НА ВОЙНЕ - КАК НА ВОЙНЕ
Утро призыва совести на действительную учебную службу встретило курсанта
с прохладцей. Еще со вчерашнего дня мурашки совести бегали по спине, но,
кажется, во внутрь так и не добрались. Вот уже полтора месяца как в
журнале посещаемости военной кафедры против фамилии прогульщика значатся
сплошные прочерки, означающие его безвестную пропажу. И все это время
его отсутствующий образ постоянно присутствовал в озабоченном взгляде
"взводной дамы" - майора Петрякова. После долгой разлуки с военной
кафедрой курсант думал о том, как встретят его, чем накажут на этот раз?
Представилось счастливое, не по военному доброе лицо полковника
Сундукова, товарищей по тяжелому орудию и друзей по беззаботной
гражданской жизни. Пожелтевшие листья клена, после первых ночных
заморозков слегка давшие дуба, судорожно трепыхались в агонии, не
предвещая ничего хорошего. В голову невольно залезли эпизоды огневой
подготовки, перед глазами запрыгали поправки, пристрелки, графики и даже
отдельные отрывки "Дисциплинарного устава", которого он никогда и в
глаза не видел. Курсант машинально подтянулся, выправился и почти
строевым шагом продолжил путь, ведущий к избавлению от лени и
расхлябанности - к тому дисциплинарно противоположному, что ему было
пока еще неведомо. Он шел и думал о том, как мог все это время жить без
контрольных, "летучек", муштры и выговоров, замечаний и обещаний их не
получать, опозданий на разводы и прочих нарушений, снижающих
успеваемость доблестного 516 -го учебного взвода. Он шел, а легкий
попутный ветерок играл длинными лохмами его непричесанных, давно не
знавших гребешка волос, а длинные обвислые усы щекотали подбородок. Что
скажет он? Чем оправдается? И рука автоматически потянулась в карман,
проверяя наличие заветного документа о критическом состоянии здоровья.
Конечно, товарищ полковник и так, на слово поверит и охотно простит, а
он опять покается - искренне и глубоко. Эта справка в кармане - для
уставного Порядка.
Было уже далеко за полдень, когда нечто усато-бородатое выходило оттуда,
откуда нередко выводят под руки и даже иногда выносят. От курсанта
слегка потягивало погребной сыростью пивного заведения, намешанной на
тумане меланхолии, какая бывает с глубокого похмелья. Усы, казалось, еще
больше отвисли и напоминали украинского полководца Богдана Хмельницкого
в момент подписания договора о вечной дружбе с Россией. Мысли напрочь
очерствели, а тело обмякло. Курсант пытался вспомнить, куда и зачем он
шел. Наконец, икнув, вспомнил. Служба - превыше всего! И вот он перед
глазами строгого, но доброго товарища полковника. Сейчас последует его
знаменитое: " Вы опять вина выпили?.." А потом... В общем, как всегда.
Но на этот раз все оказалось иначе. В хмельном изнеможении с трудом
распознав черты лица полковника, улыбка предательски расползлась по лицу
курсанта. И "сослуживец" дрогнул: вместо того, чтобы отправить курсанта
на "самоподготовку" и заставить писать объяснительную, он как-то
невнятно промямлил: "Что же это вы отношения наши портите, а?
Признайтесь, ведь опять прогуляли?" "Угу… То есть, я хотел сказать "Так
точно!" - ответил гулена. И тихо умолк. Пока он упорно молчал, полковник
впился глазами в шляхетские усы и в гриву его длинных волос. И даже
попытался заглянуть, нет ли у курсанта сзади хвоста. Его внешний вид
настолько противоречил Уставу Внутренней службы и национальным интересам
страны, что полковник был не в состоянии сказать и слова. Он, казалось,
на всю жизнь старался запомнить идеальный образ врага. Для плохого
примера. Напряжение нарастало. Но отважное сердце непутевого воина
трепыхалось от жажды борьбы. Потянуло на подвиг, хотелось порвать
тельняшку, пойти на все и не вернуться! От блаженства военно - полевых
ощущений курсант закрыл глаза, в любой момент ожидая пинок сапогом под
зад с последующим вылетом из вуза. "Але, товарищ курсант, вы меня
слышите? Смотрите, чтобы такое было в последний раз!" - словно во сне
почудился голос полковника, из отвращения и презрения оставившего
курсанта наедине с самим собой. "Вот и снова смерть прошла мимо. Только
холодком от нее потянуло..."- пришло в голову известное изречение
военнопленного Ивана Соколова. И сразу, почему-то, расхотелось стричься
наголо и жить по Уставу, изучать стратегию и тактику встречного боя,
зубрить науку, побеждать и стать боеспособным офицером. Горе - курсанту
вновь захотелось приключений, чего-то острого в ощущении и колкого в
восприятии - вроде ежа на стул. Хотелось чего-то такого, чего только что
ни стало, что еще минуту назад мобилизовало рассудок и придавало ему
особый блеск. Каким же бессмысленным, мертвым и тупым вновь показался
весь этот дисциплинарный хаос, состоящий из хлама формул, внутреннего
распорядка и уставных отношений! Мир снова показался пустым и холодным.
И только пережитая борьба и победа еще согревала ее остывающий след.