Юмористические истории

Жила-была Энни Оукли. Родилась она в 1860 году, в штате Огайо, и была шестым ребенком в семье. Когда Энни исполнилось шесть лет, папа ее помер от пневмонии, и в семье наступила нищета.
— Детей не сожрешь, а кормить их надо, — здраво рассудила мама, и отдала Энни родственникам. Типа в аренду, за кормежку.
Там девочка была почти в рабстве, пахала круглые сутки, а кормили ее не так чтоб очень.
Когда Энни исполнилось 8 лет, она решила:
— Задолбали добрые родственнички. Хватит.
Пришла к маме, и говорит:
— Хорош, мама, фигней страдать. Забирайте меня обратно.
— Да кормить тебя нечем, — отмазывается мама.
— Не надо меня кормить, я вас, сама прокормлю, — заявляет Энни.
Взяла старое ружье покойного папы, и отправилась на охоту. Принесла дичи столько, что на семью хватило, да еще и на продажу осталось.
— Ах, как хорошо! — обрадовалась мама. — Только я, как добрая квакерша, продавать дичь без мужчины не смогу. Это неприлично.
— Все вы, квакерши, только квакать и можете, — сурово ответила Энни.
Пошла и сама продала дичь в рестораны. А на следующее утро снова на охоту. Так и повелось: Энни кормила всю семью, продавала дичь, и сумела заработать денег столько, что за 7 лет выкупила ферму, которую мама заложила.
— Да как же у тебя так получается, деточка, — удивлялись все вокруг.
— Жить захочешь, и не так раскорячишься, — отвечала Энни.
— Но ты же девочка, ты должна быть нежной, — внушали соседские кумушки.
— Нежность и ружье — лучше, чем просто нежность, — говорила Энни.
— А где твои сережки и другие украшения? — хихикали ровесницы.
— Вот мое лучшее украшение, — мило улыбалась Энни, и показывала ружье.
В общем, всю жизнь Энни считала, что лучшее украшение женщины — ружье, и не прогадала. Когда ей исполнилось 21 год, поехала она в Цинциннати. А там выступал со своим шоу стрелок по фамилии Батлер. Правда, не Ретт, а Фрэнсис. Ну да ладно. Все равно красавец: грудь колесом, усы как у Буденного. Вот он и говорит:
— Ставлю сто долларов, что никто меня в стрельбе по мишеням не победит.
Мужики давай с ним соревноваться, и все проиграли.
Тут выходит Энни, скромно так улыбается:
— Ну давай, что ли.
— Барышня, тут не кружок вышивания, — ржет Батлер, хоть и не Ретт.
— Вышивание и ружье лучше, чем одно вышивание, — кротко отвечает Энни.
И на 25-й мишени побивает Батлера.
— Это у меня просто глаз замылился, — давай оправдываться стрелок.
— Гони сто баксов— нежно пропела Энни.
— Вот это женщина! — восхитился Батлер. И стал ухаживать за Энни: цветы, конфеты, все как положено.
Вскоре они поженились, и поступили в труппу Буффало Билла. Выступали в Англии перед королевой Викторией, в Италии — перед королем Умберто, а в Германской империи Энни пулей сбила пепел с сигары Вильгельма. Короче, звездой была именно Энни, а Батлер так, на подхвате. В числе прочих фокусов, дама сбивала с головы мужа выстрелом яблоко.
И отношения у них были прекрасные. Фрэнсис буквально на руках Энни носил, и ножки целовал. А какой дурак станет ссориться с женой, если она каждый вечер в башку ему целится? Жить-то охота.
— Вот как ружье в жизни помогает, — радовалась Энни.
И открыла стрелковую школу для женщин.
— Красивые глаза и ружье лучше, чем просто красивые глаза, — внушала она дамам.
И дамы верили. Учились стрелять. Таких самородков, как Энни, было мало, но тем не менее, когда началась война с Испанией, у нее был готовый отряд женщин-стрелков. Тогда Энни написала письмо президенту Уильяму Мак-Кинли: «Дорогой господин президент! Мои стрелки готовы защищать страну». Но президент не согласился.
Энни упорно продолжала учить женщин стрелять.
— На войну не пойдете, так хоть мужья вас бояться будут, — внушала она. — Доброе слово и ружье лучше, чем одно доброе слово.
Потом удача ей изменила. Энни попала в железнодорожную катастрофу, ее парализовало. Но она после пяти операций смогла встать на ноги и продолжила выступать. И учила, учила женщин стрелять. Потом ее ошибочно обвинили в краже штанов из магазина.
— Вы обалдели, что ли? — обиделась Энни. — Я б красть не стала, я б ограбила. У меня ж ружье!
Вскоре оказалось, это была не она, а профурсетка-стриптизерша, которая выступала под ее именем, правда, без ружья. Но было поздно, газеты раструбили, и осадочек остался.
Затем Энни еще и в автокатастрофу попала, и ногу повредила. Но до последнего продолжала участвовать в соревнованиях, ставить новые рекорды и учить женщин стрелять.
Умерла Энни Оукли в 66 лет. После нее осталось пятнадцать тысяч благодарных учениц! Вот это я понимаю, борьба за женские права.
Потому что борьба за права и ружье — лучше, чем просто борьба за права. )))

Диана Удовиченко

Как мы бежали на пожар.

Конец восьмидесятых годов. Новогодние каникулы. Я приехал навестить своих родителей в небольшой подмосковный городок. Новый год тогда выдался исключительно холодным для Подмосковья: днём -30, ночью до -40. На улицу выходить не хотелось совсем. К тому же незадолго до НГ папа подцепил грипп, и в ночь со 2-го на 3-е ему стало особенно плохо. Даже папин поход в туалет превращался для всех нас в целое приключение. Кормили его с ложечки – настолько он ослаб. Температура скакала вокруг сорока градусов, ногти синели. Почему же он был не в больнице? для тех, кто застал то время, это объяснять не надо.

Близилась полночь. Мама улеглась спать, папа кряхтел и ворочался, а я – сидел в углу и дежурил при больном, прислушиваясь. Неожиданно раздался резкий телефонный звонок. Сдёрнул трубку, а там пьяненький голос, с истерической такой ноткой, говорит: «Вот вы там себе сидите, празднуете, а того не знаете, что наши гаражи – ГОРЯТ!». И отключился. Папа вяло интересуется, что это было? Отвечаю: «Да звонил какой-то, наверное, сосед по гаражам. Говорит, что гаражи наши горят. Да он пьяный. Всё же разве пойти, проверить…».

Взяв ключи от гаража, стал утепляться: треники, толстые штаны, две пары шерстяных носков, тёплые сапоги, толстая футболка, фуфайка, свитер, шарф, телогрей, ушанка, кроличьи варежки. И замечаю, что папа встал и уже собрался. Он надел первое, что попалось ему под руку: лыжную шапочку, осенние ботинки, какую-то случайную куртку прямо на майку. Шарф, правда, на нём был. Рукавицы он не стал искать, просто сунул руки в карманы, отчего сгорбился ещё больше. Остановить его не удалось. Под мамины стенания и причитания мы выкатились из дома и ПОБЕЖАЛИ!

Абсолютная пустота на улицах и оцепенение. Только снег противно скрипит под ногами. До гаражного массива на окраине городка обычно идти минут двадцать, но мы успели за десять. Я с трудом поспевал за отцом. Уже стали видны клубы густого дыма и облака пара, а в них, отражаясь, блестели сполохи огня и синие «маячки» пожарных машин. Яркое, необычное зрелище. Папа ещё наддал, а я поскользнулся и отстал.

Прибежали мы вовремя: пожарные как раз прилаживали к воротам нашего гаража трос с крюком, чтобы пожарным «Уралом» выдернуть ворота (или сломать запоры), чтобы удалось спасти хотя бы машину (уже горела крыша над соседним гаражом). Говорим: «Нет, нет, не надо, мы сами выведем».

Пожар начался в одном из боксов, в котором автомобиля давно не было. Владелец бокса сдавал его в аренду чуваку, который пытался заработать, тысячами возя яйца с Завидовской птицефабрики. Фигурные картонки из-под яиц он складывал в гараже, и там всё было доверху забито. Картонки и горели – горели неплохо, но всё-таки дыма получалось больше, чем огня. Поэтому работало только две машины. К близкому гидранту уже подключились. Папа бегал вокруг, суетился.

Кроме картонок, люди тогда много чего в гаражах хранили. Хорошим делом было запастись бензином – на бензоколонках он был не всегда, неясного качества и стремительно дорожал. Иногда в гаражный массив приезжал некая непонятная грязная цистерна, по типу бензовоза. Болтушка оттуда была заметно дешевле, но ещё более сомнительного качества. Машина на этой жидкости или не ехала, или ехала, но дёргалась. Когда встречались два разных "диких" бензовоза, то между бензовозчиками возникали разборки.

Так вот, там, за яичными картонками, хранилось полтонны бензина! (в пластиковых бутылях из-под воды). И он – полыхнул! Дежурная на пульте что-то почувствовала, спрашивает по рации у руководителя тушением:
- 26-ый, что там у вас?
- Ё* твою мать!
- Поняла, высылаю ещё две автоцистерны.
Язык боевого регулирования, он ёмкий.

Как оно полыхало! сноп ярчайшего пламени протянулся вдоль земли и вверх метров на десять-двенадцать, испарил снег, расплавил асфальт на дороге, поджёг сосны на противоположной стороне. По свето-шумовому эффекту горение напоминало работу маршевого двигателя ракеты «Протон», я полагаю. Теперь тушило это великолепие уже четыре расчёта. Через полчаса всё было кончено: вокруг блестели замёрзшие озёра воды и пены, сильно пахло гарью, с крыши свисали полотнища перегоревшего металла. Три расчёта уехали. На оставшихся молоденьких пожарных было страшно смотреть – они превратились в страшные, бесформенные, нелепые ледяные фигуры. Было видно, что они отчаянно замёрзли.

И тут я вспомнил, что собирался вскоре пойти посидеть со школьными друзьями. Чтобы не портить никому праздник, я прихватил из Москвы две бутылки «нормальной» водки. И чтобы не огорчать папу (он очень расстраивался, подозревая у меня, якобы, интерес к напиткам), я по пути укромно пристроил бутылочки в гараж. Говорю папе: «Ну, а теперь подойди, предложи ребятам согреться». Тот, смущаясь, сказал их командиру что-то вроде: «Ну а вот это вам, это вот. согреться…». И возражений не было.

Мы заперли гараж и доехали до дома. И тут папа снял шапчонку и куртец, обул тапочки, заварил чайку и сел читать газетку. Спрашиваю: «А как же твой грипп?» «В смысле, грипп? да всё прошло». Измерили температуру: 36,6. Заодно мне пришлось объяснять о водке в гараже. Час пробежки по морозу и сильный стресс принёс исцеление! и на папином здоровье этот эпизод никак не сказался. А поджигатель оплатил ремонты и вскоре съехал.

Чтобы разъяснить эту историю сыну-подростку, мне пришлось затратить немало времени. Особенно он не мог взять в толк, ну вот какая нужда была в 1988-м году покупать новенький Ваз-2004, и почему такой эпичный пожар не сняли на телефон? Я вспомнил классика: «Это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это были годы Света, это были годы Мрака; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас было все впереди, у нас не было ничего впереди…».

Поздравляю читателей с Новым Годом! Не огорчайте ваших стареньких родителей! Особые слова благодарности обращаю к ребятам-пожарным: мы помним про вас, ценим ваш тяжёлый труд, и постараемся хотя бы в праздник не доставлять вам хлопот.

Вечер, ноябрьский дождик, последние светофоры перед поворотом домой. Передо мной тянется кия-рия с выключенными габаритами. Мне направо, так что, ожидая зеленого, справа ее и обхожу, бикаю, открываю окошко:
- Деушка, габариты включи! Там...
- ВключиТЕ!!! - гавкает на меня нестрашная в целом тян, в очочках в тонкой оправе.
- А, - усмехаюсь, закрыв уже окно, - извиниТЕ, откуда ж я знал, что ты тупая. Приятного аппетита гаишнику на следующем перекрестке.

Форум по СПД, врывается неотягощенное мозгами чудо. Народ начинает помогать, но на совсем уже идиотские вопросы я вежливо отсылаю неофита в учебник физики за 4-й класс. Что началось... Оказывается, я ОБЯЗАН чуду собрать и подать к столу всю доступную в мире инфу, попробовать ее, посолить, разжевать, в рот ему положить и по маковке стукнуть, чтоб глотнуло. Ибо взялся же помогать!
Послал вежливо недоделанного в ремонт ЧСВ, ветку же переставил в игнор.

Пришел трудоустраиваться инженер (!!!) по КИП, я отсобеседовал его, вроде небезнадежен. Для старта посоветовал ему книжку по сетям, для самых маленьких. Он же меня как огорошит, говорит:
- А я книжки не читаю! Дайте видео! Есть?
Нету. На полгода слесарем, авось научим читать постепенно.

Вот и выросло поколение не то что непоротых, но и не посланных еще ни разу в жизни. Интересно, каково им живется, на их розовой планете из маршмеллоу.

(c).sb.

В советские времена все студенты театральных вузов обязательно изучали марксизм-ленинизм и, в частности, работу классиков "Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии".
В Московском театре имени Станиславского шёл спектакль "Шестое июля". По сюжету, в кабинет Ленина врывается нарком иностранных дел Чичерин и сообщает вождю: "Убили Мирбаха!". (Имелся в виду германский посол в Советской России 1918 года).
Однако на спектакле актёр, игравший Чичерина, выскочив на сцену, неожиданно выпалил: "Убили Фейербаха!". Возникла пауза. И тут "Ленин" задумчиво и печально молвил: "Конец немецкой классической философии!".

Шла сдача спектакля по пьесе Михаила Шатрова "Шестое июля". Актёры и режиссер очень волновались, так как на спектакле присутствовали высокопоставленные чины из министерства культуры и райкома партии. На многих это присутствие воздействовало очень отрицательно, как на физическом, так и на психологическом уровне.
У Шатрова в одной из сцен был текст: "Речь пойдёт о вашем племяннике - члене временного правительства". Вот такой текст; ни больше, ни меньше. Пьеса была очень серьёзной хотя бы по составу действующих лиц: Ленин, Свердлов и т.д. И повода для смеха там совершенно не было...
И вот актёр, которому достался этот "растреклятый" текст: "речь пойдёт о вашем племяннике - члене временного правительства", вышел на свою реплику и сказал:
- Речь пойдёт о вашем члене...
На сцене все остолбенели... Тогда он понял, что сказал не то, решил быстренько поправить положение и бойко сказал:
- Речь пойдёт о члене вашего племянника...
На что главный режиссёр, который находился в конце зала, закричал:
- Если у тебя найдётся ещё один вариант - считай, что ты уже не работаешь!

Была на собеседовании. В кабинете меня первым встретил кот, такой большой пушистый и красивый кот, который сказал мне важное: "Мяу!" Надеюсь, он меня одобрил.

Один ныне известный актер, играя во французской пьесе, никак не мог произнести: "Вчера на улице Вожирар я ограбил банк!". Вот это "Вожирар" у него никак не получалось! То "Вожилар", то "Выжирал"... Уже генеральные идут, а у него всё никак!
На премьере перед этой фразой все артисты замерли, герой поднатужился и произнёс: "Вчера на улице... ВО-ЖИ-РАР!..". Труппа облегчённо выдохнула. Счастливец радостно улыбнулся и громогласно закончил: "... Я ограбил БАНЮ!".

Татьяна Пельтцер была отчаянной матершинницей и заядлой картёжницей. А ещё она много курила.
В лихие 90-е появилось много рекламы. Поначалу актеры считали съёмки в рекламе дурным тоном и старались отказываться от них. Но когда рухнула отечественная киноиндустрия, а зарплаты в театрах стали копеечными, этот вид заработка многим уже не казался зазорным.
Как-то раз Татьяне Пельтцер предложили разместить её фотографию на рекламе сигарет. Актриса горько усмехнулась и сказала:
- Когда-то я мечтала, чтобы мои портреты были только на больших афишах. А теперь... Да где угодно, лишь бы не на туалетной бумаге!

Декабрь 1987, дочке год и месяц. Выгуливаем её с мужем перед сном, держа за руки. У неё уже много отдельных слов в лексиконе, но ещё не разговаривает связно.
Я уже немного беременна вторым ребёнком. Усталая, нервная...
Муж мне что-то доказывает, но, видно, гормоны во мне бурлят, и я не сдержавшись, в сердцах (каюсь) громко говорю мужу "Да пошёл ты в *опу!"
И вдруг снизу звонким эхом "Папа посёл!"
Я аж покраснела в темноте... Хорошо, что дочка дальше не продолжила мою фразу.
А она, похоже, поняла принцип построения фраз и дальше радостно продолжала:
— Собака посёл!
— Тётя посёл!
— Ляля посёл!
— Масúна посёл!
Вот так наша дочь сказала свое первое предложение...

Это было, когда я был молод, беден, неопытен и ужасно стеснителен. Мне было крайне трудно ответить отказом на какое-нибудь внешне привлекательное деловое предложение. Нет, если предлагали что-то заведомо глупое или незаконное, отказаться было легко, ведь авторов подобных предложения я не боялся расстроить. Но совсем другое дело, когда и автор приятный и обходительный человек, и предложение вполне нормальное. В общем, я был идеальной мишенью для всяких мошенников, лохотронщиков и просто наглых продавцов. Вдобавок, я тогда жил в стране недавно и был любопытен и охоч до свежих впечатлений.

Однажды меня отловили на улице две симпатичные девушки и пообещали приз, если я соглашусь поучаствовать в опросе по изучению потребительского спроса. Я согласился, и мне задали несколько вопросов, вроде "какую зубную пасту вы предпочитаете". Напоследок, они взяли мой телефон и пообещали позвонить. Я уж и забыл про эту историю, но через две недели мне действительно позвонили, сказали, что приз я всё-таки выиграл, но, чтобы его получить, мне следует прослушать небольшую презентацию. Мне это не очень понравилось - презентация была в девять вечера на другом конце города, и было это в четверг. Но любопытство пересилило, и я поехал, а по дороге изобрёл отмазку на случай, если мне что-то будут втюхивать.

Таких, как я, оказалось человек двадцать, нас завели в небольшой зал, угостили шампанским и тут же рассадили по отдельным столикам, приставив к каждому продавца. Мне досталась очень миловидная девушка. Она села рядом со мной и начала разговор издалека, спросив, люблю ли я путешествовать. Я, конечно, ответил "да", и оказалось, что она тоже любит! У неё с собой был альбом с фотографиями: вот она с молодым человеком в Париже, а вот с ним же на Большом Барьерном Рифе. Вскорости мы с ней уже непринуждённо щебетали о том, кто из нас куда ездил и что видел. Потом она печально вздохнула и сказала, что её молодого человека съела акула, и теперь она путешествует одна. Я уже было испугался, что попал в клуб знакомств или что-то подобное, но всё оказалось банальнее: она сказала, что знает, как путешествовать гораздо дешевле, чем обычно. Можно экономить на гостиницах, и средство для этого - таймшер. Я вношу какую-то сумму сейчас, потом ещё какую-то ежемесячно, мне начисляются баллы, и я потом могу поменять эти баллы на проживание в гостиницах из довольно большой сети. В принципе, то, как она всё это описывала, выглядело довольно привлекательно, компания казалась респектабельной, и я даже стал забывать, что, когда путешествую, редко живу в одном и том же месте дольше двух-трёх дней.

Увидев, что клиент "поплыл", она позвала коллегу. Это был пижонски одетый нагловатый молодой человек с хипстерской бородкой (я тогда не знал, что она хипстерская, и решил, что он педераст, коих в нашем городе немало). В отличие от девушки, он сел строго напротив и стал сверлить меня уверенным взглядом:

- Значит, так. Чтобы вступить в наш клуб, надо подписать несколько бумаг, внести две тысячи долларов сразу, а потом каждый месяц по сто двадцать. И эту сумму вы будете платить до конца своей жизни.

В этом месте он допустил ошибку: я потом понял, что он имел в виду, что сумма от года к году не растёт, но тогда показалось, что из этой схемы нет выхода, и это пожизненное рабство. На самом деле выход там, конечно, есть, можно даже продать свои баллы за какие-то деньги. Но в тот момент я очень сильно испугался, тем более что сумма, которую я здесь привожу в общепринятой валюте, для страны, где я живу, довольно велика, и начал судорожно искать выход из положения:

- А давайте я дома подумаю, и, если эта идея мне понравится, приеду к вам завтра и всё подпишу?

- Можно и так, но тогда это уже будет четыре тысячи.

- Почему?

- Ну как же, вот мы тут помещение сняли, продавцы опять же работают, то есть мы. Значит, имеются расходы. Как их возмещать? Справедливо было бы возложить это на тех, кто долго думает, а вот те, кто подписывает сразу, заслуживают поощрения в виде скидки.

- Ну да, разумно. Но сто двадцать долларов каждый месяц - это много.

- Сто двадцать вам много? (презрительно) А сколько не много? Пятьдесят? Тридцать? Я могу найти вариант за тридцать.

- А толку? Я же за это ничего не получу!

- Да это не важно! Всё равно большая выгода! И сразу платить надо всего $580!

- Вот прямо здесь и сейчас пятьсот восемьдесят баксов? Ни фига себе! Да у меня и денег таких нет.

- Так для этого есть кредитная карта! Там же 45 дней без процентов!

- А вам знакомо понятие "кредитный лимит"?

- Так есть же бюджетный счёт!

- Там тоже есть лимит, и у меня уже есть планы, как его потратить.

- Ерунда, я прямо сейчас позвоню в ваш банк и попрошу увеличить этот лимит. Мы с ними большие друзья. Разделим на тридцать шесть месяцев, будете платить по двадцатке в месяц. Двадцатка - ерунда, не правда ли?

Тут я понял, что дело тухлое, и пора применять домашнюю заготовку:

- Вы правы, двадцатка ерунда... Вообще, хорошая идея. Но увы, я не могу заплатить вам сейчас эти деньги, поскольку этим я нарушу два основных принципа моей жизни.

- (заинтересованно) Какие же?

- Я не принимаю инвестиционных решений после восьми часов вечера и не делаю этого, не посоветовавшись со своим финансовым консультантом.

Пауза если и возникла, то короткая. Мужик вывернулся быстро и, я бы сказал, изящно:

- А скажите, случается ли вам когда-нибудь посещать бар, ну там, выпить?

- Да, такое со мной случается.

- А могу я узнать, сколько раз в неделю?

- Что за странный вопрос. Конечно, семь.

- И сколько пропиваете за раз? Пятьдесят баксов пропиваете?

- Вы в своем уме? Как это можно пропить пятьдесят баксов? Это что ж такое нужно пить?

- Ну, вы ж не один, а с подругой.

- Бывает, с подругой, бывает, с друзьями... Но вы что, хотите сказать, что моя подруга может выпить на двадцать пять долларов? Это смелое предположение. Неужели ваша столько пропивает?

- Ну мало ли, почему бы и нет. Можно же пить разные вещи.

- Это можно пятнадцатилетним виски налакаться в зюзю. А сколько можно выпить пива за пятьдесят долларов?

- А, вы пьете пиво... Ну ладно, ладно, на двадцать пять выпиваете?

- Я что, лошадь?

- Ну ладно, на пятнадцать.

- Ну хрен с вами, допустим, на пятнадцать. А какое это отношение имеет к рассматриваемому вопросу?

- Это значит, что вы каждый вечер принимаете ответственное финансовое решение, причём без участия своего финансового консультанта, и, вдобавок, делаете это после восьми вечера, поскольку, если вы пьёте до восьми, то это уже алкоголизм.

- Ну вот ещё! С чего это до восьми вдруг алкоголизм, а после восьми нет?

- Ну, так считается, хоть кого спросите, вот её, хотя бы... и всё равно вы тратите пятнадцать долларов в день на выпивку!

- Конечно, трачу. И вы знаете, почему?

- Почему?

- Потому, что мне это доставляет удовольствие, вот почему. Это, чёрт возьми, приятно, пропустить рюмочку в хорошем баре в приятной компании, а я не собираюсь себя ограничивать в удовольствиях.

- Так у нас тоже удовольствие... Но ведь вы, принимая решение выпить, обходитесь без финансового советника! Причём вечером!

- Не угадали. Во-первых, я не принимаю это решение вечером, потому что у меня есть на это дело специальный бюджет. Заранее выделенный. Видите ли, я ответственный человек. А ваше предприятие, судя по всему, рассчитано на безответственных, не думающих людей. В этом я вижу большой его недостаток.

- А во-вторых?

- А во-вторых, я очень часто пью со своим финансовым советником!

- Благодарю вас за потраченное вами время. Сейчас вам принесут ваш приз.

Девушка, дрожащим голосом:

- хны-хны. Благодарю вас, хны, за потраченное время. Было, хны, приятно побеседовать. ы-ы-ы.

- До свидания. Мне тоже приятно было побеседовать.

В этот момент я почти ненавидел себя: обидел девушку. Её парня съела акула, а я, такая скотина, не купил у неё таймшер. Мне было её очень жалко, но не настолько, чтобы платить за это тридцать баксов в месяц до конца своей жизни.

Приз мне дали, это был ваучер на неделю в какой-то гостинице. Я им так и не воспользовался.

1981 г. Сосед моего друга (в 24 года) в городке купил очень запущенный дом с ещё более запущенным садом, в котором из-за разных паразитов, кустов и деревьев почти не было видно. Сразу принялся наводить порядок: опрыскал всю территорию каким-то химикатом широкого профиля действия, от которого быстро подохли все "халявщики", уничтожавшие все ягоды-фрукты на корню. Опрыскивание затянулось на пару дней, но уже к средине первого дня к оградке, показывающей границу участка, потянулись местные "синяки", но они боялись зайти внутрь и просто стояли и смотрели за опрыскиванием сада. Оказалось, что парень, абсолютный трезвенник, купил в местном магазине 9 бутылок (по 0,75л) гадости, которую обычно пили "хроники". Это сразу стало известно всему городку и к нему потянулся синий "контингент", надеясь на дармовое угощение. К их ужасу, парень слил все в канистру, разбавил водой, всыпал в порошок перетёртого хозяйственного мыла и этим средством стал опрыскивать сад. Узнав об этом, мы долго хохотали, а он объяснил, что мы - дураки, а он сделал всё правильно: "хроники" ведь дохнут от "чернилка" - дохнут, а чем садовые паразиты отличаются от человеческих - НИЧЕМ, вот он и применил дешёвый, легкодоступный яд для очистки сада, чуток его улучшив, для пользы экологии окружающей среды... Кстати, за забором стоявшие "товарищи" иногда шипели: что-ж ты делаешь, гад, нет, что-бы отдать нам ту выпивку, а уж мы-бы сами, своими руками, собрали-бы с участка всех до единого паразитов...

В Малом театре есть книга актёрских ляпов и оговорок. Вот одна из них.
Рассказывают, была такая сцена: купчихи сидят, щебечут, а солидный купец первой гильдии выходит, наливает себе из графинчика водочки, выпивает и после этого вмешивается в разговор:
- Ну, хватит врать-то, сватья.
Спектакль гоняли уже столько раз, что все играли там чисто механически. И вот в один прекрасный день вышел на сцену купец, проделал всё, что было положено, и бодро вмешался в разговор:
- Ну, хватит врать-то, сратья... Срать-то хватит...
На этом представление накрылось медным тазом. Потому что актерам лёжа играть неудобно, как и публике, лёжа под креслами в зале.

Однажды Станиславский в "Трёх сестрах" в роли Вершинина представился Лужскому, игравшему Андрея Прозорова: "Прозоров". Лужский поперхнулся и ответил сдавленным голосом: "Как странно - я тоже".

Итак, новогодний корпоратив в глубинке с работниками производства. Принятие на грудь уже стартовало во взятой напрокат маршрутке, собственно корпоратив с традиционным коктейлем самогона и баром кафе, пляски, конкурсы, на обратном пути народ лакировался в маршрутке занюхивая банными вениками, взятыми на перспективу, кои и были использованы не по назначению, а в качестве предупреждающего аргумента по физиономии особенно ретивого мужичка, который покинул брега приличий и озвучил сокровенное даме, не склонной к скоропалительным адюльтерам. В такой лирической и безусловно теплой обстановке мужчины, подвозя меня по адресу, традиционно пропустили поворот, галантно перепутали право и лево, и высадили меня в три часа ночи на морозном пустом перекрестке, дабы я дворами все-таки вернулась в родную постель поспать три часа до работы. И вот я бреду, впереди чешет мужичок, что-то забывший на улице в три часа ночи. Я опасаясь разного и интересного не подаю вида, что мой мозг просчитывает варианты на случай возможного нападения. Тут мужчина замешкался и пропустил меня вперед под предлогом несуществующего скоропостижного насморка. Я побежала мимо, на всякий случай боковым зрением отмечая маневры предполагаемого противника, и тут меня осенило: вот идет невинный одинокий мужчина по ночному городу, а вослед ему чеканя шаг возвращается с корпоратива одинокая пьяная женщина в боевом раскрасе и в ауре прочитывается романс "гори, гори моя звезда", недопетый по причине алкогольной амнезии. Неизвестно, кто испугался нашей встречи больше! Прости, мужиик, и с Новым Годом!

"Никогда не разговаривайте с неизвестными"

Тогдашнее воскресное утро началось с пробудки меня пятилетней дочерью словами:
— Папа, папа! Там тебя спрашивают...
Подошел к входной двери, внутренняя деревянная часть которой была открыта, а наружная, железная, из-за щелей свободно пропускавшая звук, разумеется, закрыта.
Вежливо спросил:
— Простите, что не открываю, но я без ничего. Что желаете?
Из-за двери молодой мужской голос с акцентом жителя штата Юта, знакомый мне по курсам Novell®, заговорщически произнес: — Здравствуйте... Я — старейшина Хилл... Мы хотим говорить с Вами об Исусе...
Прикинул. На ВиЗ-е тогда была штаб-квартира мормонов (может и сейчас есть). Они тоже из Юты вместе со своим Профитс Джозеф Смитом, и от них, как и от свидетелей Иеговых быстро не отделаться. Разговорами затянут в спор, а уж в нём-то их не победить. Поэтому надо не допускать спора вообще.
— Извините, я мусульманин, — уверенно ответил я.
— Но Бог-то один... — мастерски возразила мне дверь.
— Нет Бога кроме Аллаха! — парировал я и услышал, как с той стороны дуплетом щелкнули челюстями. Атака была отражена. Ребята позвонили в соседнюю квартиру, а я пошел досыпать.
***
Кто знает, быть может, поговори я с ними тогда в 2003-ем, то, глядишь бы и скорефанился, а затем бы продал мормонам ВиЗ-а в июле 2013-го ну хотя бы картридж, чем увеличил бы налогооблагаемую базу. Но этого не произошло.
Тогда в 2003-ем я хотел только спать и вопросы увеличения налогооблагаемой базы в III-ем квартале 2013 года меня не волновали. Совершенно.