В незабываемые события августа девяносто первого, с утреца, узнав, что
за ночь в стране власть переменилась, скидавай сапоги и по всем каналам
крутили «шоу за столом», созвонились мы с приятелем на тему «Что
делать-то? »
Решили, что надо выйти на улицу, оглядеться, как и что, встретиться,
простимулировать мыслительный процесс и уж тогда принимать какое-то
решение. Встретиться решили на Баррикадной. Символично. И в гуще
событий.
От Баррикадной к Белому дому, как в первомайскую демонстрацию, тек поток
народу. Мы тоже влились. Я не буду подробничать. Все слышали, видели и
помнят.
Потаскали мы вместе со всеми какую-то арматуру с ближайшей стройки.
Записались в какие-то списки (казаков, что ли?), подписались под
какими-то протестами, подвигали туда-сюда троллейбус. Решили, что пока
гражданский долг нами выполнен, надо пожить для себя. И мы пошли на
прогулку вокруг Белого дома. Что б оценить масштаб шоу, решили забраться
на какую нибудь высоту. Я показал на ближайший жилой дом. Костя
возразил, что указанный дом имеет стратегическое значение как для
нападающих, так и для обороняющихся. И там наверняка все перекрыто.
На поверку дом сиял распахнутыми подъездами. Мы без проблем добрались до
чердака и вылезли на крышу. На крыше тусовалось еще человек шесть. В
дальнем углу целовалась парочка. Белый дом с кишащими вокруг защитниками
был как на ладони.
Костя загрустил. У Кости за плечами четыре года Афгана, два срочных и
два сверхсрочных. Костя мне авторитетно показал, куда и сколько надо бы
установить пулеметов, гранатометов и посадить снайперов, что б всю эту
оборону разогнать без единой жертвы с той и другой стороны. И сказал,
что все это лажа. И вспомнил, хлопнув себя по лбу, что дома у него сидят
две немки, и наверное сходят с ума. Когда он уходил, они еще спали и ни
про какой путч ни сном ни духом… И мы рванули к нему в Останкино.
Русским людям после антиалкогольного указа никакая революция не страшна.
Другое дело - немцы. Вернее - немки. Две симпатичные, несмотря на то,
что немецкие, девки, филологини, изучают русскую литературу. На этой
почве и сошлись с Костей. Приезжают пару раз в год, останавливаются у
него. Сносно, но с диким акцентом говорят по русски. В совершенстве и
без акцента владеют русским матом. Последствия общения с русской
литературной элитой. В этот раз они приехали в Россию за неделю до
путча.
Когда мы с Костей добрались до дома, немки были вусмерть пьяны. Спустя
какое-то время, под угрозой не дать опохмелиться, мы добились от них
правды в последовательности событий.
В этот день им надо было к часу дня обязательно быть то ли в банке, то
ли в посольстве, то ли еще где. За давностью лет не помню. Да и не
важно. Важно, что обязательно надо было Быть. То есть, выйти из дома.
Когда они проснулись и привели себя в порядок, Костина мама им
ненавязчиво сообщила, что вот, мол, а у нас Рэволюция опять. В Москве
танки. Жутко стреляют.
Немки не поверили. Пощелкали пультом телевизора. Покрутили приемник.
Естественно, что глаза их по мере получения информации становились все
больше. Еще бы! Во попали, да?
При этом немок революция в России, конечно, здорово напугала. Но еще
больше их беспокоило состояние собственного разума. Где никак не могли
состыковаться две вещи.
Первая. В стране переворот. Это факт. Поскольку не только местное
российское ТВ, но и СНН, и другие не менее авторитетные источники,
включая шпрехающие на родном немецком, это подтверждали. И танки на
улицах. И образованные немки понимали, что переворот в России это не то
же, что переворот в какой нибудь банановой республике. Как
прокомментировала одна из них: «Ебнет так ебнет! » В немецком аналога не
нашлось.
Вторая. Глядя на улицу из окна, в пределах видимости они не обнаруживали
никаких изменений от обычного состояния дел. Работали магазины. Спешили
по делам прохожие. Не пригнувшись. Не перебежками. Квасили во дворе
бухарики. Торговала семечками бабка. И у нее покупали. Не патроны. Не
фальшивые документы для побега из страны. Семечки!
Все это вместе и не укладывалось у немок в голове.
Но они ж немцы. Пунктуальные и обязательные. И надо быть. А для этого
надо выйти из дома. «А где Костя? » - спросили они. «А на Баррикады
пошел» - очень спокойно ответила им Костина мама. Мама Костю четыре года
из Афгана ждала.
Немки позвонили туда, где им надо было быть. Нельзя ли перенести? Им
сказали: «Приезжайте! »
Делать нечего. Собрались они. Вышли из подъезда. И мелкими перебежками
двигаются к углу дома. Непрестанно оглядываясь и непроизвольно втягивая
головы в плечи. Будто только что половину квартир в этом доме обнесли.
А с лавочки во дворе за ними наблюдает местный бомжик Митюха. И
выдвигается им наперерез с целью стрельнуть сигаретку. Услышав нерусскую
речь, решает блеснуть знанием языка. И нагоняет их сбоку-сзади со
словами «Хенде хох! Аусвайс! » Коленки у немок задрожали и подогнулись.
Митюха, исчерпав познания в иностранном, перешел на родной.
Принимая из дрожащей руки пачку и видя состояние подружек, Митюха нагнал
на них еще большего страху. Типа, куда, мол, вас несет. Застрелют вас, а
то и еще хуже. Сидели бы дома.
Немки говорят: «Нам ошшень нато! »
И тут Митюхе приходит в голову замечательная мысль. И он предлагает
немкам свои услуги. Проведу, говорит, вас тайными ходами, в полной
безопасности, доставилю обратно целыми и невредимыми, и еще буду
выступать в роли телохранителя. И всего-то за каких-то паршивых сто
долларов.
Тут в немках проснулся, заслоняя страх, нормальный немецкий практицизм.
И одна из них, Аннет, произносит фразу, выученную с подачи Кости
специально для шереметьевских бомбил: «Охуел совсем? Я что, расценок не
знаю?! »
Проникнувшись уважением к знанию иностранцами нашего фольклора, Митюха
сразу падает вдвое. Надо отдать ему должное - ниже он не прогнулся даже
после фразы второй немки: «Соси хуй! Мы за такие деньги пешком дойдем! »
Сошлись на полтиннике плюс дорога. Митюха быстенько поймал машину.
Водила всю дорогу косился на двух расфуфыренных немок в сопровождении
бомжа. Причем бомж командовал. «А ну, немчура, вон на том светофоре
головы пригните! » или «Хорош шпрехать! По-русски говорите! » Немки
огрызались, но слушались.
Вообщем, всю дорогу Митюха нагонял на них страху, отрабатывая деньги. По
его просьбе на обратном пути водила пару раз провез их мимо танковых
колонн с курящими на броне хмурыми ребятами.
Вернулись. Немки, рассчитавшись с сопровождающим, уже готовы были
нырнуть в подъезд, но Митюха сказал: «Куда?! А отметить возвращение? »
И в течение часа двор наблюдал, как возле детской песочницы две
иностранки и один отечественный бомж хлещут водку из пластиковых
стаканчиков под однообразные тосты Митюхи: «Ну что, буржуи? Страшно вам?
Ну, будем! »
В результате до квартиры немок дотаскивал тот же Митюха. В этом
состоянии мы их и застали.
На следующее утро ни свет ни заря в квартире у Кости раздался звонок.
На пороге стоял Митюха со словами: «Ну что? Куда едем? »
Отгремели канонады. Все утряслось А Митюха еще раза три приходил
предлагать свои услуги. Пока у Кости не кончилось терпение и он не
спустил его с лестницы.