Новые истории - основной выпуск

От мастера маникюра: "Мы как-то машину покупали у семейной пары. Мужчина узнал, чем я занимаюсь, и спрашивает: «А почему с гель-лаком нельзя посуду мыть?» А я сдуру: «Почему же нельзя, можно!..» Вы бы видели взгляд его жены."

Мои выходные в 6 лет:

Сижу с батей, ем мороженку, смотрю "Ну погоди", я счастлив.

Мои выходные в 16 лет:

Стоим с пацанами в подъезде, курим, ждём когда родители свинтят с хаты, что бы посмотреть по видаку кино для взрослых. Я заморачиваюсь по любому поводу.

Мои выходные в 26 лет.

Сижу с подружкой в батиной машине, жду когда родители свинтят с хаты что бы черте чем позаниматься. Как и прежде заморачиваюсь по любому поводу.

Мои выходные в 36 лет:

Сижу дома с шестилетним сыном, смотрим с ним "Ну погоди", едим мороженку. Мы полностью счастливы.

Ностальгия по Социализму- тем, кто помнит.
…Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки…

На сей раз – о национализме. С глубоким уважением посвящается всем моим неравнодушным читателям, персонально - Chicago95

На последнем курсе техникума полагается полгода уделить производственной практике. Во всяком случае у нас было так. Чёрт нас дёрнул написать заявления с просьбой отправить куда- нибудь подальше, желательно в Прибалтику. Допросились. Получили направления в Каунасэнергоремонт.

Парочка необходимых отступлений.

1. Прибалтика- она очень разная.

Литва – это шестьсот лет рыцарских традиций. На заре становления этого государства Литовские и Русские князья вполне себе дружили, дочерей друг за друга замуж выдавали, да что говорить, первая хартия независимости Литвы написана на Русском языке. Потом прошло время, Россия приняла Православие а Литва – Католицизм. К описываемым событиям главный идеолог СССР находился в Кремле, а ЛитССР – в Ватикане.

Латвия попроще – смесь Остзейских немцев, и хуторян- Латгалов. Всё, что есть в Латвии серьёзного и исторического, построено Немцами. Латышам в Риге селиться запрещалось, можно было только на базаре торговать. Как народ, как государство, независимая Латвия родилась в Российской Империи, и выросла в СССР.

То же можно и про Эстонию сказать. Собственно, эти земли – нынешнюю Латвию и Эстонию Пётр Первый когда- то выкупил у Шведов – это была их вотчина.

С Эстонцами общался мало, кроме патологической жадности и упёртости добавить мало что могу. Но приписываемая им медлительность не совсем соответствует действительности. Просто Эстонский язык с его сложнейшими композициями гласных требует очень тщательного проговаривания, поэтому создаётся впечатление растягивания времени при разговоре.

2. Поехали мы втроём – три приятеля, по национальности – Русские. Петька – наполовину Еврей по матери, Славик – на четверть Вепс по бабушке (родные братья Эстонцев), и я – на одну восьмую то ли Турок, то ли Албанец – точно не знаю, прадед служил на Балканах, притащил оттуда невесту.

Оказалось, что нас ждёт очень приятный сюрприз – командировка из Ленинграда в Каунас была только началом. А работать нам предстояло в пос. Электренай, на Литовской ГРЭС – точно посередине между Каунасом и Вильнюсом. Станцию строили всем Союзом, одновременно строился посёлок рядом, и всем, изъявившим желание остаться там работать, квартиры выделялись сразу. Поэтому основной язык общения в посёлке был Русский.

У нас в техникуме училась барышня, по отцу – Соболева, мать Литовской национальности, поэтому её фамилия в Литовской транскрипции звучала – Собаляускине, а Ленкина соответственно – Собаляускайте. Отец (не последний человек на станции) таким образом просто организовал дочке возможность пожить полгода дома. А так, как для одного человека это было сделать невозможно, и пригодились наши заявления.

В чём приятность сюрприза? Двойная командировка. Мы получали суточные из Ленинграда в Каунас, и из Каунаса в Электренай, зарплату слесарей и стипендию. Общежитие- бесплатно. В России я гостиниц такого уровня комфорта видел немного. А уж в рабочих посёлках – не видел вообще.

Продукты в буфете на первом этаже – отменного качества и выбора, в столовой на станции вообще объедение, плюс обязательное «блюдо дня» - что- нибудь из национальной кухни всех республик по очереди. Башкирские пирожки с мясом и бульоном внутри, Узбекский настоящий плов с бараниной на курдючном сале, Литовские цепелины – картофельные пирожки с мясом. Каждая пятница – распродажа всяких деликатесов – ветчина, буженина, пять сортов колбас- сырокопчёные и сервелат, пять сортов сыра, деликатесные консервы – балык из осетрины, например в консервах я больше вообще нигде и никогда не видел.

Рай, короче. Денег- столько не истратить, уютно, чисто, комфортно. Настоящая Европа, хоть и Восточная- не шучу. И мы же не с рабочего посёлка на границе какой- нибудь Тьмутараканской области приехали, где в восьмидесятом году в магазинах было вообще ничего не купить, а из Ленинграда. Очень разительный контраст в уровне жизни.

В посёлке на десять тысяч человек был весьма приличный ресторан, пивной бар с выходом на пляж, сам пляж с вышками для ныряния и прочими прибамбасами, парк культуры и отдыха с аттракционами – Американской горке любой столичный парк позавидовал бы. Яхт клуб. Молодёжный клуб с дискотекой. Кинотеатр.

Всё это великолепие было слегка отравлено общей атмосферой – несмотря на то, что в посёлке жили наполовину Литовцы, а наполовину – представители всех национальностей со всех городов и весей СССР, общая атмосфера диктовалась Литовской диаспорой. Мы там были чужие, и со временем нам ясно дали это понять.

Мне повезло – я попал в замечательную интернациональную бригаду монтажников, в цех котлоремонта. Там были и Поляки, и Татары, и Русские - между собой говорили по Русски. Бригадир - этнический Поляк, Станислас Зубе –Стаси, как его называли. Три ордена трудовой славы- не шутка. И вся команда на подбор. Зимой они ездили по всему Союзу на монтажи, а летом – ремонт. Для них это был отдых. Понадобилось время и силы, чтобы доказать, что я полноправный член бригады, а не присланный studentas- brodyagas, от которого ни толку ни проку, и имею права говорить не «они», а «мы». Доказал.

Славик как- то извернулся, его можно было увидеть то в инструментальной кладовой, то он в компании с дефектоскопистами бездельничал – не напрягался, короче. А Петька – вообще убеждённый и последовательный противник физического труда, несмотря на то, что парень здоровый – дошло до того, что бригадиры просто отказывались его брать на работу, и он с удовольствием весь рабочий день лежал на солнышке.

Эпизод первый – отрезвление от эйфории.

Я специально столько времени посвятил описанию всего хорошего, что нам досталось, чтобы столкновение с реальностью выглядело так, как оно и было – мордой об асфальт. Мастером по ремонту обмуровок был некий Егоров, этнический Русский, но не Советский, а потомок эмигрантов, уехавших в 1918 году в Польшу – тогда Вильнюс- это была Польша.

Свою фамилию он иначе, как Egorovas не произносил, по Русски говорить брезговал, хоть не сомневаюсь, что понимал прекрасно, к Союзу относился крайне негативно, и не скрывал этого. Это от него я впервые услышал в спину презрительное «оkkupantas, kurva». К слову – в Литовском языке мата вообще нет, их «bibis» гораздо ближе к медицинскому «пенис» нежели к нашему, родному, что так уютно выглядит надписью на заборе. В случае необходимости используется Русская лексика, или же к Русскому слову приделывается Литовское окончание – иногда забавно получается, «pisdauskas» например- (п…ц в переводе).

Этому Егорову не получилось уложиться в срок в восстановлении обмуровки на сданном в эксплуатацию котле. Не ему одному, там много было недоделок – котёл запустили, а он кинул клич – кто согласен выйти в выходной, по два отгула за смену. Наши согласились, ну и я конечно тоже – из солидарности. Работа – не бей лежачего, просто обеспечить мастерам своевременную подачу шамотных кирпичей, и термостойкого раствора. Неприятно было то, что на сходнях отсутствовали перила, а метров пять пути вообще приходилось идти по неизолированному паропроводу, держась за какую- то трубу – подошвы на ботинках плавились. Это на тридцать шестой отметке – 36 метров до пола. За смену сделали почти всё, оставалось немного, Егоров уговорил нас закончить сегодня, посулив ещё по одному отгулу. За полтора часа закончили.

Это была суббота.

В понедельник смотрю журнал отработки, у всей бригады стоит по три смены переработки, а у меня- ничего. Иду в каптёрку к Егорову, задаю вопрос – где?

- Nesuprantu rusiškai ( не понимаю по Русски).

- Ты что творишь, я на тебя бесплатно что ли работал?

- Dink iš čia (Вон отсюда).

Я рассказал Стаси, он попробовал поговорить с гадом, возвращается – ничего нельзя сделать, мы все работали как бы нелегально, по акту он эту работу сдал ещё неделю назад.

Ну утёрся, а что я сделаю?

Прошло недели две. Водитель самосвала, высыпая кузов чугунной дроби для дробеочистки, слегка промахнулся, и дробь посыпалась в бетонный короб со всякими коммуникациями – хрен её оттуда потом достанешь. Егоров бросился на колени, воткнул обе ладони, пытаясь удержать поток, и орёт, значит, что- то по Литовски. Рядом стоит здоровенная снежная лопата из нержавейки – я хватаю лопату, втыкаю её чуть выше его рук, ору – «РУКИ!» и с силой, ногой её втыкаю до пола. Кем надо быть, чтобы не убрать руки в такой ситуации? Он не убрал. Выдернул руки, правая в крови, прошипел что- то злобно, и побежал в припрыжку в медпункт.

После обеда, вся бригада в раздевалке, мужики в домино режутся – приходит забинтованный. Оказывается, я ему стесал под корень три ногтя на руке. Орёт истошно, причём не на меня, а на Стаси. Рукой на меня показывает. Плюётся. Морда красная, глаза выпучены, аж подпрыгивает.
Разговор происходил на Литовском, поэтому я понял только мат.

Закончилось тем, что Стаси от души зарядил ему в морду, и пока тот возился на полу, поднимаясь, завершил конфликт фразой по Русски – «Какой ты на х…й Литовец, говнюк ты».

Потом мня в бригаде долго подкалывали – они были уверены, что я это сделал специально – а что – три отгула, три пальца… Но с той поры я действительно стал в бригаде своим.

Эпизод второй – окончательное отрезвление от эйфории.

В СССР была практика посылать работников в колхозы – на помощь при уборке урожая. Ну не хватало рабочих рук на местах. Нас специально предупредили – никаких колхозов, вы студенты на практике, по закону не положено.

Однако, не прокатило. После утренней разводки нас с Петькой берут под ручки и к главному прорабу.

- Вот что, ребята. Я знаю, что не имею права вас посылать, но других просто нет. Некого послать, кроме вас, поймите. Всего- то на три дня, прокатитесь, отдохнёте на свежем воздухе…

Ну, мы поупирались конечно для порядка, на что он обрисовал нам картину – «Вы думаете, я не знаю, как вы сюда попали? Что вы двойную командировку получаете? Это вам Юрка Соболев устроил, из за дочки своей. Этот ещё – жест в мою сторону, хоть работает, Стаси его хвалит, а вы двое (Славик опять ухитрился ускользнуть) вообще лодыри. В общем так – попробуете отказаться, я вам командировку закрываю, поедете в Каунас, зарплата будет не сто восемьдесят, как сейчас, а восемьдесят. И суточные только из Ленинграда. (Ленинград, как студентам, платил нам рубль двадцать в день, а Каунас – три шестьдесят). И в отчётах по практике напишу, что вы лодыри и тунеядцы».

А это – реальный шанс техникум вообще не закончить.

Согласились, конечно. Добрались до нашей комнаты, переоделись, побросали шмотки в сумки, поехали. Пообедать забыли. Пока добрались до Каунаса, пока нашли улицу Химиков, где была общага Каунасэнергоремонта, пока обозначились, кто такие, устроились – уже поздний вечер. На дверях буфета записка – «буфет закрыт, готовимся к свадьбе». Денег- то взяли с собой, но улица Химиков (Сhemikas) это глухая промзона, магазинов нет, транспорта нет, города не знаем, да и уже стемнело. Поужинали водичкой из под крана, утешало то, что нам были обещаны горячие обеды на поле.

Пять утра, подьём, буфет закрыт, завтрак из под крана, по грузовикам, и под Кедайняй – на поле. От Каунаса до Кедайняя недалеко – всего километров пятьдесят, но это не супершоссе Вильнюс- Каунас, а весьма себе просёлочная дорожка. А дальше – вообще грунтовка. Пока доехали, рассвело.

Неприятно было, что в коллективе – одни Литовцы. На нас смотрели, как будто в углу насрано. Я попытался поговорить с бригадиром, обрисовать ситуацию, он просто проигнорировал.

Работа заключалась в том, что надо было дёргать руками из земли буряк – кормовую свёклу- килограмма по три каждый, обрубать ботву, буряки складывать в пирамиды отдельно, ботву- отдельно. Для обрубания всем выдали устрашающего вида ножи из списанных ножовочных полотен – длина с рукояткой около полуметра, толщина – миллиметров пять. Мачете, блин.

Разметили участки, начали работать. Петька, сволочь, филонил конечно, но не из подлости, а по убеждению. Такой он человек. Забегая вперёд, скажу – он мне ближе брата. Настоящий друг. Давным давно эмигрировал, но всё равно мы все эти годы поддерживаем отношения, пару раз в неделю непременно общаемся.

Когда днём, в обеденный перерыв, вместо горячего обеда всем выдали по рублю, ситуация стала выглядеть крайне неприятно. Попытка поговорить с бригадиром опять наткнулась на презрительное непонимание.

И ведь они, твари, знали всё заранее, у каждого с собой было пожрать припасено. Ну мы отошли в сторонку, чтобы слюной не давиться, на коллег по несчастью глядючи – Петька, говорю, хочешь буряка попробовать? Поржали.

Закончили мы свои участки последними, грузовики уже сигналили вовсю – и бригада смотрела на нас уже откровенно со злобой – им домой пора, а ещё ждать этих оккупантов приходится.

Ужин из под крана, завтрак тоже – буфет закрыт, готовится к свадьбе. Это уже третьи сутки пошли, что мы не жравши. И пожаловаться некому. Дело происходило в конце октября, ночью подморозило. Земля стала твёрдой, а ботва пожухла.

Дёргать эти, мать их, корнеплоды, становилось изощрённой пыткой. Я уже дышу тяжело и через раз, Петька прекратил свои обычные подколы и хохмы, злобно пашем. Терпение кончилось, когда вместо обеда опять выдали по рублю.

Я подошёл к бригадиру, сказал – вон там, на краю поля, деревня какая- то виднеется. В общем, как хочешь, мне похер, что ты о нас думаешь, мы пошли искать магазин – жрать хочется. Он первый раз снизошёл ответить по- Русски. С акцентом и презрительно. «Обеденный перерыв- сорок восемь минут».

Сорок восемь минут мы только шли по пашне. Потом полчаса сидели у запертой двери магазина – на двери было объявление, но там я понял только одно слово – «uždaras» - закрыто. Правда, рядом сидели аборигены, дожидаясь открытия, и недоумённо на нас поглядывали – но они не уходили, ждали- что внушало надежду.

Уф. Открылись. Мы схватили по батону булки, по банке каких- то рыбных консервов, сливочного масла и две бутылки коньячного пунша. Другого питья не было – но там не крепко, градусов двадцать. Сожрали это всё, пока шли обратно. Пришли, уже почти довольные.

В бригаде – густая атмосфера скандала. Все уже закончили работу, скоро машины придут, а на наших участках и трети не сделано.
Ну, а дальше – по накатанной.

На нас начинают орать, причём по- Литовски, мы огрызаемся по Русски, кто Петьку взял за воротник, и на его «Руки убери!» спросил – «Тебя как зовут?»

- Пётр

-Пидор?

-Сам ты пидор!

И понеслась. Петька вообще подраться не дурак. Этого «пидора» он на землю уронил. Что и было единственной победой в том месилове. Я прилично получил по морде, кому- то отвесил, без особого успеха, от толчка чуть не упал – мы с Петькой встали спина к спине – он вытащил из сапога мачете, заорал – «Ну подходи, суки!» Я тоже вытащил свой.

Эти гондоны похватали свои ножи и двинулись нас убивать.

По Литовски говоря, это был полный pisdauskas. Не знаю, как Петька, а у меня перспективы быть зарытым прямо тут, на поле, вызвали не страх и не тоску, а волну бешеной ярости – когда нет вообще никаких моральных запретов, когда можешь позволить себе всё. Что было дальше –помню смутно, время растянулось, как резиновое. Бригадир остановил побоище. Вроде никто не пострадал.

Пока мы отходили от адреналина, крики в бригаде продолжались. Всё- таки есть у Литовцев привычка к порядку и пиетет к старшему. Что он там им приказал, как обосновал – не знаю, но вся бригада минут за десять убрала наши участки, а там и машины подъехали.

Залезли в кузов, но по пути остановились. Бригадир забрал у нас по выданному рублю –впрочем и у всех остальных тоже. Вернулся с несколькими бутылками водки. Литовская традиция мужской пьянки – каждый по очереди делает глоток, произнеся несколько слов. Выпить сразу полстакана – это практически подвиг, не пьют они помногу, не принято у них.

Я этого не знал, и засадил сразу грамм триста жадными глотками. Воспринято это было скорее с позитивным удивлением – ни хрена, как парень может! Во всяком случае в одобрительных возгласах не было ни тени жадности за общую водку.

Когда окончательно отпустило, я почувствовал, что что- то щиплет на груди. Сунул руку – блин, всё пузо в крови. Достал таки кто- то. Разрез небольшой, всего сантиметров пять- шесть, только кожу рассекло – неглубоко. Но это был явно удар по горлу. На левой стороне груди, от горла вниз сантиметров десять, почти горизонтально, под небольшим углом. Был разрублен ватник, брезентовая куртка и свитер. Футболка не считается – она на кольчугу не похожа.

До Каунаса ехали, распевая хором гимн буржуазной Литвы – который до сорокового года. Мы не пели- слов не знали.

Думаете, что- то изменилось? Ужинали мы опять из под крана, Петька матерился в голос, глядя, как я отстирываю футболку от крови, легли спать, утром буфет закрыт, готовятся к свадьбе, по машинам, и снова на поле. Это была пятница, работать оставалось совсем чуть- чуть, я с ходу объявил бригадиру, что мы пошли в деревню за жратвой, а он может нас прямо тут и сейчас закопать, если против. Когда мы вернулись, всё уже было убрано.

Это не было признанием. Мы не стали для них своими, просто стали не совсем чужими. Для большинства литовцев наше поведение на поле – не подвиг, даже не поступок, а совершенно нормальная реакция. Это у них в крови – шестьсот лет рыцарской истории.

Уехали с поля раньше, вместо обеда опять было по рублю, добрались до своей общаги в Электренай, отожрались от пуза, выпили, и легли спать.
В отчётах по практике главный прораб написал нам по благодарности. И Славику в том числе. Я тепло простился с бригадой, практика кончилась, мы уезжали домой в Ленинград.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
Прошло больше сорока лет. Я знаю числительные на трёх языках, кроме Русского и Литовского. Но с этим уже не справиться пожизненно – каждый раз, когда при мне вслух произносится какая- то цифра, я мгновенно перевожу её на Литовский.

Автомобилист получил штраф за превышение скорости: машина в этот момент была на эвакуаторе.

Мой дед, с 14 лет работавший трактористом, очень не любил отцовскую машину ВАЗ 21099, потому что мотор работал тихо и нельзя было слышать вдруг что с ним не так... В попытках помочь чем-то, он первым бежал открывать у этой машины капот и несколько раз сильно гнул край, потому что открывал не с той стороны...

Зять вошёл в квартиру тёщи, снял рюкзак с плеча и сказал:
— А я к вам пожить приехал.
— Здравствуйте, мама. — Зять вошёл в квартиру тёщи с походным рюкзаком за плечами.
Вера Степановна хотела сказать ему "виделись", но вспомнила, что виделись-то они вчера, а не сегодня, и поэтому сказала:
— Здравствуй, Славик. Ты чего с рюкзаком?
— Так я, это... — Славик по-хозяйски оглядел комнату и снял рюкзак с плеча. — К вам приехал. Пожить.
Тёща с минуту пыталась понять смысл фразы зятя, потом переспросила:
— Пожить?
— Ну, да...
— Тебя, чего, Татьяна из дома выгнала?
— Почему, выгнала? — удивился Славик. — Если бы она меня выгнала, я бы разве к вам заявился? Я же не такой наглый, как некоторые.
— Погоди-погоди, — перебила его Вера Степановна. — Ничего не понимаю. Ты зачем ко мне приехал? Может, по делам? Где Татьяна?
— Она дома осталась. В общем так, Вера Степановна, объясняю ситуацию. После того, как вы вчера от нас уехали, мы долго с Танюхой думали по поводу вашего предложения.
— Какого ещё предложения?
— Ну, как? Вы же всю неделю, которую у нас жили, долдонили об этом. Вы же требовали от меня, чтобы я отпустил Таньку одну в Таиланд. Ну, по этой вашей горящей путёвке, которую вам всучили ваши знакомые. Отъезд, вроде, через десять дней?
— И чего? — Тёща смотрела на зятя вытаращенными глазами, пытаясь вникнуть в суть.
— Мы ещё сопротивлялись, говорили, что мы муж и жена, и привыкли отдыхать вдвоём, — продолжал объяснять Славик. — Но вы говорили, что, мол, ничего с нами не случится, нужно вашей любимой Танечке отдохнуть от семейного быта. И Танька вчера всё-таки поддалась на ваши уговоры и согласилась.
— И чего? — опять повторила свой вопрос Вера Степановна.
— Вот. — Зять сел на диван тёщи. — Мы, всё-таки, решили провести с ней следственный эксперимент. Точнее, хотим проверить, сможем ли мы прожить какое-то время друг без друга, и при этом не натворить глупостей. Так, как у меня путёвки никакой нет, и ехать мне в этом городе совершенно не к кому, мы с Таней решили, что я поживу с недельку у вас, а она будет одна в нашей квартире.
— Сколько — сколько ты собрался здесь жить? — У тёщи от возмущения даже перехватило дыхание.
— Всего неделю. А ничего. Вы же у нас и больше живёте. Мы терпим.
— Погоди! — опять перебила зятя тёща. — А чего это ты ко мне припёрся, а не к своим родителям? У тебя свои родители есть, езжай к ним!
— Ну, во-первых, они живут в другом городе, и тратиться на билеты туда обратно ради такого эксперимента глупо. Во-вторых, они меня без Тани надолго не примут. Они по старомодным правилам живут. А вы у нас человек современный, так что, потерпите. Я, чтобы вас по ночам храпом не будить, на кухне спать буду.
— На какой ещё кухне? Даже и не думай. Я по ночам встаю и на кухне кушаю.
— Ах, да, — вспомнил Славик. — Точно! Вы же и у нас по ночам по квартире бродите. Ну тогда, буду на полу спать, где-нибудь в углу, на коврике. Вы не беспокойтесь, я вам мешать сильно не буду. Днём буду на балконе сидеть, вечером телевизор смотреть и с вами о жизни нашей с Таней сплетничать.
— Ты чего тут плетёшь? — Вера Степановна от ужаса не знала что предпринять. — Ты надо мной, что ли, поиздеваться приехал?
— Почему вы так обо мне плохо думаете? — удивился Славик. — Что вам, для меня еды жалко? Не бойтесь, я вас сильно не объем. Единственное, о чём бы я вас попросил, сегодня дать мне возможность посидеть с моими друзьями на вашем уютном балкончике.
— С кем?
— С приятелями. Ну, у нас на работе такая традиция. Как кто-то из наших в отпуск уходит, так мы с друзьями собираемся и немножко гуляем. Таня про эту традицию знает. Кстати, вы можете дочке потом рассказать — кто и сколько чего выпил, и всё такое.
— Это что, я ещё должна и твою компанию здесь терпеть? — у тёщи внутри всё закипело. — С какой кстати?
— А что такого? Вы же сами нам вчера говорили, что отпуск без веселья не бывает. Ну, подумаешь, говорили вы, сходит Татьяна в бар какой-нибудь, выпьет с компанией туристов винца — и что? Она же не какая-нибудь "прости-господи". Говорили вы так?
— Ну, допустим, говорила, — со злостью согласилась тёща.
— Значит, и я имею право выпить винца, тем более под вашим надзором. Если что, и вам нальём. А вы нам закусочку приготовите.
— Ты совсем сдурел?
— Нормально, — махнул легкомысленно рукой Славик. — Вам ещё в нашей компании и понравится. Ещё и песню затянете. А Таня, пусть она одна в квартире сидит, скучает набирается терпения. Через десять дней у неё полная свобода начнётся. Так что, решено. Я тут сейчас рюкзачок у вас оставлю, и пойду в магазин, к нашему банкету чего-нибудь прикуплю. А вам советую сегодня же сгонять до моей Татьяны и отвести ей эту вашу путёвку. Потому что завтра у вас голова будет болеть от сегодняшнего вечера, а потом ещё чего-нибудь может случиться.
— Ой, Славик, я ведь тебе забыла сказать! — вдруг воскликнула тёща. — Я ведь ту путёвку-то, которую Тане обещала, я её уже другому человеку отдала.
— Это как? — растерялся Славик. — Зачем? Мы же уже настроились!
— А на всякий случай, — с облегчением вздохнула Вера Степановна. — А вдруг наша Таня там всё-таки чего-нибудь такого натворит. Отпуск в одиночку — это дело непредсказуемое, я по себе знаю. Не дай Бог — разрушится ваша счастливая пара, я буду виноватая. Так что, Славик, эксперимент вам теперь не нужен, и дуй-ка ты со своим рюкзачком домой, до жены.
— Эх... — Славик выдохнул, встал с дивана, взял рюкзак, и на прощание сверкнув недовольно глазами, вышел из квартиры тёщи.
— Слава тебе, Господи, — перекрестилась тёща.
— Пронесло... — перекрестился и Славик, закрыв за собой дверь.

Алексей Анисимов

Покупал я себе как-то мобилку в рассрочку. Ну там паспорт, одобрение банка и все такое, далее мне разъясняют как и где платить. Основной упор консультанта на то что нельзя платеж просрочивать и платить меньше указанной суммы. Для круглого счета если нет мелочи, то можно и больше заплатить, но не меньше.
— Так, стоп, говорю, если в текущем месяце больше заплачу, то в следующем месяце можно меньше?
— Нет, нельзя, иначе пеня будет.
Ну разве не оборзели?
— Так я не понял, если я буду округлять сумму до круглого значения в большую сторону, то я смогу погасить кредит не за 12 а за 10 месяцев.
— Да, все правильно, за десять.
— Но значит тогда я могу оставшиеся два месяца не платить?
— Нет, не можете, иначе пеня будет.

Работаю в огромной компании, все знают, но без рекламы)) не КЦ, звоним сами, решаем сложные вопросы почти до победного. Я, женского пола, просто курю и приболела. Набираю клиента, дама в возрасте, долго разбираем ситуацию, всё хорошо в данном случае, без истерик, всё порешали и... В начале разговора, представилась, назвала имя. Дама заканчивает наш долгий разговор, спасибо большое молодой человек и передаёт огромный привет и спасибо моим родителям, им нужно это передать устно, что воспитали такого хорошего мужика... Не удержась, грю, я тоже дама и фсе, клиент потерялась, много раз извинялась, чуть не заплакала, я пожалела много раз, что призналась в том что женщина и хорошо хоть не сообщила про покойных родителей, иначе довести так можно до кондратия, некоторых. И смешно и грустно, вот хочу передать своим родителям, воспитали отличного сына🤣🤣🤣 можете спокойно почивать

Генсек Леонид Брежнев был неординарной личностью. Об этом можно судить по большому количеству прозвищ, которыми его награждали. Это и не удивительно, ведь руководителем СССР он был на протяжении почти 16 лет — в период с 1966 по 1982 годы.
Одним из самых старых прозвищ Брежнева было «балерина». Как утверждал Никита Хрущёв, получил его Леонид Ильич ещё в Днепропетровске. Гордиться таким прозвищем точно было нельзя. «Балериной» Брежнева называли за то, что им мог крутить всякий, кто того хотел.
«Мы Брежнева называли «Коломбина на проволоке», потому что он всем хотел нравиться. Ну, и это у него получалось, он располагал к себе людей», — позже вспоминал советский партийный деятель Валерий Харазов.
После того, как Брежнев возглавил страну, окружающие его люди обратили внимание — его тянет к званиям и наградам. Тогда за спиной Леонида Ильича стали называть «дважды Ильич Советского Союза».
Естественно, не могла не появиться кличка, связанная с густыми бровями. «Бровеносец в потёмках», «двубровый орёл» — подшучивали над Брежневым подчинённые. А кто-то сравнил его пышные брови и усы Сталина. Так родилась шутка о том, что брови Брежнева — это усы Иосифа Виссарионовича, но «на более высоком уровне».
В прозвищах был также отражён политический курс, которому Брежнев старался придерживаться. Современники отмечали, что Леонид Ильич хотел в историю войти как «советский миротворец». Однако, несмотря на стремление решать спорные вопросы мирно, Брежнев начал своё правление с вооружённого конфликта Чехословакии в 1968 году, а закончил вводом советских войск в Афганистан. Но всё-таки именно при нём в мае 1972 года Москву посетил американский президент Ричард Никсон, а между СССР и ФРГ был подписан договор. Прозвище «миротворец» прочно закрепилось за Брежневым лишь в анекдотах на политические темы.

ПрОволочка. Или как сов. граждане боролись против Свободы Слова и создавали «глушилки»

Была тут уже моя история [1], про которую в комментария писали нечто вида: «вредные советы от Остера!» Так что если кто боится узнать нечто «вредно-остеровское», то остановитесь прямо сейчас.
---
Итак, советское время. Советская же летняя база отдыха с её «Распорядком дня»: 7ч00 утра — подъём, 8ч00 утра — сообщение по громкоговорителю, висящему чуть ли не на каждом столбе: «Товарищи отдыхающие, первая смена приглашается на завтрак»... и т. д. Для определённости это «Вязовская турбаза Ефремовского Биохимзавода». Турбаза, находившаяся в красивейших местах «Русской Швейцарии» на реке Красивая Меча, а ныне закрытая-законсервированная уже более 2-х десятилетий. (С турбазами-клонами, работающими под тем же брендом, не путать — совсем-совсем другое оснащение... где те лодки, которые можно было брать на ночь, где тот пищеблок и громкоговоритель, собиравший отдыхающих на трапезу).

Ах, дух советской турбазы, когда все, даже начальство, живут в утеплённых, но не отапливаемых финских домиках. Из оборудования в комнатах лишь стулья, стол, кровати, графин с водой (он же пресс для таранки), розетка на 220 Вольт и радио-розетка, впрочем сам радиоприёмник — отсутствует.
И вот уже в 5 утра нарушители_турбазовского_режима (= рыбаки-любители) выползают из-под одеял, заворачиваются в стройотрядовские куртки, ёжась от августовского холода, взваливают себе на плечи лодочные вёсла и удочки-спиниги и бредут к лодочному причалу. У них начинается утренняя зорька. Раскалённо-холодная лодочная цепь и такой же холодный замок. Ледяная лодочная скамейка. Б-р-р... Но зато — возможность погреться при гребле на километр в сторону от турбазы и особенно — погреть руки в речной воде, которая много теплее температуры воздуха. Б-р-р!
Ближе к 8ч00 утра теплеет и рыба перестаёт клевать, уходит на перекаты. Значит пора возвращаться на завтрак. Туда, где сони ещё только рассыпают зубной порошок по раковинам руками, дрожащими от холодной из-под кранов воды.
Рыбаки вообще странные люди. Могут целый день простоять на перекате в болотных сапогах, а потом просто подарить наловленных плотвичек шапочному знакомому. А могут — радоваться единственному пойманному ёршику или окуньку и засолить его в таранку, как особую ценность. Могут за минуты выпотрошить два десятка голавликов, как "медвежатник" сейф, а могут - те же рыбёшки засолить по рецепту: "чтоб таранка жирнее была!"
А ещё периодически кто-то из рыбаков-новичков начинает особенно усердно бегать общаться с другими рыбакам и спрашивать: «Нет ли у Вас 'телевизора' [*]? А то очень прОволочка нужна! Буквально 5-10 сантиметров отрежьте, пожалуйста!»
Зачем рыбакам кусочек проволочки? Так они же после обеда в Тихий час очень-очень хотят спать. Но то, что по «Распорядку дня» в 14ч00 наступает Тихий час ещё не значит, что регистратура выключит трансляцию на громкоговорители. И хорошо, если будут передавать какую-нибудь «Лаванду, горную лаванду» или «Миллион, миллион алых роз». А ведь могут на полной мощности громкоговорителя завести и такую тягомотину, что всякий сон, как рукой, снимает. Причём, если даже сбегаешь нажать выключатель громкоговорителя на столбе, то и пяти минут не пройдёт, пока кто-нибудь его не включит обратно. И как потом идти на рыбалку на вечернюю зорьку?
Так что ищется проволочка (лучше бы, конечно, медная). Гнётся из неё конструкция, как в польском фильме «Ва-Банк», 1981 года. И... магическим движением руки громкоговоритель на ближайшем столбе замолкает на весь-весь период Тихого часа.
И так — вплоть до момента, когда у очередного рыбака с его заветной проволочкой не закончится путёвка и он с нею не уедет в город.

Сноски
* 'телевизор' — это рыболовная снасть. Представляющая из себя кусок сетки где-то 1 метр на 50 см. Вверху — палка-поплавок. А внизу — проволочка-грузило.

Ссылки
1. «18+. О чём говорят мужчины или как уничтожили нарождавшуюся туристическую отрасль» https://www.anekdot.ru/id/1371775/
2. «Обезьянки и дорогие орехи» https://www.anekdot.ru/id/1312637/
3. «Санта-Барбара и «телемастер»» https://www.anekdot.ru/id/592216/

В свой июльский отпуск старый электрик Петрович охотно вызвался помочь своей любимой теще в хоз работах на огороде. Он добросовестно выполнял все ее поручения, полол грядки, поливал огурцы, окучивал картошку, а после обеда, когда солнышко припекало особенно жарко и от тяжести тещиных котлет веки слипались сами собой, Петрович любил подремать в раскладушке под ветвистой яблонькой, которая давала блаженную прохладу в своих тенистых кудрях.
А перед сном он любил пропустить кружечку другую холодненького пивка для лучшего сновидения. Правда тещенька с женушкой не велят ему пиво пить в обеденный сон, так как после этого работник из него уже довольно квелый и не расторопный. И журили они с женой и тёщей его за это частенько.
- Да что б ты обосцался, алкаш окаянный, - крикнула в сердцах на него теща не выдержав очередного послеобеденного запоя. Но Петрович не принимал близко к сердцу негодование пожилой фрейлины и опорожнив дюжины с полторы бокалов лениво наблюдал за порхающими бабочками. Веки его тяжелели и разум проваливался куда-то глубоко глубоко.
Но в столь жаркий день пива было основательно мало и Петрович преодолевая сон побрел к пивному ларьку. Стоял знойный солнцепек, очередь казалась ему бесконечной, а позывы справить малую нужду напоминали о себе все громче и громче.
Ну наконец-то подошла долгожданная очередь. Петрович залпом вылил в себя пол ведра едреного пива, громко отрыгнул и довольный поплелся во свояси. Бредя по просёлочной дороге он зорко присматривался к кустикам, где бы можно было сходить по маленькому. Но улица была очень оживленной и нерасторопные прохожие сновали тут и там. Петрович ускорился. Из него уже начали вытекать маленькие капельки.
И вот когда стало уже совсем невмоготу он издали увидел какой-то сарайчик и пулей в него заскочил. Срывая с себя брюки вместе с пуговицами он наконец-то освободился и начал с удовольствием облегчаться. За спиной слышались где-то вдалеке чьи-то злые голоса:
- Не сцы! Слышишь? Не сцы, ты куда сцыш, ирод?
Но Петровичу было наплевать. Ему было тепло и приятно. Но его начали посещать какие-то сомнения... То что ему приятно, это само собой разумеется, но почему у него стало теплеть в ногах? Он задумался. И открыл глаза. Он по прежнему лежал в ржавой раскладушке укутавшись тузиковым пледом, а перед ним стояла в доску охреневшая теща.
- Едрыть твою сракавку, обосцался! Ей-ей обосцался, батюшкиииии! Люди добрые, бежите сюда, вы поглядите, мой зять во сне обосцался, алкаш проклятый! Щас того и гляди ещё и срать начнет.
На паскудный крик сбежались соседи человек пятнадцать и весело хохоча стали тыкать в обосцанца пальцем и фоткать его на телефонку.
Петрович охренев от происходящего, быстро подскочил, смачно плюнул в камеру новой телефону соседу и шустренько скрылся на веранде. С тех пор он больше перед сном пива не пил, а его теща ещё месяц ходила по огороду синяя как изолента с переломанными по колено руками.

Рассмешила недавняя история про безупречно чистую собачу, сунувшуюся покупаться, изгнанную с позором и скандалом прочими обитателями пляжа. Собачка все медицинские анализы накануне прошла, а вот от двуногих купальщиков никто их не требует. Хотя некоторых я бы на пляж вообще не пускал без правок. Если человек сердит и злобен в месте отдыха, скорее всего его что-то мучает. А некоторые еще и чешутся! Скорее всего, кожные заболевания или глисты. Почесался, ругается на окружающих - вон с пляжа!

Особенно прикольна оказалась реакция комментаторов - людей с собаками вообще не следует оказывается пускать на общественные пляжи. Мечтают о собачьем апартеиде.

Но вообще эта сегрегация сама собой происходит. Нормальные люди предпочитают купаться там, где скандалистов нет. Вот пруд, на котором люблю купаться - как ни заедешь на рассвете, вода чистейшая, за ночь подводные ключи свежей родниковой налили. Воздух лесной, смолистый - ночные ветра выдули выхлопные газы, остальное хвоя и трава втянули. И люди такие же! Доброжелательные, общительные, веселые, с чистой молодой кожей вплоть до преклонного возраста. Некоторые с детства сюда ходят, лет до 90+. Многие знают друга друга десятки лет. С собакой кто пришел - с нею вместе и купается обычно. Чисты и человек, и его собака. Ни у кого никаких возражений. Но и последствий на коже ни у кого не видно от такого пофигизма - ни грибков, ни лишаев, ни язв.

Кто-то заходит иногда покупаться даже с домашними ондатрами, выдрами или нутриями, я их не особо различаю. Один чувак прошлым летом купался даже с комодским вараном! Этот, впрочем, недолго продержался. Но пока с ним плавал, никаких возражений у старожилов не вызвал. Кто-то старался держаться от него подальше, а кто наоборот подплывал поближе - сфотать. Никаких жертв и заболеваний это не вызвало.

Но как проедешь мимо в жаркую пору у того же пруда - грусть какая-то. Жирные туши, кожа скверная. Вода грязная, взбаламученная. В ней плещется уйма изрядно вспотевших на солнце людей. Кто-нибудь и ссыт туда же вероятно, дух от воды специфический. Но чуть сунется какая собачка в воду - всех просто передергивает от отвращения. Тут же вопли - уберите собаку из воды!

Когда я упомянул нашего варана в комментах, тут же прибыло предупреждение:

*У варана ядовитый рот. Если чиркнет зубами - знакомься с Богом.

Разумеется, описанный мною чувак явился на московский пруд не со взрослым комодским вараном, длиной в четыре метра и весом за центнер. Не верхом же он на нем приехал и не на поводке привел.

Даже у взрослых варанов ядовитые железы хоть и обнаружены, но роль их в убийстве животных считается малозначительной или вообще дискуссионной. Количество ядовитых белков в них настолько ничтожно, что для туши копытного травоядного или человека это дозы гомеопатические.

Обычный феномен идиотского массового сознания - какие-то ученые эти железы с трудом обнаружили и тут же раззвонили об этом. В результате в мозгах обывателя несчастный варан стал где-то рядом с гюрзой или коброй.

Чувак же этот являлся на пруды с юным вараном, длиною менее метра. Тварь с виду грозная, особенно если плывешь себе в мирном пруду, где крупнее карасиков ничего не попадается, и вдруг у тебя под носом такое - то ли змея, то ли крокодил.

Явись этот мужик не на рассвете, а днем при массовом скоплении отдыхающих, точно вышла бы паника - уберите ядовитое животное из воды, от его укусов погибнут наши дети! И мы тоже!

В реальной же жизни варан этого возраста по диете и повадкам - нечто вроде ящерицы. Жрет что попадется, от растительности до яиц в гнездах, любит ловить мелких рыбешек. Юрок, быстр, осторожен, ничего более крупного кусать не собирается.

В одомашненном виде на московском пруду вышло вообще очень миролюбивое животное. Давал подержать себя на руках всем подошедшим, будучи передан с рук на руки хозяином. В это время варан просто спал, утомившись плаванием и нажравшись карасиками. Какие уж тут кусания.

А когда бодрствовал, весьма проворно рассекал по всему пруду. Часто застывал, высматривая рыбу, подплывал к ней тихо. Чистый крокодил по повадкам. От пловцов держался на некотором расстоянии, они ему рыбу вспугивали. Но если уж застыл, давал подплыть близко почти в упор.

В общем, с редкими рассветными посетителями никаких проблем с этого варана не возникло, всем только развлечение. Но недолго продолжалось. Наверняка нашелся какой-то рыбак, увидевший в варане конкурента. Настучал жалобу администрации парка. Или какая-то психованная дама явилась ни свет ни заря в особо жаркое утро, чтобы пораньше занять место на пляже, заорала спросонья от ужаса, завидев в воде ядовитую смертоносную гадину. Валерьянка, жалоба. А может, не спалось в то утро даме с нервной собачкой, описавшейся с испугу, изнемогшей от лая. Полная фрустация и ажитация, настроение на весь день испорчено. Головная боль и ночные кошмары.

В большом городе всегда найдется множество причин, по которым всё безобидное, но диковинное, могущее испугать хоть кого-то, следует немедленно запретить.

Тут даже ежика выгуливать на берегу в теплую погоду опасно - непременно найдется тупая собачка, которая ткнется в него и получит в нос иголки. А уж нормального дворового кота, не кастрированного и не сонного, с собой захватить - вообще выйдет полный ужас. Могут пострадать особо тупые дети. Вот и не приносят, какой уж там варан.

Но в результате мы получаем пляжное сообщество, максимально защищенное от всего мыслимого и немыслимого, но несколько однообразное - недвижно лежащие или вяло барахтающиеся в грязной воде тушки. Причем всё равно с двумя полюсами ненависти! Дамы без собачек содрогаются в отвращении, если какая-то собачка сунется купаться или хоть воды полакать. Дамы с собачками в негодовании, почему ее безупречно чистому песику не дает купаться потная баба, барахтающаяся на мелководье как бегемот, подняв весь ил со дна.

Настоящее счастье отдыха - оказываться именно в тех местах, в те часы и сезоны, когда подобных отдыхающих там духу нет. Что с удовольствием и делают старожилы круглый год. Сейчас, кстати, лучшее время для этого в наших широтах. Скандалисты как на подбор довольно мерзлявы. Комфортная для них температура купания идеально подходит для размножения всякой болезнетворной гнили. Общий закон природы - сущности тянутся к себе подобным.