазам предстало ужасающее зрелище: Василий стоял на фоне
неба раскинув руки, и у него из живота бил сноп искр, который освещал
окружающие предметы неровным зловещим светом. Казалось, что конец света
близок, и начался он извержением вулкана прямо здесь, на острове посреди
Днепра...
Первым пришел в себя Алексей. Он повалил на землю визжащего Василия, в
несколько рывков содрал с него тлеющий ватник и принялся втаптывать
горящую одежду в песок. Ошалевшая от пиротехнических эффектов псина
продолжала облаивать ватник и успокоилась только после того, как пожар
полностью потушен. Петр тем временем, также прийдя в себя, начал
выяснять, почему они оказались на улице, минуя обычный вход - клапан
палатки. Объяснение было найдено быстро: то, что осталось от палатки,
еще тлело и тоже нуждалось в тушении.
После тушения пожара и лечения нервов (лекарства в стеклянной посуде,
благо, не горят) была произведена ревизия. Итого: полватника,
полпалатки. У Василия потребовали объяснений, к чему он явно был не
готов и ничего членораздельного сказать не мог. По всей видимости,
заключили приятели, разгилдяй заснул у костра, крутился с боку на бок,
подхватил в ватник уголек и поджег палатку. А также зареклись брать на
охоту Василия, правда, про себя, вслух поинтересовавшись у него, как он
представляет себе дальнейший ночлег.
Слегка оклемавшийся от шока (не каждый день на тебе горит одежда)
Василий удачно съехал: типа, вы просили разбудить за час до рассвета,
так вот, я разбудил. Давайте отчаливать, а то уток не увидим вообще. С
сомнением посмотрев на восток, где действительно небо начинало светлеть,
и окинув взглядом пожарище, приятели решили таки отчалить. На весла
опять сел Петр.
В лодке дремали все. Петр еле шевелил веслами, Алексей уперся лбом в
приготовленное ружье, Василий откровенно сопел. А на носу клемала носом
псина. причем каждый раз нос псины опускался все ниже и ниже, пока
окончательно не перевесил все остальное, и вся собака кувыркнулась в
реку вслед за своим носом.
Разом проснулись все: псина от того, что оказалась в холодной воде (опа!
где это я?), остальные от визга и фонтана холодных брызг. Псину спасать
бросился хазяин, и именно он потом рассказывал, что та-а-аких глаз
никогда больше у собаки не видал. Он же потребовал причалить к
ближайшему острову, и собака, спрыгнув на берег, начала резво нарезать
круги по острову. К концу
четвертого круга от нее пошел вполне различимый в утреннем холодке пар,
окончательно согрелась она к кругу десятому. Хазяин с приятелями тем
временем согревались другим способом...
Вот здесь то ли усталость дала себя знать, то ли что-то другое, но
внятно рассказать, что же произошло дальше, не мог ни один из
рассказчиков. Ни один из них не помнит, стреляли ли они по уткам, и,
если стреляли, то почему уток с охоты не привезли. Ни
один из них не помнит, слышали ли они выстрелы других охотников, и если
слышали, то почему не поплыли и не нашли свою группу. В голове у них
немного просветлело уже ближе к полудню, когда стала очевидна
необходимость возвращатся. И вот здесь жизнь нанесла Алексею с Василием
сильнейший удар: двухметровый Петр заявил, что он греб уже достаточно,
и, окинув взглядом своих приятелей (три метра двадцать сантиметров на
двоих), добавил, что пора уже и им поработать.
Алексей с Василием разом осознали, насколько опрометчиво было позволить
Петру грести по течению, но деваться было уже некуда. Они немного
погребли для приличия, после чего Алексей, большой мастер по
отлыниванию, начал мастерить из остатков палатки парус. В его варианте
именно парус позволил им вовремя добраться домой, причем на последнем
этапе мастерское владение парусом ("мы шли галсами под встречным
ветром") вызвало аплодисменты у встречающих. В другом варианте
импровизированный парус назывался не иначе как "эта е%$#ая тряпка",
наличие которой заставила Петра взятся за весла ("иначе мы бы снова
ночевали в плавнях"), и которая сделала их всеобщим посмешищем по
возвращении.
Оба рассказчика мастера приукрасить, так что не судите строго. Имена я
изменил. На всякий случай.