На дороге среди бела дня два бойца остановили "барбухайку" и затеяли
обыск. Нашли металлическую шкатулку с афганями. Денег оказалось что-то
около миллиона. Солдаты под дулами автоматов и наведенной пушки изъяли
ящик и прогнали афганцев. Хорошо не расстреляли! Аборигены умчались в
Джелалабад за поддержкой. Как оказалось, они везли казну племени в Кабул
и не ожидали такого поворота дела. Местное руководство вышло на
командование батальона, а спецслужбы на особиста батальона. Тот доложил
о происшествии начальству в полк.
Афганцы умоляли вернуть деньги. Пусть даже не полностью. Четверть, мол,
возьмите себе, но возвратите хотя бы остальное! Комбат прибыл на
заставу, перевернул все вверх дном, вытряхнул даже прапорщика из штанов
и трусов. Нашли денежки до последнего "афгани". Кочевники,
обрадовавшись, забрали деньги, а четверть миллиона в качестве
благодарности оставили у наших. Деньги упаковали и направили прапорщика
в полк, сдать под отчет начфину. Для работы разведки с агентурой и
местным населением.
Но молодой "прапор" несколько скорректировал маршрут. Он заехал в дукан,
купил сувениры, шмотки, коробку водки и коньяка, ящик фруктов и овощей,
прочей зелени и отправился в женский модуль. Бронетранспортер с
солдатами спрятал на позициях охранения. Прапорщик нашел свою землячку
Ленку — "ногтегрызку" и устроил бурную оргию, запершись с ней в комнате.
Комбат позвонил в полк и уточнил прибытие денежной "посылки". Посылка не
прибыла! В полку начался переполох. Пропал БТР, прапорщик и два солдата!
Разведвзвод батальона подняли по тревоге и отправили по пути следования
прапора и сотоварищей. Следов сгоревшей машины не было, а на крайней
заставе у въезда в город сообщили о том, что броня выехала в Кабул.
Обыскали весь путь возможного маршрута — улицы пусты. В комендатуре
никого не задерживали, афганские спецслужбы об убитых или взятых в плен
советских военных не знали. Пропали! Канули в неизвестность. Командир
полка нервничал и пребывал в растерянности. Полк на боевых, что делать?
Обращаться к руководству, чтобы вернуть наш батальон из рейда для
поисков пропавших или еще подождать? Проблема разрешилась сама собой. У
солдат кончились продукты, и они, закрыв машину, пошли в столовую, где
попались на глаза офицеру из своей роты.
— Стоять! Негодяи! Вы откуда? — прорычал взводный.
— Мы? Мы из оврага. БТР в овраге стоит. Есть хотим, оголодали. Сухпай
кончился, а Сергеич потерялся и не приходит.
— А где он был? — воскликнул лейтенант.
— Хрен его знает! — развел руками водитель. — Он к бабам отправился.
Обещал утром вернуться, но не возвратился.
Таким образом, участок поисков сократился до одного модуля. Штабные
открыли комнаты, выстроили женщин у асфальтированной дорожки. Не
открылась только одна дверь. Ленки среди женщин не было, а в закрытом
помещении стояла настороженная тишина и лишь изредка раздавались шорохи.
Начхим выбил дверь ногой. Картина предстала довольно живописная!
Огрызки, окурки, бутылки, банки, банановая кожура, стаканы,
презервативы. Все беспорядочно валялось на полу. Стол был завален
недоеденными яствами и недопитыми поллитровками. В койке копошилась
обнаженная парочка, которая не обращала ровно никакого внимания на
вошедших. Этот дуэт был уже просто не в состоянии осмысливать реальность
происходящего вокруг из-за обильного пьянства и нескончаемого
совокупления. Обессилевшего прапорщика, не способного к передвижению,
отнесли на гауптвахту. Девицу заперли в комнате и приставили к двери
караульного. Утром в камере начался допрос.
На вопрос командира: "Где деньги? " — прапорщик, потупив глаза в пол,
ответил:
— У Ленки.
Замполит охнул:
— Все!?
— Угу! — подтвердил прапорщик.
— Сильна! Ну, дает девка! — восхитился начальник особого отдела.
— Да уж, дает и еще как дает, — согласился Золотарев и тотчас
распорядился:
— А ну, сюда ее! И пусть спрятанные афгани несет.
Ленка явилась опухшая, с помятым лицом и сильным запахом перегара, но с
пустыми руками.
— Лена! Где денежки? — вкрадчиво спросил замполит.
— Все там же, не буду говорить грубо где! В том самом месте!
— Лена! Верни деньги! Они не твои! — продолжал настойчиво уговаривать
Золотарев.
— Не отдам! — взвизгнула девица. — Я их честно заработала! Неделю пахала
под этим жеребцом! Из сил выбилась. Не отдам, хоть расстреливайте.
Можете выслать домой за аморалку. Я за год такую зарплату не получу!
— И вышлем! — пообещал особист. — Вышлем за проституцию и хищение денег.
Эти афгани принадлежат полку! Обыщем перед отъездом и конфискуем.
Возвращай по-хорошему!
Ленка разрыдалась, впала в истерику, но, поплакав полчаса, смирилась с
неизбежностью утраты внезапно приобретенного состояния. Золотарев
великодушно разрешил оставить подарки. Забрали только афгани. Девушку
отпустили заливать горе водкой и омываться слезами. Прапорщика через
неделю выпустили из гауптвахты и вернули на горную заставу. Народ
смеялся: мол, одно радовать должно обоих — получили массу удовольствия.
Что стало с "пайсой" далее, об этом история умалчивает. Дошла ли хотя бы
часть денег для работы с агентурой по адресу — история умалчивает. Но
Золотарев и главный особист не просыхали месяц и в результате очутились
в реанимации. Началась "белая горячка".
http://militera.lib.ru/prose/russian/prokudin_nn1/40.html