Читаю вчера на http://newslab.ru новость под заголовком. В Абакане будут
судить проводницу, заставившую пассажира выпрыгнуть из поезда. :
В Абакане будут судить проводницу, заставившую пассажира выпрыгнуть из
вагона движущегося поезда. Как сообщили в СКП РФ, Западно-Сибирское
следственное управление на транспорте завершило расследование уголовного
дела в отношении проводника пассажирских вагонов депо железнодорожной
станции Абакан Ирины Зыбцевой. Она обвиняется в совершении преступления,
предусмотренного ч. 1 ст. 238 УК РФ (оказание услуг, не отвечающих
требованиям безопасности).
Дочитав до фамилии проводницы, я вдруг засмеялся, потому что именно с
этой проводницей связана история, произошедшая с нами летом 2008 года
при возвращении из Минусинска в Красноярск.
Я эту историю давно хотел сюда выписать, но всё как-то лень было. Сейчас
тоже лень, но очень уж повод забавный.
Итак, мы возвращались домой с базы отдыха на озере Малый Кызыкуль.
Маршрут был такой: с базы отдыха едем на такси на минусинский
железнодорожный вокзал
(километров сорок), а оттуда уж поездом в Красноярск.
Билетов на поезд у нас не было, т. к. мы не знали заранее, когда захотим
покинуть базу отдыха. Впрочем, в справочной нас уверили в том, что на
вечерний поезд билеты есть вообще всегда и существует практика покупать
их непосредственно перед посадкой в вокзальной кассе.
И вот мы прибыли на вокзал в 20.10 (поезд прибывает на минусинский
вокзал в 20.30, стоит две минуты и трогается дальше). Я нахожу кассу и
вижу задраенное наглухо окошко и прилепленный А4, на котором ручкой
накорябано:
КАССА НЕ РАБОТАЕТ
Значит, думаю, где-то тут есть другая касса. Оказалось, что нет. И ещё
оказалось, что не представляется возможным обнаружить на вокзале
кого-нибудь из работников железной дороги или представителей власти.
Также обнаружилось человек двадцать, таких же, как мы, средней степени
возмущённости.
В свете того, что вокзал этот даже не в Минусинске находится, а в
пустынном месте, а поезд будет стоять всего две минуты, я всерьёз
забеспокоился. Мы стали рассматривать стенды с информацией для
пассажиров. На одном из них был указан телефон горячей линии Енисейской
дирекции пассажирских перевозок.
Я позвонил по этому телефону и описал ситуацию: на вокзале скопились
чуваки, которые рассчитывали уехать в Красноярск вечерним поездом,
который прибывает через 10 минут, но нет возможности купить на него
билеты, потому что листок А4 на кассе висит.
Женщина в горячей линии подробно расспросила, где это всё творится, как
меня зовут и номер телефона, и пообещала перезвонить до прибытия поезда.
Перезвонила и сообщила, что они связались с поездом, начальник поезда
предупреждён о том, что надо в Минусинске обязательно забрать
безбилетных чуваков с перрона и оформить им билеты уже в поезде. В
общем, говорит, извините, что так получилось и не беспокойтесь, всё
нормально, щас вы все уедете.
Я пересказал ожидавшим поезда примерное содержание телефонного
разговора.
Поезд прибыл. Дверь одного из вагонов приоткрылась, высунулась
проводница, увидела группу подбежавших людей с сумками, сделала большие
глаза и сказала:
. А вы откуда все взялись-то? Без билетов, что ли? Не-е-е, у меня места
для вас нет. Мы щас уже отправляемся.
И уже стала обратно закрывать дверь. Раздался громкий недовольный гвалт
и т. п., в духе: а вы должны нас взять, что ж это такое!..
Каким-то образом нас (всех, кто хотел уехать) впустили в поезд,
приговаривая:
нас никто ни о чём не предупреждал, ничего не знаем, мы вас взяли
чисто по доброте, щас будем разбираться с вами..
Нарисовалась начальница поезда, бормоча "что же мне с вами со всеми
делать", сказала нашей семейке следовать за ней, отвела нас в какой-то
другой вагон и поручила тамошней проводнице.
Проводница усадила нас и говорит:
- Ну, давайте будем разбираться. Вы до Красноярска едете? А сколько
билет до Красноярска стоит?
Я отвечаю:
- Вы знаете, я точно не помню, вроде бы 602 рубля и сколько-то копеек,
щас я вспомню, сколько копеек...
- Пускай будет 600 рублей, - перебила меня проводница. - Так, взрослых
двое, ребёнок бесплатно. С вас 1200 рублей!
Я немного расторожился насчёт попустительства проводницы относительно
стоимости билетов, но выдал ей 1200 рублей, которые она сложила в
нагрудный карман, после чего ласково произнесла буквально следующее:
- Эх, зайцы вы мои... Вот плохо, что вы с ребёнком: если будет ревизия,
то вас-то, взрослых, можно в туалете спрятать и вы там тихо будете
сидеть, а ребёнка-то сложнее спрятать. Ну, что-нибудь придумаем. Только
бы ревизии не было.
Я удивляюсь:
- В каком смысле "зайцы"? Я же вам за билеты только что заплатил, зачем
нам в туалете прятаться? И когда вы дадите нам билеты?
Проводница реагирует таким образом:
- Ах, вот вы как... Да я вас Христа ради взяла к себе в вагон, а вы вон
как!
Хорошо... Высажу вас как зайцев на следующей станции, которая будет
через 15 минут!
Я, поняв, что у меня только что мошеннически выманили 1200 рублей,
потребовал вернуть их обратно. Несколько замявшись, проводница вытащила
купюры и отдала их мне, злобно сказала что-то вроде "сами виноваты,
высажу вас теперь" и ушла.
Мы думаем, нихера себе события разворачиваются. Щас нас начнут
высаживать в ночь на какой-то неизвестной станции. На которой, возможно,
даже переночевать негде, например.
Звоню я опять в горячую линию и описываю, как мы сели в поезд и как нас
угрожают из него высадить через 15 минут за то, что мы не согласны
прятаться от ревизии в туалете. Там тётка всему этому удивляется (не
знаю, искренне или нет). И говорит:
- А будьте добры, назовите мне фамилию начальника поезда, в котором вы
едете. Я могу и сама узнать, но быстрее будет, если вы скажете.
- А где её можно узнать? - спрашиваю я.
- Да у проводницы хоть спросите этой. Я подожду на линии.
И тут как раз возвращается проводница, которая нас высаживать угрожает.
Я ей говорю:
- Скажите мне, пожалуйста, фамилию начальника этого поезда.
- А это вам ещё зачем? Вот ещё. Я вам не обязана ничего такого говорить, -
несколько хамски отвечает проводница.
Я говорю в телефон:
- Проводница чо-то отказывается сообщить мне фамилию начальника поезда.
Говорит, что не обязана.
Увидев, что я в реальном времени транслирую присходящее в телефон,
проводница начинает заметно беспокоиться, выпучивает глаза, собирается
что-то сказать.
Горячая линия восклицает:
- Да они там офонарели, что ли?! "Не обязана" она! Так, фамилию
проводницы мне тогда скажите. Которая не говорит фамилию начальника
поезда. У неё на бэджике должно быть написано.
- Щас скажу... - отвечаю я, приближаюсь к проводнице и приглядываюсь к
бэджику.
Проводница, видя это, внезапно начинает убегать от меня. Она,
натурально, спасается от меня по вагонному проходу и скрывается у себя в
проводницкой комнате, но я захожу туда следом за ней и всё-таки
прочитываю фамилию: Зыбцева.
Я сообщаю в телефон:
- Фамилия проводницы Зыбцева.
И иду обратно к Наде и Саше. Тут, наоборот, Зыбцева сама начинает за
мной гнаться и восклицать:
- С кем это вы разговаривали по телефону?! Кто вам позволил сообщать мою
фамилию?!
Я ввёл Зыбцеву в курс дела. Мол, горячая линия, телефон указан повсюду,
вот на стене, например, рядом с вами. Проводница ушла и вскоре вернулась
с исписанным листочком А4, протянула мне его и говорит:
- Распишитесь вот тут. Просто распишитесь внизу.
Я взял почитать, под чем она хочет, чтобы я расписался. В бумажке была
изложена какая-то не соответствующая действительности версия
произошедшего. Ключевая фраза, после которой я не захотел ничего
подписывать и ещё сильнее разозлился, была примерно такая: "никаких
денег я у пассажиров не брала".
Я говорю:
- Как это я подпишусь под тем, что вы у меня никаких денег не брали,
когда вы как раз брали?
- Но я же вам их вернула.
- Так вы и пишите, что взяла, а потом вернула.
- Я у вас никаких денег не брала.
Это дурацкое препирательство продлилось недолго, потому что я сказал:
- Знаете, я просто пассажир, который хочет купить билеты на поезд, в
котором едет. Подписываться под каким-то враньём и ввязываться таким
образом непонятно во что я не хочу, и упрашивать меня бесполезно. А
будете надоедать, я снова позвоню в горячую линию и скажу, что меня
заставляют расписаться под вашим враньём.
Зыбцева, подрожав губами, ушла. Теперь нарисовалась начальница поезда,
весьма обеспокоенная и нервная.
- Что у вас тут произошло? - спросила она, всем видом выражая желание
выслушать и во всём разобраться. - Наверно, у вас с проводницей возникло
недопонимание?
- Да, недопонимание, - говорю я. - Я думал, что нам дадут билеты в обмен
на соответствующую сумму денег, которую я ей дал. А оказалось, что мы
как были зайцами, так и остаёмся. Я уж лучше буду зайцем забесплатно.
- Какие деньги? Она говорит, что не было никаких денег! Но вы не
беспокойтесь, мы сейчас вам оформим билеты, сделаем всё как полагается!
Потом начальница поезда, понизив голос, произнесла:
- А можно у вас спросить, кому вы звонили? Вы же кому-то позвонили? А
зачем вы звонили? Почему сразу не обратились ко мне?
Блять, картина была эпичная - сидит работник железной дороги на фоне
приклеенной к стене яркой, жизнеутверждающей, привлекающей внимание
рекламы горячей линии (вообще все вагоны были ею уклеены), в которой
огромными цифрами написан телефон, и испуганно вопрошает:
- А ГДЕ ВЫ ВЗЯЛИ ЭТОТ ТЕЛЕФОН? КОМУ ЭТО ВЫ ЗВОНИЛИ?
Снова явилась Зыбцева, и они уже вдвоём стали упрашивать меня поставить
подпись в лживой бумажке. Подпись-то поставить ничего не стоит, но для
этого мне пришлось бы нарушить мой принцип минимизации вранья, чего я
делать и так не люблю, а тем более для того, чтобы успокоилась и
перестала плакать тётка, которая полчаса назад грозно угрожала выкинуть
нас с трёхлетним ребёнком из поезда в ночную степь.
Среди аргументов в пользу моей подписи был, например, такой: у Зыбцевой
малолетняя дочка, и вот если я не подпишу бумажку, то Зыбцеву уволят.
Как она в таком случае будет кормить дочку?
И то и дело они причитали: зачем вы туда позвонили? Зачем же вы туда
позвонили?
Что же теперь делать? Вы толком ничего не понимаете, взяли и позвонили,
а у нас тут теперь такое, вы даже себе не представляете. Завтра прибудем
в Красноярск и сразу же Зыбцеву на совещании будут обсуждать и
увольнять. Подпишите же эту объяснительную!
И так далее.
Тем временем нам оформили билеты, мы заняли свои места (в другом вагоне)
и принялись готовиться ко сну. И тут стало наблюдаться новое явление:
мимо меня стали ходить всякие работники поезда, невзначай
останавливаться и со слезой в голосе негромко повествовать о том, как
трудно живётся на свете Зыбцевой. А
если я "не пойду навстречу", то ещё труднее станет жить. А я тут,
значит, расселся, бессовестный нахал, и не хочу подпись поставить, мне
это ничего не стоит, а я всё равно не хочу. Упёрся. Совести у меня нет.
И всё такое.
Через некоторое время требования изменились: теперь стали уламывать хотя
бы позвонить "по тому же телефону, по которому вы звонили" и сказать,
что я никаких претензий к Зыбцевой не имею, типа, недоразумение
произошло, забудьте.
Этого я тоже делать не хотел, но тупое назойливое брождение, мешавшее
спать Наде с Сашей (сам я, кажется, что-то читал), весьма утомило, и я
сдался:
- Да что ж такое-то, щас позвоню, отстаньте от меня только.
Так ведь Зыбцева с начальницей поезда принялись стоять рядом и ждать,
пока я позвоню. Я заявляю:
- Я позвоню, только если вы уйдёте.
- А как же мы узнаем, что вы правда сказали, что не имеете претензий?!
- Хорошо, могу вообще не звонить.
Они ушли. Я спустя какое-то время позвонил в горячую линию и говорю
(причём меня там уже узнавать даже стали):
- Это опять Александр, ну, помните же меня. В общем, мне тут не дают
спать, весь коллектив поезда вьётся около нас и упрашивает, чтобы я вам
позвонил и сказал, что никаких претензий к Зыбцевой не имею. Так что
давайте, чтобы мне тут дали поспать спокойно, будем считать, что я вам
позвонил и сказал: я не имею претензий к Зыбцевой.
- Ха-ха-ха! Ну ладно, но вообще вы ей там передайте, что по прибытии в
Красноярск она всё равно получит. Вы уже на это никак не можете
повлиять.
Вот собственно, и всё...